молнией на моих джинсах и развожу стройные девичьи ножки. Даря красивая такая. Идеальная. Пусть только на сегодня она моя, но моя. И хрен я остановлюсь — совесть может хоть глотку сорвать, крича о морали. Я аморален, и мне похрену.
Оба хрупких девичьих запястья легко помещаются в моей лапе — прижимаю руки Дарины к снегу над её головой. Член гудит, предвкушая первые, самые острые ощущения, и я резко вхожу в неё. Шёлковая влажная теснота сжимается вокруг каменного ствола, и у меня из горла рвётся стон удовольствия, а Даря кричит. И точно не от кайфа.
Я замираю с членом в девочке и боюсь пошевелиться. Дурак старый… со шпалой между ног. Хрупкая тонкая веточка, а я с ней так грубо.
— Больно? — шепчу в приоткрытый ротик красавицы. — Прости. Я постараюсь аккуратнее.
— Нет-нет… Просто ты… первый, — на припухших от поцелуев губах Дари мелькает слабая улыбка. — Снова…
— Как это? — её слова окончательно сбивают меня с толка.
— Ты мой первый и единственный, — выдыхает.
Она мне только что душу вырвала и запустила к Луне. Я умер. Всё. Нет меня. Пропал.
Ты мой первый и единственный…
Я люблю тебя…
Первый и единственный…
Люблю…
Что же ты со мной сделала, девочка? Я теперь не смогу без тебя.
Уставшие, промокшие, после долгих жарких кувырканий в тёплом снегу, но абсолютно счастливые, мы с Дарей, обнявшись, идём к порталу. Я бы продолжил многочасовое эротическое безумие с девочкой, но пора возвращаться. Сегодня у меня много важных дел.
— Не жалеешь? — робко спрашивает Даря.
— С ума сошла?! — крепче обнимаю её за талию. — Ты лучшее, что случилось со мной в жизни!
Искренностью и нежностью Даря пробила стену, за которой я прятался, думая, что ничего в жизни уже не исправлю. Ещё как исправлю! С этой девочкой я почувствовал себя любимым и нужным. Я забыл обо всём, кроме неё. Как это работает? Не знаю. Но Дарину мне подарила сама Луна, я уверен. Я так долго её ждал, и вот теперь она моя. Моя и точка.
— Смотри не передумай. — Даря кусает губки и поглядывает на меня.
— Это ты не передумай, — хмурюсь.
— И не мечтай, — хихикает, — не передумаю.
От эмоций распирает в груди. Сердце полно мечтами и предвкушением новой жизни. Я завязываю с парным рабством и с Жанной соответственно. Хватит. Я досыта нажрался отношениями с волчицей. Как? Кажется, можно оформить развод или что-то в этом роде. Я не шарю в бюрократии, надо узнавать.
После развода с Жанной я буду подыхать от душевной боли. Но лучше так, чем гнить заживо в отношениях с нелюбимой волчицей, медленно сгорая от тоски по моей девочке-лапочке. Я всё переживу, если Дарина будет рядом.
Пришло время покидать блуждающий мирок. Я мысленно благодарю студента-демиурга за уютный лес с тёплым снегом, и мы с Дариной на четвереньках лезем в портал. Пара мгновений — и мы снова в кухне.
Ля-я, а за окном рассвет! Доброе утро.
Даря первым делом идёт проверять наличие сестры дома. Но я и без этого носом чую, что мы здесь одни.
— Не хочешь, чтобы сестра знала обо мне? — спрашиваю, когда лапочка возвращается в кухню.
— Не совсем, — она вздыхает. — Просто это Любина квартира, и она просила не приводить сюда парней.
Парней! Я расцветаю — плечи расправил, грудь колесом. Давненько меня не называли парнем. Даря даже в такой мелочи умудрилась попасть в десятку. Порадовала старика.
— Какая ты у меня… — от восторга не могу подобрать эпитет и сгребаю девчонку в охапку.
— Мокрая? — шутит, прижимаясь щекой к моей груди.
— Уже? — щупаю её между ножек. — Я только обнял тебя, — юморю, заразившись её настроением.
— Я не об этом! — хохочет девочка, вцепившись пальчиками в моё запястье. — Я вообще вся мокрая. И липкая. Мне в душ надо.
— Иди, — отпускаю лапочку. — Я подожду.
— Я быстро. Туда и обратно, — обещает и тянется за поцелуем.
Целую Дарю сладко, горячо, долго. Я, если что, тоже промок, вспотел и не против пойти в душ с ней, но тогда мы там точно не мыться будем. Приходится отпустить девочку в ванную одну.
Даря щёлкает шпингалетом, включает воду, а я ставлю чайник кипятиться и плюхаюсь за стол. Беру телефон, который всё время, пока мы с Дарей были в лесу, лежал в кухне на столе. Оживляю экран и офигиваю. От даты, мать её! Если верить цифрам, то сегодня тридцать первое декабря. То есть мы провели в блуждающем мирке почти двое суток!
Разгребая тонну пропущенных звонков и сообщений от Жанны, я натыкаюсь на смс от моего работодателя Самвэлла, и седых волос на моей заднице становится гораздо больше. Вчера я должен был подъехать на встречу с партнёрами и привезти с собой документы, которые альфа отдал мне на ответственное хранение. Но, естественно, ни меня, ни доков на встрече не было.
Кося-я-як… Потянет на увольнение. А мне это не нужно! Где я ещё такую работу найду?
Пытаюсь дозвониться до Самвэлла, но он не берёт трубку. Сурен тоже не алё. А потом мой смартфон вообще делает «пилик-пилик» и вырубается — батарея села. Твою ж мать!
Подрываюсь, бегу в прихожую. Натянув один ботинок, матюгаюсь, вспомнив о Дарине, и скачу на одной ноге к ванной. Чуть не ушёл молча, идиот!
— Лапа, мне уехать надо! — стучу в дверь.
— А?! — отзывается девочка.
— Я говорю, мне уехать надо! По работе!
— Хорошо!
Прыгаю обратно в прихожую, надеваю второй ботинок, хватаю куртку и пулей вылетаю из квартиры. Бегу по ступенькам вниз и вызываю такси. Сначала смотаюсь домой за доками, прыгну в мою тачку и полечу в стаю к альфе. Хрен знает как ему всё объяснять.
Такси приезжает через пару минут. Сажусь. Едем.
Эйфория от эротического приключения потихоньку отпускает, и отрезвевший разум выдаёт неприятные мысли. Неприятные, но справедливые. Я хреново поступил по отношению к Жанне. Как бы там ни было, но я ей изменил…
В наше время многие молодые истинные пары разводятся, а я — волчара старый, и закалка у меня старая. Меня учили, что истинная — это навсегда. Я привык так думать и жить так. Кто в этом виноват? Не Жанна точно. Я давно должен был расставить все точки над «Ё», а не доводить ситуацию до края пропасти. Волчица меня не любит, но новость об измене и развод больно ударят по её самолюбию.
М-да, ситуация…
Исправить это нельзя, но можно попробовать смягчить негативный эффект. Жанна всё измеряет
