«Ты прав, Итан. С каждым днем становится все хуже. Страшила теперь спит под моей кроватью».
«Ну, это не так уж и плохо».
«Когда я иду в ванную, он ждет меня под дверью».
«Просто Мэкон остается Мэконом».
«Это похоже на домашний арест».
Так оно и было. Мы оба находились под пристальным наблюдением.
Я полагал, что Женевьева похоронена в Гринбрайре — и наверняка вместе с «Книгой лун». Там, на пустыре за садом, было несколько старых надгробных камней. Я видел их с того места, где мы с Леной обычно сидели, — с «нашего места», как мне нравилось называть его. Женевьеву должны были похоронить на семейном кладбище — если только она никуда не уехала после войны. Но из Гэтлина еще никто не уезжал. Я всегда мечтал стать первым человеком, который сделает это. Короче говоря, я вырвался из дома в надежде отыскать книгу чар, которая, возможно, была способна изменить судьбу Лены. Предположительно, эта книга находилась в могиле проклятой чародейки — недалеко от дома Мэкона Равенвуда. И теперь мне нужно было постараться, чтобы Мэкон не увидел меня, не задержал и не убил. Все остальное зависело от Лены.
— Какой странный исторический проект, — возмущалась тетя Дель, продираясь через заросли ежевики. — О Небеса! Посылать детей вечером на кладбище!
— Мама, осторожнее.
Рис подхватила ее под руку, помогая преодолеть очередное препятствие. Тетя Дель и при свете дня спотыкалась на каждом шагу, а прогулки в темноте для нее были вообще опасны.
— Нам велели зарисовать надгробный камень одного из предков. Мы изучаем генеалогию.
Я мог бы сказать, что в словах Лены была доля правды.
— А почему вы выбрали Женевьеву? — с подозрением спросила Рис.
Она посмотрела на Лену, но та тут же отвернулась. Мы знали, что нам нужно уклоняться от взглядов Рис. Сивилле достаточно секунды, чтобы уличить кого-то в обмане. Иногда мне удавалось лгать Эмме, но с сивиллой шутки были бы плохи.
— Женевьева изображена на картине в нашем холле. И я подумала, что она вполне подойдет. К тому же вряд ли у нас такое большое семейное кладбище, чтобы я могла ходить среди надгробий и выбирать.
Завораживающая музыка, доносившаяся из дома, затихла. Теперь слышался лишь шорох сухой листвы под ногами. Мы пересекли границу Гринбрайра и приблизились к кладбищу. Несмотря на позднее время, фонарики нам не понадобились. Большая полная луна дарила яркий свет. Я вспомнил, что Эмма говорила Мэкону на болоте: половинки луны благоволят белой магии, а полнолуние усиливает темные чары. Я надеялся, что мы обойдемся без магии, но лунное сияние навевало мистическое настроение.
— Не думаю, что Мэкон одобрил бы такой проект. Зачем блуждать во тьме, если это задание можно выполнить днем? Ты сказала ему, куда мы направляемся?
Тетя Дель встревоженно приподняла кружевной воротник приталенной блузки.
— Я сказала дяде, что мы хотим немного прогуляться. Он попросил меня оставаться рядом с тобой.
— Я не в такой хорошей форме, чтобы путешествовать по пересеченной местности. Уже дыхания не хватает.
Тетя Дель прижала руку к груди. Ее волосы растрепались. Я почувствовал знакомый запах розмарина.
— Пришли!
— Хвала Небесам.
Мы стояли у раскрошившейся каменной стены лимонного сада, где я нашел рыдавшую Лену в тот день, когда она разбила окно. Поднырнув под завесу вьюнов, я осмотрел вечерний сад. Он выглядел иначе, чем днем, — не местом для созерцания облаков, а кладбищем, где была похоронена проклятая чародейка.
«Итан, ты. прав. Женевьева здесь. Я чувствую ее».
«Я тоже».
«Где, по-твоему, находится ее могила?»
Когда мы проходили мимо каменной плиты, оставшейся от прежнего очага, я заметил небольшой валун, выступавший из земли в нескольких ярдах от того места, где мы нашли медальон. На камне сидела туманная фигура. Я услышал тихий вздох Лены.
«Итан, ты видишь ее?»
«Да».
Женевьева! Ее частично материализованное тело сплеталось из облачной дымки и лунного света. Оно то тускнело, то появлялось вновь. Легкий ветер шевелил ее призрачную фигуру. Но ошибки быть не могло. Мы видели перед собой Женевьеву — женщину с картины в холле. Те же золотистые глаза и длинные рыжие волосы. Ее локоны развевались по ветру, словно на могильном камне сидело не привидение, а обычная женщина, ожидавшая автобус на остановке. Даже в этом призрачном состоянии она поражала своей красотой. Какой же она была при жизни? Мне стало не по себе. А что, если мы на неверном пути?..
Тетя Дель замерла на месте. Она тоже увидела Женевьеву, но решила, что остальные ничего не заметили. Наверное, возникновение этого призрака она списала на свою способность видеть сразу несколько времен. Для нее Женевьева была просто одним из хаотичного множества образов, связанных с этим местом на протяжении многих эпох.
— Я хотела бы вернуться домой. Мне что-то нездоровится.
Тетя Дель не желала связываться со стопятидесятилетним призраком, обитавшим на чародейском кладбище. Лена перепрыгнула через лозу и оступилась. Я подхватил ее под руку, не дав упасть.
— Ты в порядке?
Она повернулась ко мне на долю секунды, и этого хватило, чтобы Рис раскрыла обман. Взглянув на лицо Лены, она прочитала все ее мысли.
— Мама, они солгали! Это не задание по истории. Они что-то ищут.
Рис поднесла руку к вискам и пошевелила пальцами, словно настраивала какой-то прибор.
— Книгу!
Тетя Дель пришла в полное замешательство.
— И какую же книгу вы ищете на кладбище?
Лена встряхнула головой, отметая цепкий взгляд кузины.
— Книгу, которая принадлежала Женевьеве.
Я расстегнул молнию спортивной сумки и, вытащив лопату, медленно направился к могиле, стараясь не обращать внимания на призрачную женщину, которая не сводила с меня глаз. В тот момент я ожидал любого поворота событий — вплоть до удара молнии. Но отступать было поздно. Воткнув лопату в землю, я выворотил первый ком.
— Великая мать! Итан, что ты задумал?
По-видимому, вскрытие могилы вернуло тетю Дель в реальный мир.
— Я ищу книгу.
— Здесь?
Она была на грани обморока.
— Какая книга может находиться под землей?
— Чародейская книга, — ответила Лена, посматривая на Женевьеву, которая сидела на камне в шаге от нас. — Очень старая. Мы даже не знаем, действительно ли она здесь. Это только предположение.
Я изо всех сил пытался не смотреть на Женевьеву. Вид ее мерцающего тела вызывал во мне смятение чувств. Она наблюдала за нами. Жуткие кошачьи глаза были пустыми и безжизненными, словно стеклянными.
Несмотря на декабрь, земля была довольно мягкой. Не прошло и минуты, как я выкопал яму глубиной с фут. Тетя Дель расхаживала взад и вперед с встревоженным видом. Она то и дело посматривала на нас, а затем бросала косые взгляды на Женевьеву. Тетя Дель по-прежнему думала, что мы не видим призрак. Что ж, по крайней мере, не мне одному здесь страшно.
