— И ты веришь, что они будут прежними?!? — закричал Новенький — Ты в это веришь?
Я пожал плечами, не зная, что ответить.
— А почему нет? — невинно произнес я
— А как же Наташа? Ты убил ее? — дрожащими губами, хватаясь за голову, спросил Новенький.
— Нет, я никогда бы не смог этого сделать. — Обреченно полушепотом сказал я.
— Ты любишь ее? — так же шепотом спросило мое новое отражение. — Или больше ты любишь Аду?
— Отстань, — вступился за меня очень вовремя, Падший. — Сейчас это не имеет значения.
— Как раз имеет, — запротестовал Новенький, — ты позволишь ей погибнуть? Почему? Ты ждешь возвращения одной, предавая на смерть другую?!
— ДА ПОТОМУ ЧТО НЕ МОГУ Я ЕЕ УБИТЬ! ПОТОМУ ЧТО ЛЮБЛЮ ЕЕ!!! И Аду полюбил…
— А кто для тебя значит больше??? — по-новому напирал Новенький.
— Та, ради которой, я сегодня вечером пожертвую собой!
— В смысле? — испугался Новенький.
Граф вновь истерически захохотал. Постепенно его смех все более переходил в сардонический.
— Глупец, тебе же говорили, умрет все ныне живущее! И что бы выжить, мы должны будем убить себя, что бы возродиться!
— А Ярослав?
— Он в это время будет держать врата открытыми со стороны мертвых. А мы должны будем убить себя! Что бы выйти к жизни вновь!
— Я не буду, я отказываюсь! — запротестовал Новенький.
— А куда ты денешься? — спокойно спросил Падший.
— Мы все скованы одной цепью, — сказал я.
— Плагиат!!! — Закричал Граф, начиная кружиться в одиноком вальсе в своем пространстве. Ему явно становилось весело. — Лучше так! — он вдруг остановился, закусил губу и вознес вверх указательный палец. — Мы звенья одной цепи! О! так лучше!
— Ты еще многого не знаешь… — покачал головой Падший, глядя на Новенького.
— Ну так расскажи, для чего мы здесь собрались!
— Время вышло. Скоро рассвет. И сейчас все исчезнут. — Твердо произнес я, приложив одну ладонь к другой, опирая руки на подлокотники кресла и рассматривая кончики своих пальцев. — Все что нужно, ты уже знаешь, и то, что ты после всего, что сказал я, остаешься человеком, уже многое значит. Ты ведь не вампир?
Новенький пожал плечами и помотал головой. Хмыкнув, я продолжил:
— Ну вот. Так что заранее говорю вам всем, что мы еще встретимся сегодня вечером. Может, это будет в последний раз. — Сказал я, глядя куда-то далеко в пустоту.
— Я не хочу умирать… — чуть не плача выдавил из себя Новенький.
— Мы все уже давно умерли… — пустым голосом без эмоций протянул я.
Свечи в комнате стали гаснуть одна за другой. Время было совсем на исходе.
— Помнишь Ташу? — спросил я, обращаясь к Падшему.
Тот молча кивнул.
— У меня, почему-то большое ощущение того, что ее корни уходят к той ведьме, которая оставила Архангела без глаз…
— Я тоже об этом думал, и я почти уверен в этом, но разве это что-то значит?
— Это значит, что Таша могущественнее всех своих сестер вместе взятых, и она так же является неоспоримой хозяйкой Архангела, которая смогла бы попросту вызволить его, без тех усилий и испытаний что достались Аде. Но к чему, я собственно веду. Не могла она так просто погибнуть. Наверняка в ту ночь на кладбище это была простая фальсификация…
— А еще, — Падший вторил моим словам, — Если уж настало время во всем разобраться, перебрав все прошлое заново, то скажу, что тот факт, что мы выносим дневной свет, это не результат усвоения крови оборотней. Скорее всего, это значит то, что создавшие нас вампиры, были ведьмами. Согласись, Ярослав был рожден ведьмой, которая обладала некромантией. Поэтому он выносит свет. Ада была укушена Ярославом и спаслась за счет крови его матери. Прямая потомственная кровь освободила ее от уз повиновения… А то, что это были оборотни, мне кажется смешным. Ведь мы не видели других вампиров. По крайней мере тех, кто выносит дневной свет.
— А о ком ты сейчас? — спросил я.
— Я о Романе, которого ты сделал вампиром.
— Ааа… — протянул я.
— Нам пора, — прервал наши раздумья Граф, все это время, с интересом, слушая наши мысли.
— Действительно!
Падший встал со своего места, расправил крылья, потянулся, и, поклонившись, шепнул:
— До встречи! — после чего он с разбегу выпрыгнул в окошко.
Мы слышали лишь взмахи его крыльев.
— Эх хлопчик, — раздосадовано крикнул Граф новенькому. — Золотусик ты мой, я буду скучать!
И посмотрев на меня, скривив рожу, добавил:
— И тебя чмась, противный! Всем глубокий реверанс и до встречи!
За каких-то пару мгновений Граф полностью растаял в воздухе.
— Никогда по нормальному уйти не может! — покачал я головой.
Теперь мы с Новеньким остались наедине.
— А мне как уйти? — растерянно спросил он.
— Ты и сам этого не заметишь — сказал я, и, откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза.
Открыв их, я уже не увидел отражения Новенького. Лишь свое собственное, которое полностью повторяло за мной все мои жесты и движения.
Вздохнув, я поднялся с кресла и, подойдя к окну, захлопнул его. На минуту остановив свой взгляд на восходящем солнце, я понял, что это последний рассвет. И я не знал какой выбор сделать… Хотя о каком выборе я говорю? Есть ли он у меня вообще?
Придя к выводу, что выбор есть всегда, я развернулся, и отправился убирать зеркала по местам. Скоро за ними придет Ярослав. А пока нужно поспать, отдохнуть, и подумать…
Облизнув свои губы, я все еще чувствовал ее кровь на своих губах. И по-прежнему боялся открыть ту самую страшную тайну самому себе, вновь пряча ее настолько глубоко в себя, что выведать ее могло только четвертое отражение. Но вот зеркал уже не хватает.
Я стоял у могилы Ады, с двумя белоснежными лилиями в руках. Не знаю почему, но именно эти цветы она мне напоминала.
Я не был на твоих похоронах, но я их спонсировал. Мне было больно оттого, что так случилось. И мне нет оправдания, я даже не пытаюсь его искать. А сейчас я пришел попрощаться и разобраться в себе. Здесь так тихо и спокойно. Здесь ты. И хоть тебя нет, я чувствую, ты рядом.
Я задам тебе несколько вопросов, а ты постарайся на них ответить. Или хотя бы подскажи мне на них ответ… Это моя последняя исповедь.
Как ты думаешь, наша жизнь больше чем наша боль?
Как долго мы можем ее чувствовать? Когда наступит порог ощущения боли и это войдет в привычку?
Мир уходит из-под ног. Волочить себя по грешной земле… Как долго?
Есть много, о чем каждому из нас придется жалеть. Есть больше, о чем мы еще не сказали…
