Гребень скользил по черным прядям, таким же длинным и блестящим, как много лет назад, когда они только познакомились. Руоки тогда была уже однажды вдовой, не пожелавшей жить с родней мужа и переехавшей в столицу. Она держала маленький магазин цветов и имела столько предложений выйти замуж или стать любовницей обеспеченного человека, что нищий воин, чье богатство — один меч и доблесть, не должен был и подходить. Но Кейташи подошёл. И сходу ляпнул глупость. Скорее всего, рифмованную. Руоки вежливо улыбнулась, а он понял, что готов на все, лишь бы видеть эту улыбку каждый день. И за без малого пятьдесят лет, что они были знакомы, ни разу не пожалел о своей дерзости.
А теперь между ними стоял кот. Руоки ни разу не дала повод заподозрить себя в неверности, но и внимание недоразумению оказывала много.
— Любишь его?
Пусть будет прямой вопрос, на который нельзя ответить расплывчато. Жена же рассмеялась и отложила гребень.
— Ты ревнуешь, Кейташи Вада? К мальчишке, что младше нашего Ичиро лет на пять? Чем он мог увлечь меня, как женщину?
— Ну, у него есть нечто занимательное и кроме молодости.
Руоки расхохоталась ещё громче и пересела на кровать.
— Я не засматриваюсь на голых мужчин, в отличие от тебя, Кейташи Вада. Анрир почти ребенок, глупо ревновать.
Кейташи обнял ее, поцеловал в висок, а после нагло втащил к себе на колени, как делал в молодости.
— Мы с тобой так изменились за эти годы. И каждый раз, после каждой перемены, я заново влюблялся в тебя, моя госпожа. Сейчас кажется, что я буду любить тебя даже вместе с тощим котом, усыновишь ты его или возьмёшь в любовники, просто потому, что ты часть меня.
— И ты часть меня, Кейташи. Хотя и самая упертая и бестолковая.
* * *
Утро выдалось ясным. Дела внезапно закончились, и Кейташи решил навестить любимую беседку. Но за месяцы она потеряли очарование, да и что занимательного в чахлой яблоне, замёрзшим у берегов ручье и темном духе? Лучше уж вернуться в дом, найти жену и…
Но стоило повернуться, как дорогу ему перегородил дух. Кейташи попытался обойти его, но темная тень сместилась и снова встала на пути.
— Хватит, уходи! Горечь от потери всегда будет в сердце, но надо двигаться дальше. Смотри, даже у меня получилось, пусть и не сразу. Пора и тебе. Ступай! Найдешь себе достойного воина и будешь охранять его. Так правильно, в этом смысл жизни, что она сильнее смерти.
Дух колыхнулся от его слов, но не ушел. Кейташи разозлился и взмахнул рукой, будто хотел развеять тень, но та схватила его за руку, обожгла холодом и внезапно стала частью его самого, устроившись где-то в углу сознания, рядом с другим духом.
Глава 14
Отступление. Анрир
Зима прошла так быстро, что Анрир заметил это только с первой зеленью, еще робкой и настолько зеленой, что хотелось смотреть и смотреть, лишь бы дать отдых уставшим от белого и серого глазам. Кейташи Вада успел помириться с женой, собрать себе неплохое войско и, поговаривали, ждал князя Монтиса с короной.
В других местах Атрокса такой традиции не было, там редко кто добровольно расставался с золоченым ободом, но здесь, в царстве скал, островов, сурового моря и воинов, каждый из которых носил в себе еще и духа-близнеца, правитель сам нередко отказывался от власти в пользу более достойного кандидата. Анрир чувствовал, еще немного и Кейташи Вада станет князем Монтиса. А значит, пора уходить отсюда, чтобы не мешать этой славной семье жить счастливо и не вспоминать о погибшем сыне.
Но кое-что держало здесь: на островах, в ненайденных пиратских притонах прятался жрец Приводящего В Свет. Анрир чувствовал его, как нарыв вокруг занозы, который хотелось вскрыть, вылечить, вырвать, хоть как-то унять почти физическую боль и зуд.
Кейташи знал об этом и помогал с поиском. В свободное от тренировок время. Иногда Анрир настолько уставал от бесконечных придирок, ругани и боли, что хотел вовсе отказаться от занятий. Но Кейташи, обычный альтер, настолько легко побеждал его, что становилось стыдно.
Ксандр всегда считал обучение сына боевым искусствам излишним и травмирующим, только Корин, неугомонный дед, настоял на том, чтобы и Анрира взяли на ежедневные тренировки. Но там была целая толпа котов и за успехами и неудачами одного полудохлого малолетки никто не следил. Кейташи Вада же следил за всем: стойкой, физической формой, техникой и хватом оружия. В целом мире не было вещей более важных для него, чем эти. У Анрира же болело все, опускались руки и хотелось просто сбежать.
Но если сбежит, так и останется слабаком. И Кейташи, хоть и ругал, но каждый раз терпеливо перечислял ошибки, помогал их исправить, приносил специальную мазь от синяков, другую — для царапин и ссадин, третью — для ноющих мышц, а еще следил, что и как ест Анрир. И от тренировок появился толк: тело росло, перестраивалось и начинало слушаться. Даже меч внезапно перестал казаться лишней палкой, хотя одной рукой справляться с ним было проще, чем двумя. В конце концов Кейташи не выдержал и всучил Анриру два меча: длинный для более проворной левой руки и более короткий и тяжелый, для непослушной правой.
А после стал учить пользоваться тенью, чтобы складывать в нее мелкие предметы. Имусам редко давалась такая специфическая, атрокская магия, но при должном упорстве ее можно освоить. А упорства Анриру было не занимать. Он испортил целую стопку одежды, разорвав ее на куски, пока не научился аккуратно прятать все в тень, когда превращался в зверя.
Кейташи хмурился, ругался, но при этом выглядел довольным успехами ученика и раз за разом вдалбливал свои нравоучения: следи за состоянием тела и оружия, иначе они подведут тебя, правильно питайся, это залог всего, не болтай там, где нужно ударить.
С последним было тяжелее всего. В любой, самой сложной ситуации Анрир предпочитал разговаривать, за что постоянно выслушивал нотации Кейташи. Так вышло и в тот день, когда они поймали одну из последних пиратских шаек, наверняка знавших, где искать жреца.
Даже связанные и выстроенные в линию пираты не желали выдавать место, где прятался их главный "маг", исправно поставлявший чудовищ, слепленных из трупов людей и животных. Анрир пытался убедить их, запугать, разговорить, но потом подошёл Кейташи молча сломал крайнему из пиратов руку и рявкнул:
— Следующему я отрублю руку, третьему — обе ноги, четвертый и последующие останутся без голов. Так продолжится, пока кто-то из вас не вспомнит, где прячется проклятый жрец. Но! — он высвободил руку следующего пирата и примерился, как сподручнее отрубить.
Морские разбойники сейчас не выглядели грозной силой, скорее — шайкой больных и бездомных людей, оказавшихся на улице по воле судьбы. Сложно воспринимать таких, как истинное зло и спокойно наблюдать за расправой. Анрир буквально заставлял себя прокручивать в голове виденные зверства, разоренные дома и убитых людей, крестьян, вынужденных умирать с голоду, потому как их урожай украли, чтобы не вмешаться и не остановить старшего Вада.
— Но если вы выдадите местоположение жреца, — когда пират заскулил от страха и начал умолять пощадить его, Кейташи все же продолжил, — мы просто передадим вас на суд князя. И каждому, кто пожелает, дадим возможность искупить злодеяния и лишить себя жиз…
— Искупить все честным трудом на каменоломнях, — влез Анрир. Только такой упертый человек, как господин Вада, мог всерьез верить, что все вокруг мечтают о ритуальном самоубийстве или славной смерти в бою. Анрир же точно знал: смерть не выход, никогда не выход. И сомнительная перспектива. Дай человеку любую другую — и он ухватится за нее.
Кейташи нахмурился, но кивнул, подтверждая версию Анрира. Они с самого начала договорились о дальнейшей судьбе пиратов, но не предложить ритуальное самоубийство — нечто вне возможностей старшего Вада. И к его же недовольству нож никто не выбрал: пираты, перебивая друг друга, рассказывали о большой пещере со входом под водой, в которой и прятался жрец. Кейташи сразу развернулся к лодкам: чем быстрее покончат с последней в этих краях пиратской шайкой, тем быстрее он вернётся к излюбленной яблоне, сейчас цветущей, оттого не такой тоскливой и уродливой, и сочинит какую-нибудь чушь, вроде:
