В ложе повисла тишина. Теперь потрясены были все, только лицо короля превратилось в каменную маску. Он забрал письмо, вышел в коридор и там прочел:
«Государь, я прошу прощения за то, что столько времени обманывала вас. Мне казалось, что я смогу полюбить вас, но ошиблась. Мое сердце уже отдано другому мужчине, и я не мыслю жизни без него. Я виновата перед вами и признаю это, однако более не могу лгать ни вам, ни себе, ни своему возлюбленному. Зная, что вы меня не отпустите, я решилась пойти против вашей воли. Я покидаю вас, государь. Простите меня и не ищите.
P.S. Прошу не наказывать того, кто принесет вам мое письмо. Этот человек ни в чем не виноват.
Баронесса Тенерис-Доло»
Монарх перечитал послание в третий раз, а после, скомкав письмо и отбросив его, устремился прочь.
— Государь! — крикнул ему вслед Дренг.
Тот обернулся, и, как выразился Гард, поглядел на графа пустым взором.
— Найду, сдохнут оба, — совершенно спокойно сказал король, и Олив охнул.
— Надо же разобраться! — воскликнул граф и поспешил за государем.
— Это ее почерк, — по-прежнему спокойно ответил Его Величество. — Это писала она.
Гард подобрал скомканный лист бумаги, прочитал, а затем кинулся следом и закричал:
— Это не Шанриз! Государь! Не она писала!
Король, спускавшийся уже по лестнице, остановился и резко обернулся к Фьеру. Глаза его сузились, и монарх вопросил с яростью:
— Шанриз? Шанриз?!
— Почерк подделан, — упрямо повторил Гард и сунул королю письмо. — Если вы знаете ее почерк, то помните, как ее милость пишет заглавные буквы. И хвостик у «д», государь, приглядитесь. Здесь нет привычной завитушки. Буква прописана так, как обучают, но баронесса отступает от правил. Почерк в письме похож, но это писала не она. К тому же, если она знала, что письмо принесет баронесса Мадести, то почему пишет — этот человек? Баронесса Тенерис любит свою родственницу и называет ее сестрицей или по имени. А тут написано так, будто тот, кто составлял эту подделку, точно не знал, кому передадут послание. Баронесса Мадести! — позвал Фьер, пользуясь тем, что монарх снова разглядывает письмо. Перепуганная Амбер, которую поддерживал за плечи ее жених, отозвалась:
— Я здесь, ваша милость.
— Вспомните еще раз устное послание и скажите, есть ли в нем что-то такое, что вас удивляет.
Моя сестрица повторила вновь то, что ей передала служанка, но ответила на вопрос Гарда не она.
— Обращение, — сказал Элдер. — Я много раз слышал, как сестры общаются между собой. И если моя невеста может обратиться к родственнице, как велит этикет, то баронесса Шанриз всегда говорит сестре «ты» и проявляет недовольство, если баронесса Амберли говорит ей «вы» и «ваша милость». И даже если учесть, что передавала эти слова служанка, то должна была повторить именно то, что ей велели сказать.
— Ох, и точно, — Амбер прикрыла рот кончиками пальцев. — Шанни раздражает, если я перехожу на рекомендуемое этикетом обращение.
— Вот это баронесса Тенерис, — снова заговорил Гард. — А не это, — и он, брезгливо покривившись, указал на письмо, которое государь всё еще держал раскрытым.
— Похоже, похищение, Ваше Величество, — подвел итог Дренг, ощутивший в эту минуту и облегчение и усилившуюся тревогу одновременно.
Король нахмурился. Он опять скомкал послание, но в этот раз не выкинул, а сунул во внутренний карман. После с силой ударил по перилам и прошипел:
— Риш-шем. Он всё еще помнит Шанни, я видел по его взгляду. Она избегает встреч с ним, и негодяй решил подобраться к ней здесь, использовал единственный шанс. Уверен, он сейчас сидит с невинной рожей и будет уверять, что не имеет к произошедшему отношения. Привести его ко мне. Сейчас же! — гаркнул король и закончил угрожающе тихо: — Душу из мрази вытрясу.
Однако в ложе герцога сидела она Серпина. Она только и сказала, что в антракте герцогу принесли записку, и он ушел. Больше графиня его не видела. Поняв, что произошло нечто ужасное, ее сиятельство пыталась остаться подле государя, но тот отмахнулся, и гвардейцы оттеснили бывшую фаворитку, не позволив ей следовать за монархом.
После этого начались поиски. Была поднята на ноги вся столичная полиция, шпионы и королевская гвардия. И пока они прочесывали город и тракты, карета, в который находились мы с герцогом, благополучно свернула на проселочную дорогу и петляла между деревнями, уходя от возможной погони, если бы задумка провалилась, и выжидая, когда жители предместья и прислуга отправятся по своим постелям.
И когда нас с его светлостью привезли в мой особняк, королю доложили, что следы обнаружены. У меня не было сомнений, что обнаружены они были человеком герцогини в нужное время. И Экус успел бы убраться, если бы не мы с герцогом. Подарок Элькоса спас меня от беспамятства, а я привела в чувство герцога, который и задержал заговорщиков, чем теперь подтвердил нашу невиновность и личность главной зачинщицы всей этой грязной истории с похищением. Так что ее светлость просчитала всё, кроме моего перстня и барона Гарда, который осмелился влезть в чужую игру и заставил государя задуматься.
Осталось узнать не так много, чтобы сложилась окончательная картина, а главное, что решит государь в отношении своей тетки. Простит ли он ее, чтобы скрыть очередную постыдную тайну рода, или же все-таки что-то предпримет? В конце концов, своей выходкой герцогиня едва не разрушила свадьбу племянницы, которая была важней амбиций ее светлости и отношения монарха ко мне. Честь принцессы — честь Камерата, а Селия от нее уже отказалась.
— Сейчас придет магистр, — сказал Дренг, проводивший меня до покоев. Гарда не пропустили гвардейцы, и он остался ждать своего приятеля на лестнице.
— Благодарю, — бесцветно ответила я и открыла дверь, но граф придержал ее:
— Ваша милость, вам не о чем волноваться, — произнес он. — Теперь есть все доказательства вашей невиновности…
— Он поверил, Олив, — прервала я его сиятельство. — Даже не пожелал разбираться.
— Он был сражен…
— Я тоже, — усмехнулась я. — Ударом по голове. А он поверил.
— Шанриз…
Мне не хотелось разговаривать, и слушать заверения тоже. Мне было обидно и горько, а еще я безумно устала. И я скрылась в покоях, закрыв дверь перед носом королевского фаворита.
Глава 17
Король вернулся спустя два часа. Я ждала его и не хотела видеть одновременно. Вот такая вот сумятица. От пережитого волнения и страха, а еще от разъедавшей меня обиды и негодования уснуть не удавалось. Сначала, когда магистр ушел, прихватив и мой перстень, чтобы очистить его от скопившихся потоков магии, я забралась в постель. Мне казалось, что сон придет, как только я коснусь головой подушки. Усталость и снадобье Элькоса располагали к такому исходу, однако глаза я открыла спустя несколько минут после того, как закрыла их. А после вертелась с боку на бок, перебирая в голове произошедшие события. И сколько бы я не пыталась думать о том, что все-таки похищение закончилось благополучно, мои мысли снова и снова сворачивали к словам Гарда о реакции монарха. «Найду, сдохнут оба…».
— Да как он смел?! — воскликнула я, не выдержав, и рывком откинула одеяло.
С этого момента я разрывалась от желания высказать королю в лицо всё, что думаю о его любви и доверии, и мечтала никогда-никогда его не видеть, настолько мне было гадко. Пусть мы не были близки физически, но государь оставался первым и единственным мужчиной, который не только привлек меня, но и увлек.
Рядом нам было непросто, и отношения более всего напоминали постоянный бой за право обладать с его стороны и не уступать — с моей. Мы часто спорили и ссорились, однако мирились без долгих промедлений и ожиданий, кто первым пойдет на уступки. Это уже выходило само собой, естественно и мягко, будто вспышка, которая угасала, оставляя свой ласковый и добрый свет. Мы могли говорить часами и молчать столько же, занимаясь каждый своим делом, но ощущать присутствие друг друга. И это рождало уют и умиротворение. Мы могли говорить о серьезном, а после, громко смеясь, словно дети, закидать друг друга снежками.
