— А как же гости? — Прошептала я, пряча стыдливый румянец у него на груди.
— Они что, дети малые? — Фыркнул Бальтазар. — Сами разберутся, чем им заняться и как развлечь себя. У них уже был бал-маскарад. Пусть радуются, что вообще второй раз пируют на нашей свадьбе.
— Ты же сам настоял.
— Это только ради тебя. Кое-кто нашептал мне, что ты хотела свадьбу и ухаживания по земным традициям. — Это кто ж такой умный и всеведущий? От возмущения готова была огнем плеваться.
— Кто? — Только и смогла прорычать
— Тот, кому известны все твои потаенные желания. — Поиграл бровями Демон, крепче прижимая меня к себе, потому что начал снижаться.
Не узнать место не могла — этот сиротливый домик посреди леса и темный пруд я бы узнала из тысячи. Любимое место уединения Бальтазара, о котором никто не знал. Кроме меня. Это грело душу.
— Хочешь продолжить то, что не удалось после свадьбы по вашим традициям? — Решила отвлечься немного от животрепещущей для меня темы — кому воздать по заслугам за болтливость. Предположения были. Осталось только убедиться, кто именно: Фэйтар или Аурэн. Скорее первый… Доберусь я до тебя когда-нибудь, зверюга!
— Хочу взять свое. — Жарко прошептал мне на ухо, направляясь к двери со мной на руках. Я почувствовала, как от этого шепота все внутри замирает от сладкого предвкушения.
— Что, даже через порог перенесешь, лишь бы до последнего следовать земным традициям? — Подколола Демона.
Бальтазар сложил крылья и шагнул за порог, только после этого ответив:
— Сегодня твой последний день, когда ты человек. Я хочу, чтобы ты запомнила его, как самый яркий, самый прекрасный и самый счастливый день. — От такого заявления я на миг опешила. Я стану Демоном, как Бальтазар? Видимо, вся гамма эмоций отразилась на моем лице, потому что мужчина рассмеялся. — Да не бойся ты. В тебе ничего кардинально не изменится. Ты уже давно переняла отличительные черты Избранной Асура — белые волосы и фиолетовые глаза. А после ночи любви в тебе проснется вторая ипостась, которую ты со временем научишься принимать по своему желанию.
— Я буду выглядеть, как ты? — Вырвалось невольно. Бальтазар вопросительно выгнул бровь.
— А вам что-то во мне не нравится, мадам?
— Да нет…
— Ах, вот как. — Сощурил глаза. И, не церемонясь, перенес нас в небольшую уютную спальню. Уложив меня на кровать, угрожающе навис надо мной, сверкнув синим пламенем глаз. — После сегодняшней ночи, ты изменишь свое мнение, я тебе обещаю! Будешь умолять меня, чтобы этот самый Демон взял тебя! — Пророкотал Бальтазар, втягивая воздух у моей шеи, вызывая тем самым толпу мурашек.
— Звучит, как угроза, — пролепетала я, ощутив, как проворные руки Демона начали расшнуровывать корсет платья.
— Это она и есть, — рыкнул мужчина и в одно движение избавил меня от удавки, которая мешала нормально дышать. Я тут же с наслаждением вдохнула кислород полной грудью, чем привлекла внимание Демона еще больше, хотя казалось, куда еще больше.
Лиф платья из тончайшего шелка от мадам Ривельеры, украшенный аккуратной вышивкой и мелкими драгоценными камнями, кокетливо обнажал холмики груди, которые налились от возбуждения. Бальтазар ласково обхватил их и погладил большим пальцем призывно возвышающиеся бугорочки. Прижавшись губами к выемке у ключицы, провел языком вверх по шее.
— Сладкая, вкусная, чарующая, — выдал вердикт змей-искуситель.
Я задохнулась от нахлынувших эмоций, поняв, что зря так переживала во время церемонии. Этот мужчина точно знает, как заставить женщину забыть обо всем в его руках. Сладкая нега охватила меня, и я выгнулась в его объятиях, прижимаясь к твердому телу мужчины. Воздух между нами раскалился до предела.
— Как же я хочу тебя, Ринна. Поверить не могу, что мне это не снится. Думал, что скрошу зубы в зубную крошку, пока смогу полноценно сделать тебя своей. — От его слов я покраснела до кончиков ушей. Ужас! Разве можно говорить о бесстыдствах, занимаясь этими же бесстыдствами?! Это же смущает!
И, как оказалось, возбуждает…
Я впилась в губы мужчины поцелуем, лишь бы он замолчал, пугаясь желаний, которые он во мне пробуждал. Демон, не чуя подвоха, ответил с невероятной страстью. С едва сдерживаемым желанием. Сразу ворвался языком внутрь, одновременно с этим засосав верхнюю губу. Его руки начали блуждать по всему телу, оглаживая живот, бедра, руки, спину, вжимая в себя.
Мое тело пылало, каждое прикосновение отзывалось сладкой истомой внизу живота, вызывало дрожь. Я растворилась в ласках, не сразу поняв, что Бальтазар прижимается ко мне уже не шероховатой тканью рубашки, а обнаженным телом.
Распахнув глаза, чуть не задохнулась от восторга. Красив, Демонюка! Божественно красив! Тугие мышцы, перекатывающиеся при каждом движении, идеально сложенное тело, руки с проступающими венами на них — все так и манило, звало «прикоснись ко мне». И узор, который озарял комнату, подобно второму солнцу.
«Мой! Навсегда! Никому не отдам!» — Вот какая мысль билась в голове при взгляде на наш узор и на то, как сильно Демон сходит с ума от одного только взгляда на меня. Вероятно, со стороны я выглядела точно также.
Я поняла, что произнесла последнюю фразу вслух только тогда, когда Бальтазар хрипло рассмеялся, на миг прекратив наше безумие и прижав меня к себе так крепко, что казалось, я услышала хруст собственных костей.
— Я полюбил тебя еще до того, как появился узор, моя нежная девочка, — проникновенно заглянул мне в глаза Демон.
— Я тебе не верю… — Прошептала, чувствуя, как к горлу подступают слезы. И непонятно, слезы радости и счастья или печали от всколыхнувшихся воспоминаний.
— Если бы не полюбил, узор истинности не проявился бы. Так же, как и в твоем случае. — Я удивленно воззрилась на Бальтазара, не до конца понимая, о чем он. Руки тряслись, потому что подсознание уже догадывалось, какие слова произнесет Демон дальше. — Мама рассказывала мне, но я был слепым дураком, не придавал этому значения, мечтая избавиться от ненавистного ритуала. Узор истинности никогда не проявится, если двое не любят друг друга.
Я вспомнила ошарашенное лицо Бальтазара, когда он увидел проявляющуюся вязь золотистой татуировки. Теперь я понимала, что повергло его в шок в тот день — наши чувства, так явственно красующиеся на руках.
— Но ведь я… — Мужчина прижал палец к моим губам, слегка оттянув нижнюю губу, тем самым заставив замолчать посреди фразы. Я даже нить мысли потеряла.
— Озарение, что то, что ты испытываешь — любовь, приходит не сразу. Нужно время, чтобы осознать, понять и принять свои чувства. — Завороженно глядя на мои черты лица, словно пытаясь их впитать в себя, Бальтазар медленно склонялся. — Но Богам виднее наперед. И то, что казалось нам просто симпатией, было куда глубже, чем мы хотели бы себе признаться.
Он накрыл мои губы чувственно, не торопясь, словно пытаясь пропитать меня мыслью, которую хотел донести. Снова отстранился, вынуждая потянуться вслед за ним, чтобы он не останавливался.
— Ты — моя. А я — твой, — выдохнул в мои призывно приоткрытые губы. — И не нужно стыдиться произносить это вслух.
Он был серьезен. Очень. Приложив мою руку на область его сердца, не выпускал ее, пока медленно, искушая, снова целовал меня, чтобы я чувствовала, как сбился ритм сердцебиения и забился с новой силой в ускоренном темпе. А когда оторвался, передо мной уже был Демон. Настоящий. Нет, не боевая форма, а та самая, промежуточная, которой он пугал меня обычно. Но сейчас я видела в нем лишь любимого мужчину с черными бездонными глазами.
Обведя черты его лица, позволила рукам скользнуть вниз, огладить его тело. Бальтазар охнул. И, похоже, у него окончательно сорвало крышу от моей инициативы, от того, что я хочу его не меньше, не боюсь, принимаю таким, какой он есть. Он набросился на меня, словно оголодавший зверь, но я была не против, потому что сама изголодалась не меньше.
Больше не было преград. Были только голые эмоции. Мы и наши сплетенные в жарком танце тела. Я настолько сильно хотела этого мужчину, что даже не заметила того момента, когда Демон вошел в меня, окончательно присвоив, заклеймив укусом на плече, от которого по телу расплылось удовольствие, граничащее с безумием. Мне было так хорошо, что тело трясло, хотелось, чтобы он начал двигаться. От нетерпения поерзала, и он дал мне желаемое, растворяя в наплывшей следом эйфории.
