юные бойцы прекрасно умели наводить самые мощные ракеты на цели, но отсутствие опыта и критического мышления не позволяло им сообразить, что же они делают. Стокеру это было на руку. Пользуясь тем, что около Элизия полным ходом дислоцировались военные, он смог организовать тайную базу в нужном ему районе. А после отправил туда передвижные баллистические комплексы, пропажу которых не заметили в неразберихе и общей массе вооружения, которое активно перебрасывали к месту боевых действий. Все было готово к тому, чтобы начать очистку Марса от немышей, и Стокер приказал ждать сигнала.
Тем временем вооруженный конфликт у Элизия забирал все больше жизней его солдат. Но от того, чтобы отдать приказ к началу операции, главу марсианской республики все же что-то останавливало. Возможно, сомнения. А возможно, все еще живая совесть.
Выть от принятого решения воевать с соседями, а не сесть за стол переговоров, как это было всегда, ему захотелось лишь однажды: в ночь, когда его разбудил звонок Огонька на личный номер, и тот проорал, что псы похитили нескольких механиков, включая Тэссен. По спине лидера побежал холодок, и он, не задумываясь, пустил по следу лучших бойцов. Не считая, сколько из них могут погибнуть, просто желая, чтобы одна мышка вновь оказалась в безопасности. Ему отлично были известны нравы рейдеров. В течение недели он с трудом заставлял себя не обновлять сводки спасательного отряда каждые несколько минут, его сознание отказывалось верить, что спасти ее не смогут, просто не допускало такого варианта. А потом с ним снова связался Огонек, залитый кровью, с полными боли глазами:
— Ее больше нет, бать…
В груди загорелось. Он отключил связь. И долго орал, запершись в собственном кабинете. Взяв бутылку виски в собеседники, попытался ей объяснить, что одна мышка и целая планета — неравные категории. Но приведенные аргументы не убедили даже кусок стекла. Душа выла, желая провалиться в ад всему миру, раз больше нет в нем женщины, что все эти годы грела его сердце! Грела просто тем, что жила на планете, которую он берег.
А теперь ее нет! И никогда больше не будет!..
Утром Линк, ругаясь, как положено ругаться военному врачу, который провел полжизни в казармах, откачивал Лидера после сильнейшего алкогольного отравления. И отказался выпускать из лазарета, если тот не согласится носить на руке монитор, который в случае вот таких вот фортелей будет оправлять оперативные сообщения о его состоянии.
Стокер клятвенно заверил, что не снимет прибор, и только так смог вырваться из цепких рук медиков. Ему было нужно сбежать от них как можно скорее, чтобы проводить в последний путь ту, которая была дорога его сердцу. Погребальный костер Тэсс он зажег лично в полном одиночестве. И ни единой душе не было известно, сколько раз он поцеловал холодные губы перед тем, как предать ее пламени, и чего ему стоило не последовать за ней самому. Стокер наконец отважился признаться в своих чувствах к ней и рассказать, как мечтал о том, чтобы ее тонкие, но сильные пальцы вновь зарылись в его волосы; нежно, но уверенно пробежались по антеннам от основания до самых кончиков, разослав ворох мурашек с головы к пальцам. Но ответом ему был лишь равнодушный гул огня, что пожирал изломанное и оскверненное тело любимой им женщины…
Чуть позже в этот же день Стокер сидел в своем кабинете и маленькими глотками тянул коньяк. Напиться снова хотелось безумно, но Линк пригрозил за подобное приставить к Лидеру здоровенного санитара в режиме двадцать четыре на семь. Морщась от ощущения иглы, воткнутой в вену, через которую в кровь поступали назначенные лекарства, Стокер окончательно убедил себя, что благо и безопасность большинства превыше всего. Смог справиться с потерей он — смогут и все остальные. Не стоило рисковать населением и затягивать войну.
Теперь его останавливало лишь одно: реакция галактики на истребление псов и крыс. Чтобы выжечь их норы, придется задействовать мощнейшее оружие, которое Лидер старался лишний раз не демонстрировать. Соседи, испугавшись марсианской мощи, наверняка побегут убеждать галактический совет в том, что такой военный потенциал опасен для других, и под предлогом защиты меньшинств и контроля над мышами попытаются настоять на введении войск на Марс. Поэтому Стокеру было нужно то, что развязало бы ему руки и оправдало геноцид. Убедив себя, что иного выхода просто нет, он передал своему особому подразделению координаты наведения ракет, и распорядился оставить их так до подтверждения действия личным кодом главнокомандующего. Сразу после этого всю спецгруппу наведения внезапно перекинули к Элизию на передовую, где неопытные в ближнем бою мальчишки и девчонки погибли в течение нескольких дней.
Все, чтобы начать операцию по уничтожению предателей, было готово. Все, кто мог проговориться, были мертвы. Старик искренне скорбел и о них, и о живых еще мышах, которых предстояло принести в жертву во имя будущего мира, но убеждал себя, что это — ради блага миллионов. Точки для ударов выбрал так, чтобы максимально сократить потери среди мирного населения, но избежать их полностью было невозможно.
Он, Стокер, уже принес этой войне кровавую жертву. Так пусть же принесут ее и те, ради кого это сделано!
Никому ничего не объяснив и оставив охрану в резиденции, Лидер совершенно один приехал на пустую, спешно покинутую по его приказу базу. Устроился в кресле перед пультом, ввел код подтверждения и лично нажал кнопку запуска. Это был его долг как лидера. Его персональная ответственность.
Старый мышь в полном одиночестве сидел в темноте и смотрел, как движутся по экрану точки, несущие смерть, как уменьшается цифра, показывающая время до взрывов. Когда до столкновения оставалось не больше десяти минут, он повернулся к стене мониторов и вывел на них изображения с уличных камер тех городов, куда вот-вот должна была прийти смерть.
В парках гуляли дети. По улицам ходили беззаботные гражданские, совершая свои повседневные дела. Вот семья вышла из магазина: у отца множество сумок, на руках матери сидел что-то рассказывающий ей ребенок. А вон там, взявшись за руки и смеясь, молодая пара в церемониальных свадебных нарядах фотографировалась в окружении друзей. Видимо, только что скрепили свой союз брачными клятвами…
Трансляции с камер стали обрываться одна за другой. Где-то сперва начинало трясти, и марсиане, оглядываясь, поднимали головы к небу. Вот, осознав происходящее, беззвучно закричала женщина, прижав к себе ребенка. Картинка пропала. Вот жених, закрыв собой невесту, попытался увести ее в укрытие. Их камера тоже перестал передавать изображение.
Передачи обрывались. Телефон лидера зазвонил, посыпался шквал входящих. Но Стокер не спешил
