— К сожалению, нет. У Мирзы сложилось ошибочное впечатление, что брачный союз был частью условий переговоров. Когда мы не смогли прийти к соглашению, он попытался взять меня в заложники.
Визири отреагировали в шоке, и Эсбер-паша вскочил на ноги.
— Варвары! — воскликнул он, и другие затопали ногами в знак согласия.
В то время как у многих из них могли быть планы по укреплению своей власти или положения, она могла думать только об одном, кто действительно мог желать ей зла или кому было бы выгодно, чтобы она была заперта в Саркуме.
Наиме посмотрела на Кадира.
— Агасси сделал всё возможное, чтобы помочь мне сбежать, но боюсь, что это выставило его предателем в глазах Мирзы. Весьма вероятно, что Саркум скоро окажется в эпицентре гражданской войны.
— Что стало бы идеальным предлогом для Республики напасть на них, — задумчиво сказал Явуз-паша.
— Да, — согласилась Наиме, — что ещё больше приближает Тхамар к грани войны.
— Вы намерены принять чью-либо сторону в их войне? — Кадир тщательно выговаривал каждое слово.
— Не без веской причины, Великий Визирь. Моим приоритетом всегда будет защита Тхамара.
Эсбер-паша сел, кивая в знак согласия, и мужчины вокруг него тоже одобрительно закивали. Это были два союзника, по крайней мере, в некой степени. Она задавалась вопросом, останутся ли они союзниками после того, как она объявит о своём намерении возродить Круг Чара. Если она всё ещё сможет.
— Если союз с Саркумом больше не является проблемой, — сказал Кадир, — то, боюсь, это подводит нас к следующему вопросу.
Его взгляд остановился на Ихсане, который решительно смотрел на двери Зала Совета.
— Позвольте мне сначала извиниться перед Советом, в мои намерения не входило держать от них такой секрет, — Наиме не часто лгала прямо, но это касалось жизни Ихсана, и поэтому она сочла это необходимым. — Мой отец только недавно узнал, что старший Шехзаде Сабри был неверен в своём браке.
Наиме сделала паузу ровно настолько, чтобы убедиться, что завладела их вниманием. Разрушенный брак был сломанным Колесом, одним из немногих всё ещё глубоко укоренившихся суеверий в Тхамаре.
— Ребёнок от этого союза — мой двоюродный брат, и впоследствии он был усыновлен старшим Шехзаде и принцессой.
— Усыновление не даёт ему легитимности в качестве наследника престола, Султана, как я уверен, вы знаете.
— Я в курсе, Великий Визирь. Каково желание Совета в этом вопросе?
— По крайней мере, он должен быть исключен из линии наследования. Вы, конечно, согласны? — сказал Кадир с выражением, как у кота с пойманной мышью.
— Я хотела бы больше времени подумать об этом, Великий Визирь. Это серьёзный вопрос, и я не хочу поступить неправильно.
У неё не было решения. Тут вообще не было никакого решения. Но она не могла вынести мысли о том, что Ихсан будет лишён всего, что у него оставалось. Останется один. Он съёжится и умрёт.
— Султана, я чувствую, что мы не можем предоставить вам это время. Это простой вопрос. Шехзаде, нет, Мастер Сабри, не может быть в линии наследования, если его кровь не позволяет ему быть.
Притворно извиняющийся тон Кадира разжёг в ней ярость, которая разъедала оцепенение.
Ей нужно было время, чтобы найти способы ниспровергнуть их, хотя она и была в отчаянии от этого. Бороться за своё право править, одновременно пытаясь бороться за право Ихсана остаться в линии наследования в качестве бастарда, требовало от них слишком многого.
— Великий Визирь, простите меня за мою слабость, — Наиме встала, сложив руки перед собой и слегка поклонившись. — Разум моего отца зашёл так далеко, что много дней он не помнит, что я его дочь. Недавно я вернулась из тревожного путешествия в Саркум, и теперь у меня отняли человека, которого я долгое время считала скорее братом, чем двоюродным родственником. Я нахожу себя… — она позволила своему голосу дрогнуть и, подняв дрожащую руку, коснулась виска. — … в сложном положении.
— Именно поэтому вам не следует обременять себя обязанностями Регента, — сказал Кадир, одарив её добросердечной улыбкой, которая должна была сообщить ей, что он не впечатлён её актом.
Визирь Явуз указал на неё.
— Даже Султанам даётся время разобраться со своими личными делами, когда они возникают. Я уверен, что вопрос о втором наследнике престола может подождать. Султане, похоже, не грозит никакая опасность покинуть своё место в качестве очевидной наследницы. Конечно, никто в Совете не возражает против толики человеческой порядочности?
Наиме могла бы расцеловать Визиря Явуза за его милосердие.
Кадир склонил голову в сторону Явуза.
— Что скажете вы? — спросил он, указывая на остальных своим посохом.
Ихсан посмотрел на неё, но выражение его лица было слишком настороженным, чтобы она могла что-то прочесть.
— Оставьте её в покое, — сказал Эсбер-паша. — Не нужно набрасываться на неё, как стая стервятников.
— Очень хорошо, Султана, — Кадир повернулся к ней и поклонился, его губы расплылись в великодушной улыбке. — У вас есть три дня.
Явуз-паша нетерпеливо вздохнул, а Эсбер-паша искоса бросил на своего соседа неприязненный взгляд, но Наиме просто кивнула. Она уже достаточно надавила на них за один день.
ГЛАВА 32
Наиме закрыла книгу и положила её поверх остальных, затем поставила локти на стол и прижала пальцы к глазам. Самира поставила перед ней ещё одну чашку чая и убрала стопу книг, чтобы вернуть их на полки.
Было уже поздно, свет за окнами быстро угасал. Она снова пропустила обычное время ужина. С тех пор как её отец выдал секрет Ихсана Кадиру, у неё не было аппетита, и она ела только тогда, когда Самира заставляла её. Наиме сделала глоток мятного чая, желая собраться с мыслями. Чтение истории никогда не было особенно увлекательным, но на этот раз она не могла позволить себе пропустить ни одной детали.
Она перечитала сделанные ею заметки, законы и сценарии, которые, по её мнению, могли быть использованы в пользу Ихсана. В порыве гнева она едва не искомкала лист бумаги в комок и не бросила его в жаровню, которая горела недалеко от неё, чтобы согреться. Даже если бы это немного помогло, этого было бы недостаточно. Отчаяние приходило и уходило регулярными циклами в течение трёх дней, которые дал ей Кадир. По мере приближения крайнего срока отчаяние становилось всё сильнее, и не было ни мгновения надежды.
Ихсан ушёл домой, когда она отправила его. Его неистовое хождение взад-вперёд и случайные вспышки разглагольствований были слишком тяжелы для них обоих.
— Ты будешь ужинать здесь или в своих комнатах, Султана? Возможно, горячая ванна помогла бы тебе успокоиться, — сказала Самира, ставя книги на место.
— Ни ванна, ни еда не помогут мне предотвратить наступление завтрашнего дня.
Наиме вздохнула. У неё было лишь самое смутное представление о плане, и это было не более чем тактикой оттягивания времени и последним, отчаянным ходом, который, в конечном счёте, подведёт её.
Правда заключалась в том, что без своего отца и без Ихсана она была бессильна. Она позволила себе поверить, что завоевала достаточно уважения, чтобы самостоятельно добиться политической власти, но она прекрасно понимала, что этому не бывать.
Кадир был подобен акуле, кружащей вокруг раненой и истекающей кровью добычи. Поддержка Явуза и Эсбер-паши могла распространяться только до тех пор, пока Кадир обладал большей частью лояльности Совета. Ихсан, несмотря на свою незаинтересованность в том, чтобы быть принцем или иметь какое-либо отношение к дворцу и трону, был для неё как щит. Теперь ей придётся защищаться не только от политического убийства, но и от настоящего. Если бы она умерла, некому было бы заменить её. Только благодаря политическому влиянию Кадир был бы в очереди на трон после неё, и он уже доказал, что совершенно готов к убийству.
— Встречать Совет полуголодной и провонявшей тремя днями, проведёнными в библиотеке, тоже не поможет, — сказала Самира, кладя последнюю книгу на место и поворачиваясь к ней. — Порадуй меня, Султана, чтобы я, по крайней мере, могла спокойно отдохнуть сегодня вечером, зная, что должным образом выполнила свои обязанности по отношению к тебе.
