что в мире только я и два самых важных для меня человека, что за пределами этих стен нет ничего, никаких ритуалов, никаких ведьм, которые хотят использовать и уничтожить нас. Никакой смерти.
Но я не могу долго притворяться. Помывшись, я выхожу из ванны, и оба мужчины вытирают меня полотенцами, как будто я какая-то богиня или королева древних времен, затем я надеваю мантию.
Мы все смотрим друг на друга и киваем.
Пришло время.
Крейн хватает вещи, и мы выходим в коридор, а потом в ночь, ощущая прохладу травы на босых ногах.
Луна еще не поднялась над деревьями, но света хватает, чтобы наши глаза привыкли к темноте, когда мы спускаемся к берегу озера. На днях Крейн уже подыскал идеальное место, там, где стена ведет от берега к главным воротам. Мы все еще находимся по периметру школы, но в самом дальнем месте от любопытных глаз и как можно дальше от собора. Помогает то, что берег здесь более мягкий, вместо гальки — грязь.
— Очевидно, что мы не сможем сделать круг из соли, если будем находиться в воде, — говорит Крейн, опуская сумку на берег и осматривая местность. — Но я создам пятиугольник из кристаллов, вдавлю их в ил. Это обеспечит хоть какую-то защиту.
— Может быть, в прошлый раз это не сработало из-за круга, — говорю я Крейну. — Может быть, нам нужно, чтобы призраки из завесы вошли в круг и подошли поближе.
Он бросает на меня хмурый взгляд.
— Будь осторожна с такими словами, сладкая ведьмочка.
Затем он сбрасывает мантию, оставаясь совершенно голым, слегка поеживаясь от холода, и достает из сумки свои кварцевые камни, заходя по щиколотку в воду и вонзая острые концы в дно.
— Сестра Софи сказала, нужно быть в воде, но не думаю, что следует заходить еще глубже, — говорит он, поворачиваясь к нам лицом, когда заканчивает. Его эрекция впечатляет, несмотря на то, что ночь холодная.
— Всегда готов, — вполголоса комментирует Бром.
— Хватит болтать, красавчик, — говорит Крейн. — Раздевайся.
Бром послушно сбрасывает мантию, и я делаю то же самое, зная, что Крейн скажет мне то же самое. Воздух действительно холодный, мурашки покрывают мою кожу, такой холод приходит поздней осенью, когда небо частично проясняется, — первый намек на приближение зимы.
Я задаюсь вопросом, будет ли в этом году такая же холодная зима, как в прошлом. Затем останавливаю себя, потому что не знаю, буду ли я здесь следующей зимой. Любой зимой. Что произойдет, если ритуал не сработает и меня схватят в Самайн? Что, если они заставят Брома оплодотворить меня? Где они будут держать меня, пока я беременна? В подвале? Хватит ли у меня сил бороться, или придется покончить с собой?
— Кэт, — тихо произносит Крейн, и, обернувшись, я вижу рядом с ним обнаженного Брома, стоящего по щиколотку в воде. — Можешь прихватить эликсиры и ножи?
Я киваю, пытаясь сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться, затем подхожу к его вещам и беру их. Захожу в озеро, холодная вода обжигает лодыжки, а затем останавливаюсь рядом с ними в центре хрустального пятиугольника.
— Лучше сделать это прямо сейчас, — говорит Крейн, забирая у меня флакон. Мы все выпиваем зелье. Как и прежде, привкус ужасный, меня бросает в дрожь.
— Как хочешь, чтобы мы это сделали? — спрашивает Бром Крейна после того, как мы выбрасываем флаконы на берег, и они забирают у меня ножи. Он смотрит на меня. — Хочешь, мы сначала разогреем Кэт?
— Почему бы нам не поменяться местами на этот раз, — говорю я им, опускаясь на колени в воду. Я хватаюсь за их члены обеими руками, глядя на них снизу вверх, как раз в тот момент, когда большая оранжевая луна начинает подниматься над верхушками деревьев. С таким освещением и в такой позе я ощущаю себя ужасно могущественной.
— Осторожнее, моя повелительница, — говорит Крейн, стискивая зубы и глядя на меня сверху вниз. — Нам хватило твоих поддразниваний.
— Кто сказал, что на этот раз я дразню? — спрашиваю я, приоткрываю губы и провожу членом Крейна по своим губам, крепко сжимая его, а другой рукой провожу пальцами по жемчужинам возбуждения на кончике Брома, распределяя их по всей длине.
Оба мужчины стонут в унисон, у Крейна это звучит как шипение сквозь зубы, у Брома — низко и гортанно, эти звуки вызывают во мне волны удовольствия, и я даже перестаю чувствовать холод.
— Черт, — ругается Крейн, запуская руку в мои волосы, пока я сосу, облизываю и делаю все, что ему нравится, а он продолжает засовывать свой член мне в глотку. — Ты так хорошо справляешься, сладкая ведьмочка, — его кулак сжимается в моих волосах. — Я не хочу делиться.
Крейн отрывает мою голову от своего члена, между нами тянется струйка слюны, затем он подводит меня к Брому. Он всегда держит себя в руках.
Бром засовывает свой член мне в рот, и они по очереди, взад и вперед, трахают меня. Влажные звуки обоих членов, скользящих по моему языку, смешиваются с их тяжелым дыханием.
— Я не знаю, смогу ли еще долго держаться, — ворчит Бром, запуская руку мне в волосы и проникая глубоко в горло, и я знаю, что если не замедлю их, они оба кончат.
— Кэт, — стонет Крейн. — Как бы не хотелось тебя останавливать, иди и принеси масло, милая. Оно нам понадобится.
У меня хватает здравого смысла сделать, как он говорит, отпустить их члены и вернуться на берег за маслом. Когда я поворачиваюсь к ним лицом, чувствую, что они смотрят так, словно меня пригвоздили к месту два главных хищника, единственный инстинкт которых — поглощать и спариваться.
Я возвращаюсь в озеро, и все уже не так, как в прошлый раз. Не знаю, эликсир действует, или это полнолуние, или само озеро ускоряет процесс, но когда я смотрю за их спину, то вижу темные, ужасные фигуры, парящие в воде.
Нет, не просто парящие.
Они подходят ближе.
Соляного круга, чтобы остановить их, нет.
— Э-э, — говорю я, кивая им вслед и стараясь не обращать внимания на страх, от которого мурашки бегут по коже. — Кажется, у
