мягко возразил:
– Тебя не арестуют. Отчислений тоже не будет. В целом, все обошлось. Мортена жива и не стала нечистью. Проход в заброшенное строение надежно закрыт, ключ изменен, и теперь его не знает никто, кроме меня. Давно надо было так сделать, но… ладно, неважно. Некромант, устроивший все это, загнан в ловушку и будет пойман, это вопрос нескольких часов. Так что миллите есть, кого наказать. К счастью, Мелиса имеет некоторое влияние на капитана Бенсона. Она уже попросила за тебя и твоих друзей.
– Какое влияние она на него имеет, тоже не скажешь? – нарочито равнодушно уточнила я.
Колт снова усмехнулся, и мне впервые за весь разговор пришло в голову, что его спокойствие и мягкий тон объясняются обычной усталостью. Похоже, он после безумной ночи еще не ложился. А пока спала я, вся его злость выгорела.
– Мне кажется, все и так очевидно. Бенсон влюблен в нее до потери здравого смысла. И такая любовь его однажды погубит. Но пока этого не произошло, мы имеем возможность извлекать из нее определенную пользу. Хоть это и не совсем достойно.
Я кивнула и осторожно уточнила:
– Наверное, я должна сказать «спасибо»?
– Если не хочешь, не говори, – отмахнулся он. – Я делаю все это не ради твоей благодарности.
– А почему? – вырвалось у меня.
– Потому что ты моя дочь. И ты здесь, потому что я обещал защитить тебя. Я выполняю свои обещания.
Не совсем то, что мне сейчас хотелось услышать, но я все равно выдавила:
– Спасибо.
– Пожалуйста. Если ты больше ничего не хочешь мне сказать, можешь идти к себе. Завтра будет обычный учебный день, а ты, кажется, еще не до конца восстановилась. Тебе надо набраться сил.
Я кивнула, но не двинулась с места, воскрешая в памяти ночные события.
– Там была горгулья, – тихо поведала я, пытливо глядя на отца. – Ночью. В лесу.
– Там было целых три горгульи, – спокойно отозвался Колт. – Я отправил их на защиту Мортены.
– Нет, я не об этих, – досадливо отмахнулась я. – Там была другая горгулья. Настоящая. Огромная, живая. В таком странном одеянии… Немного на твою парадную форму похоже, только вместо плаща – крылья. Перепончатые. Разве такое возможно, Энгард?
На его лице не дрогнул ни один мускул. Он не отвел от меня взгляда, не смутился. Лишь равнодушно пожал плечами и спокойно ответил:
– Конечно, нет. С тех пор как мы потеряли возможность обращаться. Что-то еще?
Ответ меня категорически не устроил, но я не стала допытываться. Мотнула головой, выбралась из-под пледа, сползла с дивана и молча покинула кабинет.
Поднимаясь на свой этаж, я подумала, что неплохо бы зайти к Мелисе и поблагодарить лично и ее тоже, но решила отложить это до момента, когда мы встретимся на занятиях. Вдруг она отдыхает?
Впрочем, когда я добралась до наших комнат, мысли о благодарностях вылетели из головы. У моей двери стоял Рабан. Судя по всему, он недавно постучался и теперь ждал ответа. Услышав на лестнице шаги, обернулся, и на мгновение показалось, что в его взгляде промелькнуло облегчение. Но это могло быть и иллюзией, ведь через секунду он заледенел.
– Профессор Рабан, вас отпустили, – усмехнулась я, используя нарочито легкий и при этом официальный тон. – Поздравляю!
И толкнула дверь, собираясь скрыться за ней, но дракон без приглашения последовал за мной в комнату. Сердце отчего-то тревожно екнуло.
– Что ты устроила ночью? – едва не прошипел он.
Да, прав отец: благодарности я не дождусь.
– Да ничего такого, – я повернулась к нему, скрещивая руки на груди. – Просто спасла девчонку, в убийстве которой тебя обвиняли, чтобы обвинение развалилось. Можешь не благодарить.
– И не собирался! Это надо было додуматься на глазах у всех воспользоваться тайным проходом, чтобы вылезти прямо в лапы мертвецам! Тебе в прошлый раз было мало? Тогда не погибла, решила повторить попытку?!
– Ах вот что тебя заботит, – горько усмехнулась я. – Что твой тайный ход закрыли. Так некроманта почти поймали…
– Да, и мне теперь ни за что до него добраться, потому что миллиты сами им займутся!
Я буквально почувствовала, как внутри что-то лопнуло, какая-то натянутая до предела струна. Усталость уступила место злости, и теперь уже я зашипела, как потревоженная змея:
– Пошел вон, чертов ты эгоист! – Я изо всех сил толкнула Рабана, пытаясь выставить его за дверь. С тем же успехом я могла бы попытаться сдвинуть с места каменную статую. – Если хотел добраться до некроманта первым, надо было шевелиться быстрее! Сам все ушами прохлопал. А теперь убирайся!
Я снова толкнула его, даже попыталась ударить, но мои запястья в одно мгновение перехватили, а я оказалась прижата к стене без какой-либо возможности высвободиться.
– Ты бестолковая и сумасшедшая! – прорычал Рабан мне в лицо. – Ты могла погибнуть там, ты это понимаешь?
– А это уже не твоя забота! – процедила я в ответ, все же предпринимая бессмысленные попытки выскользнуть из его хватки.
– Еще как моя, – возразил Рабан.
Я вдруг поняла, что его лицо снова совсем близко. Настолько, что я видела только карие глаза и ощущала горячее дыхание на своих губах. Силы сопротивляться мгновенно пропали, я замерла, чувствуя, как пересохло во рту и как безумно бьется сердце в груди. Воздух застрял где-то в легких, а по телу прокатилась дрожь, хотя мне не было холодно. Наоборот, меня обжигало жаром его тела, как той ночью. Но слои одежды несколько мешали почувствовать это в полной мере.
Стальная хватка на моих запястьях медленно ослабла. Руки Рабана шевельнулись, ладони скользнули по ладоням – и вот уже наши пальцы переплелись, а губы после бесконечно долгой разлуки наконец снова встретились. Поцелуй получился жадным, требовательным, каким-то отчаянным. Словно мы оба ему сопротивлялись, но что-то внутри ломало это сопротивление, сметало все преграды. Как если бы это была базовая потребность, как стакан воды во время изнуряющей жажды.
Ладони Рабана скользнули к моему лицу, потом опустились по телу вниз, руки сомкнулись вокруг талии, прижимая ближе к нему. Я, в свою очередь, обняла его за шею, не удержалась и запустила пальцы в длинные густые волосы
