идея отдать волчонка мальчишке было единственно верным решением, принятым Недил. Тут зверю будет гораздо лучше, да и с парнем они явно поладили.
Но тоска всё равно царапала. И ещё было что-то, сильно смахивающее на обиду, потому как волка как раз ничего не царапало.
– Уезжаете? – спросил Некай тоном «я так, между прочим, интересуюсь».
– Да, ваша милость, – ответила Леора, очень стараясь не улыбаться, капюшон пониже опустила.
– Я не лорд, – насупился парень.
– Так слухи, будто маркграф официально объявил вас наместником Черногорья врут?
– Не врут, – мальчишка шмыгнул носом, потянулся рукавом утереться, но спохватился и опустил руку.
Правильно, негоже наместникам, да ещё капитанам добровольческой милиции, отряды которой будут отныне перевалы охранять, рукавом утираться, даже если его и разобрал насморк. В отличие от Леоры, Редиш неверных решений не принимал. Вряд ли парень, ставший полноправным господином и хранителем своей земли, теперь пустит сюда каких-нибудь очередных «верных».
Конечно, соственных мозгов у него пока маловато, а гонору много, но для того и существуют умные люди, чтобы верные советы давать. Естественно, придёт время и Некай додумается: марки, которыми он управляет, принадлежат вовсе не ему, а дяде. Неудивительно, если он захочет самостоятельности и тогда…
Но до этого ещё долго. Сейчас же у него появился шанс исправить ошибки, а не тащить их до старости мешком с камнями.
– Думаете, не справлюсь? – ворчливо и очень независимо поинтересовался у стены конюшни мальчишка.
– Почему? – удивилась Леора.
– Ну, сосунок ещё и всё такое.
– А при чём тут возраст? Все твои предки были властителями Черногорья, чем ты хуже их?
– Сама же говорила, будто они только и делали, что друг с другом грызлись, – хитро ухмыльнулся Некай.
– Принимается, – серьёзно кивнула Недил. – Тогда, чем ты хуже Редиша? Он-то, по-моему, справляется совсем неплохо.
– Принимается, – парень разулыбался уже во весь рот. – Вы это… Если заглянуть решите, то вам тут всегда рады будут. Слово даю.
– Запомню, – пообещала кадет, забираясь в седло – метресса Эрна наконец-то соизволила явить свой крайне недовольный и хмурый лик. – Бывайте, ваша милость.
– Бывай, – поднял руку, прощаясь, мальчишка.
Протяжный волчий вой догнал, когда они уже за старую стену выехали. Но оборачиваться Леора не стала, лишь пришпорила лошадь.
Что-то кончается, что-то начинается. И кто сказал, что конец одного не может стать началом другого?
***
… – он и говорит: «Чем докажешь, что магиня?» Эрна, значит, встает в позу, руку вытягивает. И тут сзади к ней подлетает кметок и хрясть нашу метрессу по хребту черенком вил. Не вру, она как стояла, так и растянулась! А он: «Сдурел, что ль, солтыс, али как? Она щас нам тут своим чародейством так нафунякает, не отмоисси потом!»
Карлес трещал, не переставая, раскладывая историю на голоса, да ещё и жестикулируя так, что едва из седла не вываливался. Между прочим, получалось у него неплохо – рассказывать, а не вываливаться. Леора живо представляла и крестьян, и Эрну, явившуюся к ним в горы, чтобы вести в Черногорский замок. Одно диссонировало – взгляд его высочества. Во всю веселящийся принц поглядывал по сторонам словно глазами другого человека: настороженного, недоверчивого, не испуганного, а всё подмечающего, собранного и готового к неожиданностям.
– В общем, собачились они долго. В конце концов разрешили ей сосну поджечь магией. Правда, Эрна перестаралась чуток, мы их потом полдня аукали, – довольно закончил его высочество.
– Меня гораздо больше интересует другое, – подала голос Недил, которую это не занимало совершенно. Вообще-то, от болтовни Карлеса у неё уже чувствительно голова побаливала. Но если он перестанет вещать, то придётся нагонять магичку с эскортом, которые прилично вперёд уехали и этого делать совсем не хотелось, рядом с Эрной кадету было не слишком уютно. А так всё честно: увлеклись люди беседой, обо всём на свете забыли. – Как они поверили, что ты настоящий принц?
– О, это была вообще песня с танцами! – с несколько преувеличенным энтузиазмом отозвался Карлес. Может, ему тоже было не очень-то комфортно с метрессой? Только с чего бы? – Этот солтыс, который у них там за главного, сказал, что у всех принцев должна быть золотая грамота или метки на теле особые. Никакой грамоты, я, понятное дело, с собой не прихватил, ни золотой, ни серебренной, ни алмазной. А вот метку нашёл, представляешь? Мне ещё в детстве фурункул не слишком удачно вскрыли, шрам остался такой звёздочкой. Показать?
– Обойдусь, – фыркнула Леора.
– Ну а ему показал. «Видишь, – говорю, – печать Отца? Знак его путеводной звезды!» Про путеводную они не очень поняли, кажется, но поверили. Наволокли мне еды, а у них там с этим ба-альшие проблемы были и лошадь. Солтыс хотел ещё дочку всучить, но от такой чести я отмахался, правда не без труда. Потом Эрна там речугу задвинула, ну я пару слов вставил. Короче, подняли боевой дух вместе с патриотизмом. А дальше…
А вот дальше Недил его уже совсем не слушала, задумалась слишком крепко.
«Речуги» для поднятия боевого духа – дело хорошее и все об этом знают, от главаря уличной шайки с его: «А ну, братва!» до маршала с: «Победа или смерть!». Только, получается, Эрих с такими истинами не был знаком? Человек, с, пусть и слабеньким, талантом управлять эмоциями других?
Никогда, ни разу она не видела и не слышала, чтобы король свой дар применял на ком то, кроме неё. Может, поначалу в это необходимости и не было, но потом-то, когда всё покатилось прямо под зад Левому? Не посчитал нужным? Не захотел? Или уже тогда понимал: ничего у него не выйдет? Тогда почему не ушёл? Почему дожидался, когда проиграет окончательно?
Что же всё-таки заканчивается? И что начинается?
Редиш говорил о легенде. Не начало ли это легенды о благородном короле, изгнанном подлыми предателями, странствующем по чужим землям со своей верной дружиной. Бред, конечно. Но в основе каждой сказки лежит бред. Главное, как его интерпретировать.
Хотя всё равно выходит откровенная бредятина. Во всём виновата слишком длинная дорога, осень и не отлипающая неуверенность.
***
Уютнее всего очажный огонь бывает, когда на дворе погода особо мерзостная. Ветер колотиться закрытые ставни, воет в трубу, выдувая снопы искр, дождь барабанит по крыше, словно гвозди заколачивает. И от осознания: совсем недавно ты был там, а теперь здесь, где сухо, тепло, толстенный
