— Сделаем. Тебе сейчас не о том думать надо. Узнает отец, что мы сюда пошли — браниться будет. И я полностью на его стороне, — Дара важно пожала худенькими плечиками. Она заметно вытянулась за лето, но всё одно — ребенок.
Мы молча пошли вперед. Но стоило сделать несколько шагов, как шиповник сорвала уже Дара.
— Это ведь хорошо, что жрицы на травниц переобучились, правда? Эла ворчит постоянно, что хорошие травницы только из ведьм получаются, но ведь это не так? Как ты считаешь, мама?
— Считаю, что Эла права. Но где же взять нам столько женщин ведьминского рода? Так что и из простых людей и магов неплохие травницы выходят. Пусть без дара, зато со знаниями.
— Значит, и я смогу силу травок чувствовать и неважно, что я не ведьма? — подошла Дара к самой сути проблемы.
— Ты переживаешь, что будешь плохой целительницей потому как не ведьма? — я удивленно приподняла бровь и закуталась в плащ плотнее.
— Ну да, — нехотя призналась она.
— Милая, да ты уже многих за пояс заткнешь. У тебя такой дар, что обзавидоваться можно. Главное, верь в свои силы. Слушай, что учителя ваши, присланные императором, говорят. Смотри, что они делают, как они делают. И когда-нибудь ты превзойдешь их.
— И Эла признает, что целители-маги лучше целителей ведьм? — в её глазах плескалось столько наивной надежды.
— Прости, доченька, но Эла никогда не признает этого. Потому что она вредная ведьма. Она даже не признала, что воины драконов и перевертышей сильнее жриц. А ты с такими запросами к ней.
Дара тихо захихикала.
— Только не говори, что я сказала Эле…
— Поздно, лера Астрид, я все уже слышала, — раздалось грозное за нашими спинами. — Но думаю, вы правы. Мы, вредные ведьмы, до конца стоим на своем. И вот поэтому именно я смогла добиться, чтобы у жриц Яники, наконец, появился свой дом.
Я обернулась и увидела собственно ту самую упрямицу, а еще Ксани, которая вела за руку подросшего Комира. Мой малец улыбнулся, демонстрируя ямочки на щечках.
Дара рассмеялась сильнее и умолкла, стоило впереди появиться первой насыпи с огромным могильным камнем у основания.
Мы пришли на кладбище.
Порыв ветра ударил в спину, словно подгоняя. Внизу живота странно заныло, но я не обратила на это внимания.
— Вчера на этой могиле, наконец, выбили надпись, — негромко произнесла Ксани, — надо бы проверить… И не задерживаться здесь. Дается мне, что это последний дождь в этом году, дальше только снега будут.
— Ну и вам двоим не до прогулок за замковыми стенами. Чую я, сегодня ночью мы выпьем крепкого эля. Повод будет, — непонятно с чего вдруг развеселилась Эла. Но кто их ведьм поймет.
Я кивнула и тихо побрела к могиле предателя, который мог бы остаться всем нам верным другом.
Эпилог часть 2
Глядя на большой серый камень с одной лишь надписью: «Любимый муж и отец», обхватила руку и проверила на месте ли браслет Ярвена. Крепко ли держится на запястье? С трудом вспомнила, как незаметно мне его вернул Хрут во время боя. Я даже и не поняла, как он снова оказался у меня.
Осознание пришло позже.
Этот белый дракон таил в себе массу талантов.
И в тысячный раз глядя на могилу своего несостоявшегося убийцы, благодарила богиню Янику за расторопность, казалась бы, того, кому и доверять не стоило. А я доверилась и не прогадала.
Всё быстро забылось. Мое похищение Хруту более никто не припоминал. Он жил так же спокойно и мирно, как и сотни остальных обитателей замка. Баловал жену, воспитывал детей. Не забывал и о племяннике.
— Ты выглядишь сегодня задумчивой, Астрид, — негромко произнесла Ксани, носком сапога пиная на могильную насыпь камушек. Вот уж кто косматому медведю ничего не простил и не простит.
— Чувствую себя странно, — нехотя созналась. — С утра неясная тревога. Знаешь, бегаю по комнате, одежду перекладываю, простыни меняю. Девочку-служанку загоняла, пыль везде мерещится.
— У меня то же самое, — хмыкнула лисица. — До того глаза Тагару натерла, что он меня погулять спокойно отпустил, без сопроводительной нотации об осторожности.
Жрица странно хмыкнула и улыбнулась. Противно так, будто знала что-то, чего не ведаем мы.
— Главное, мама, чтобы у тебя ничего не болело, — прошептала Дара. — Но, может, пойдем? Я вообще не знаю, зачем мы этого красноглазого предателя с такими почестями похоронили. По мне, бешеному место в канаве!
— Не говори так никогда про него, милая, — возмутилась, видя, что Ксани её кивком головы поддерживает. — У Шафата были детки, пусть и не родные, но он заботился о них. И зла его они не видели и знают о том лишь понаслышке. У них должно быть место, куда они могут прийти и как ты, принести цветы. Не бывает только добрых или только злых людей. Он заслужил право на свою могилу. Когда-то и у него была жена, был сын и он очень их любил. Горе сломило его, милая.
— Он мог мстить! — упрямо пробормотала она.
— А разве месть — это хорошо? — с нажимом спросила, посылая Ксани гневный взгляд и требуя, чтобы молчала. — Вот она-то, Дара, и сделала его предателем. Не все сильны духом как Ярвен или Тагар. Не все способны, битыми судьбой, подняться с земли и жить дальше. Далеко не все, Дара. Это трудно и больно. Жажда крови обидчиков — это яд. Он ослепляет, затмевает разум. Убивает душу. Отомстил бы Шафат, а что дальше? Он не видел счастья ни в ком ином, кроме потерянной истинной. Его дух был сломлен.
— Говорят, Яська тоже была его истинной, — вставила свое слово Эла.
Ведьме явно нравились слова, что я произносила.
— Видимо, он не пожелал предавать прежнюю любовь, — предположила я. — Не смог. И это тоже можно понять. Понять и все ему простить. Гнев ослепляет.
— Яське повезло, что в итоге женой она оказалась Хрута, — Ксани пожала плечами. — С его смертью она ничего не потеряла. А вот мужика получше всё же сыскала.
— Может и так, — задумчиво произнесла.
И хотя была рада за белого дракона, но в глубине души верила, что если бы Шафат отпустил свою ненависть, то смог бы стать мужем не хуже. Но это всё уже не важно. Из могилы его не поднять и прошлого не изменить. Оно обратилось в пепел и стало небытием.
Подавшись вперёд, Дара вдруг положила на могилку скромный букетик, что принесла для своей матушки.
— Милая, — я недоуменно взглянула на нее, — это последние цветы в оранжереи. Следующие распустятся лишь весной.
— И ладно, пусть и на его могиле будет красиво. Раз уж когда-то и он был хорошим оборотнем.
— Добрая девочка растет, — похвалила её Эла. — Кто бы что ни говорил, а добро размягчает самые каменные сердца.
— И всё равно за Тагара я его пока не прощаю, — упрямо пробормотала Ксани и, развернувшись, спешно отправилась к остальным могилкам. Но остановилась. Как-то неуклюже согнулась и ухватилась за поясницу.
— Ксани! — мгновенно насторожилась я.
— Да что-то в спину слегка вступило, срок-то уже не маленький.
Она с любовью погладила ладонью свой внушительный живот.
— Немаленький, — Кивнула Эла. — Я вообще не знаю, что тебя Яника понесла на эти камни любоваться. Кладбище совсем не место для беременных.
— Ой, а где место? — пробурчала она. — Дара, милая, пойдем проводишь меня. Только к маме сбегай.
— Да я могу и завтра прийти, — моя малышка мило улыбнулась. — Я с новой мамой просто прогуляться хотела. Чтобы одна не бродила. Папа сказал глаз с нее не спускать!
— Не называй меня так, Дара! — теперь пришла моя очередь возмущаться.
— Я называю тебя «новой мамой» только здесь, — заупрямилась она, с тревогой глядя на свою некровную названную тетю лисицу, которая странно таращилась, глядя вперёд. Видимо, здорово ей там вступило. — Просто две же мамы, так понятнее. Но мама, которая Астрид, права. Пойдемте, я вас отведу к феру Тагару.
— Ага, он значит фер, а я просто тетя, — Ксани забавно оскалилась.
— У меня духу не хватает назвать его дядей, — нехотя созналась моя маленькая скромница и, подхватив внезапно вспотевшую оборотницу за ладонь, потащила её в сторону замка. Комир, тихо что-то промычав, помчался вслед за ними.
