– Но ты, же знаешь, мой котенок, у нас ничего другого нет.
– Знаю, – повинилась я.
Уже несколько месяцев мы перебивались на том, что называла мама «Бог послал». А он, видимо, страдал жадностью и посылал, то черствый хлеб, то скисшее молоко или подгоревшую кашу. А то и вовсе ничего. Мама тогда пропадала надолго, оставив на плите кастрюльку с водой. И когда мой живот в очередной раз скручивало судорогой, я верила, что мамина волшебная вода поможет унять боль и … голод.
И, как ни странно, она помогала. Помогала продержаться до того момента, как замок входной двери щелкал и мама возвращалась домой, принося с собой, то что на этот раз послал Бог.
Те дни я называла добрыми: пусть не сытыми, но мама была рядом, а значит, кошмары отступали, прячась под диван или в темный проем шкафа.
Запивая черствую краюху хлеба прокисшим молоком, я старалась не думать о «злых днях», когда входной замок провернется два раза, мама уйдет, а из стен полезут шорохи и тени.
– Дашенька, ты должна поесть. Я не знаю, когда в следующий раз у меня получится что-то раздобыть, – уголки потрескавшихся губ матери поползли вниз. – Нам надо срочно уходить отсюда. Они нашли нас.
– Кто?
– Неважно, – мама резко поднялась. – Тебе рано знать об этом.
– Но…
– Никаких «но», Дарья! – ее голос стал суровым и жестким. – Хватит заниматься глупостями! Быстро доедай и собирайся!
Я вздрогнула. Раньше она никогда не повышала на меня голос. Нам жилось нелегко: частые переезды, голод, нищета, но мама никогда не кричала и не ругала меня.
До этого утра.
Сильно стиснув зубы, я старалась проглотить несносную кашу, горьким комом в горле она просилась обратно. Я обижено шмыгнула носом и утерла слезинки, что скатились по щекам.
– Прости, доченька, – обернулась мама.
Ее лицо посерело и скривилось. Сцепив длинные пальцы в замок, она переминалась с ноги на ногу.
– Не знаю, что на меня нашло, котенок. Просто устала.
– Все будет хорошо, – попыталась улыбнуться я.
Комок каши выпал изо рта обратно в тарелку, подняв маленький фонтанчик брызг. Тонкие брови матери взметнулись вверх, губы растянулись в улыбке.
– Ты всегда так говоришь, когда меня мучают кошмары. Значит все так и будет. Надо просто подождать, – продолжила я, вытерев подбородок от липкой слюны.
– Я совсем пропустила момент, когда мой котеночек стал взрослым.
Мама наклонилась и достала маленькую деревянную шкатулку из сумки.
– То, что в ней, по праву твое, Дашенька, – она положила коробочку на диван рядом с моими коленями.
На светло-коричневом дереве блестели символы и знаки, кружочки, ленточки, черточки. Они манили своей необычностью. Я дотронулась гладкого бока шкатулки. Теплая и нежная. Как мамина рука.
– Очень надеюсь, что я последняя из нашего рода, кто унесет проклятие за собой в могилу. И тогда у тебя будет спокойная, счастливая жизнь, – голос дрогнул и затих.
Я подняла голову – синие глаза матери блестели от слез.
– Открой, – ободряюще кивнула она.
Закусив в предвкушении губу, я потянула крышку шкатулки, она поддалась. На зеленом бархате мерцал кулон. Большой синий камень в форме капельки был оплетен множеством символов, подобных тем, что я уже видела на шкатулке. Казалось, кулон манит меня, шепчет, пытается что-то рассказать.
Словно завороженная не в силах оторвать взгляд я потянулась к камню, и… мама закрыла шкатулку.
– Храни его. Он поможет найти ответы, – мама улыбнулась, предусмотрительно приставив ладонь к моему рту. – Придет время, я все-все тебе расскажу, котеночек. А сейчас давай собираться в дорогу.
Разве я знала тогда, что этот кулон станет залогом моей жизни?
Громкий шелестящий звук заставил вздрогнуть и вынырнуть из глубин воспоминаний. Девочка достала огромный леденец и аппетитно облизывала конфету, причмокивая. Я внимательно наблюдала за крохой.
Когда вырастет – станет настоящей красоткой. Густые черные кудри опрятно заправлены в белый вязанный крючком берет с огромным балабоном на верхушке. Несмотря на лето, ночи были холодными, и я не удивилась, что девочка в шапке. Большие синие глаза, обрамленные ворохом пушистых ресниц, вздернутый носик, пухлые губки, смешные ямочки на щеках и удивительная маленькая родинка под левым глазом. Ну, чем не набор покорительницы сердец? Кажется мое, она уже забрала, всего-навсего за три минуты.
– А куда ты едешь? А сколько тебе лет? А, правда, что в горах водятся чупакрабры? – наличие леденца во рту не мешало ей осыпать меня вопросами.
– Марья! Перестань приставать к тете! Иди скорей на место, сейчас серпантин будем проезжать, красиво – жуть! – донесся строгий женский голос.
Из соседнего ряда, обеспокоено выглянула молодая женщина в очках. Видимо, мама.
– Ну, ма! – подтвердила мои мысли Марьяна, картинно нахмурив лоб и выпятив нижнюю губу.
– Простите, она у меня такая любопытная, – неловко улыбнулась женщина, – и минуты не может усидеть спокойно.
– Что вы, что вы! Она мне не мешает! – поспешила успокоить я. – Мне так даже веселее! – добавила чистую правду.
Вслед моим словам, новоявленная подружка радостно закивала головой, отвлекаясь от леденца.
– Ну, ладно пусть тогда сидит, – пожала плечами женщина. – Только сильно не надоедай! – кинула напоследок она и отвернулась к окну.
Марьяна победно хмыкнула и захлопала в ладоши. Как такое чудо может надоесть?
– Ой, смотр-ри-смотри! – закричала она, тыкая пальцем в стекло. – Это чупакрабра?!
Я уставилась туда, куда показывала взбудораженная кроха, пытаясь отыскать причину ее бурной реакции. На горной поляне, мирно пощипывая листья с кустарника и траву, стоял… козел. Из-за светло-коричневого окраса, его шкурка ярко блестела в предзакатных лучах солнца. Чупакрабра? Он недоуменно уставился на меня черными бусинами глаз, словно возмущаясь нелепым мыслям.
– Нет, Марьяш… – захохотала я. – Это не чупакабра!
– А кто? – недоуменно вопросила подруга.
– Козел.
Девочка нахмурилась.
– Горный, – добавила я.
Киндер ловко перевалился через меня и повторно прилип к окну, провожая животное любопытным взглядом. Козел остался за поворотом, автобус набирал скорость.
– А мы едем к папе. Он нам дом снял, будем кататься на лыжах, и жечь костры! –Похвасталась девочка, мечтательно закатив глаза.
– Ты знаешь, какой вкусный зефир на костр-ре? Ой! Пальчики оближешь! – продолжала Марьяна. – Я первый р-раз буду его засовывать в костер, но ма говорит, что он очень вкусный. Как гор-рячее мороженое. Ты пробовала когда-то гор-рячее мороженое? Нет? Вот и я – нет, – вздохнула девочка.
