В каждой из моих жизней отблеск стальных перьев значил смерть.
И раз за разом он становился всё ближе.
Всё время моей ангельской жизни он был учителем, напарником, опорой. Он лгал мне, и он послал меня на смерть; он же, впрочем, спасал мне жизнь и вполне искренне называл своей любимой ученицей.
Возможно, следовало бы спросить “Зачем?”, но я, правду сказать, не хочу знать.
Теперь у нас есть возможность столкнуться лицом к лицу, без разделяющей нас толпы борцов за справедливость, без пропасти, разделяющей всемогущего ангела и слабого, смертного и уязвимого человека…
И теперь, говоря о нас двоих, время для разговоров давно прошло.
— Хороша я или плоха, — сказала я, — грязна или чиста, уже не имеет значения. Между нами всё закончится здесь.
И мы с ним сцепились.
Памятуя о разрушительной силе ангельских крыльев, я постаралась отвести Варифиэля как можно дальше от людей и зданий. Я и так, по правде, не совсем понимаю, как эта реальность будет латать повреждения, вызванные настолько наглядными применениями магии. Ураган? Теракт? Или, по классике, магнитные бури? Впрочем, едва ли последнее: сомневаюсь, что существуют на свете магнитные бури, способные выбить окна в нескольких зданиях или вырвать с корнем дерево.
Впрочем, это будет потом. И, если подумать, в какой-то степени даже хорошо, что всё происходит настолько демонстративно: в случае чего я всегда смогу сказать, что успокаивала потерявшего над собой контроль Варифиэля… Позже.
Сейчас главное — отвести его повыше и подальше. К реке.
— Не знаю, на что ты надеешься, — выдохнул он. — тебе не убить меня! Другие ангелы скоро будут здесь, и что ты скажешь им? Даже сейчас, черпая силы из проклятых пространств, ты всё ещё недостаточно сильна. Тебе меня не убить, и они узнают правду. За своё предательство ты будешь осуждена! Я лично отрублю тебе крылья. Ты сама выбрала сторону, снова встав на защиту того выродка!
Правда… правда, как показывает опыт всех моих перерождений, понятие очень относительное.
Я и сама понимала: очень многое зависит от того, чью именно правду небеса выслушают в итоге. Я не сомневалась, что, замолчи Варифиэль навсегда, смогу повернуть всё верно и избежать серьёзных проблем. Защита подопечного и мирных жителей от обезумевшего ангела — отличный предлог. С другой стороны, если дать ему возможность заговорить, я буду осуждена за предательство, это факт.
Третье, что не вызывало сомнения: мне не под силу его убить. Даже с возросшим могуществом, даже с вернувшейся памятью. Варифиэль — грубое могущество и сталь, сила и напор, разрезающие небеса молнии. Он может позволить себе тянуть время, тогда как у меня этого самого времени попросту нет…
Потому-то совершенно очевидно, что ему не страшно. Он даже пришёл в хорошее настроение: предвкушал, наверное, какое замечательное обвинение для меня сочинит.
Так было уже много раз, да.
Но в этот раз я не собиралась дать ему и шанса на то, чтобы открыть свой грязный рот.
Так что я дождалась момента, когда он отвлечётся (в тот миг небо как раз разрезала молния, будто трещина, и воздух загудел сердито, пронзительно, как порванная струна) и рванулась вперёд, цепляясь намертво, оплетая его крылья магией, повисая мёртвым грузом.
Здесь, в реальности, у меня нет и не будет ни единого шанса против него. Он слишком могуществен здесь.
Но будет ли он так же силён в отражении, где правит его давний враг?
Мы полетели вниз, навстречу воде, и я воззвала к четвёртому отражению, чувствуя, как оно радостно распахивает дверь мне навстречу. Я насладилась выражением ужаса в глазах Варифиэля, который, кажется, действительно понял.
А потом вода сомкнулась над нами.
*
— Я принесла тебе подарок, — сказала я. — В память о Лариэль. Надеюсь, ты оценишь.
— Я даже не знаю, что на это ответить, — ворон познания смотрел на меня так, как монах из горной деревушки — на явление ангела с благой вестью. — Должен признать, Атиен: за этот подарок ты можешь просить всё, вообще всё, без исключений. Можешь не сомневаться, что я сделаю это для тебя.
Я мягко улыбнулась.
— Моя просьба будет проста: позаботься о том, чтобы он отсюда никогда не выбрался.
Улыбка падре стала острой, будто стальное перо.
— Он убил Лариэль, он обещал срезать мои крылья, он превратил моё небо в помойку. Тебе не надо просить об этом; Варифиэль никогда не покинет этого отражения.
Никогда — опасное слово.
Но я не собиралась об этом думать сейчас, после самой главной в моей жизни победы (или, если мне очень повезёт, одной из самых главных побед).
В конечном итоге, я обещала быть к ужину.
***
Шаакси
*
— Завтра надо будет разбираться с зомби, — сказал я Гектору и голубям. — Но это — завтра. Ничего с ними за ночь случится, точно вам говорю!
Гектор смотрел очень понимающе и немного сочувствующе. Я вздохнул и протянул ему немного чеддера.
Атиен ещё не пришла.
Я приказал себе не думать об этом и переключился на выбор меню. Блюда из какой исторической эпохи ей приготовить?..
— Нет, таланты моих подчинённых — это определённо нечто выдающееся, — заметил печально знакомый вкрадчивый голос. — Вы все отличились, надо сказать. Но ты прямо удивляешь, помоечный голубь. Я даже не знаю, что тут ещё добавить. Ещё и кулинария? Правда?
Застыв на пару мгновений (и всё же сумев не вздрогнуть), я повернулся и посмотрел в глаза Хелаалу.
— Спасибо за комплимент, — сказал я, — но я больше на тебя не работаю.
— Вежливые люди в таких случаях пишут заявление об уходе.
Ну-ну.
— Я — демон, я не вежливый.
— А с самосохранением у тебя как? — уточнил Легион ласково. — Или уже перестал бояться страшного и ужасного Шефа?
— Да нет, не перестал. Просто познакомился с ним лично и убедился: мой Шеф ценит право выбора. А ещё он всегда поступает так, как хочет. Если меня не хотят отпускать, то никакие заявления не спасут. Если хотят, то отпустят. Так чего морочиться?
Легион усмехнулся.
— Молодец. Выкрутился… И что, правда уйдёшь? Хочешь попроситься к Сари в отдел?
Думаю, меня очень отчётливо перекосило.
— Да ни в жизни, — сказал я. — Я теперь ни к одному офису и на ангельский полёт не подойду.
— И чем планируешь заниматься?
— Путешествовать. Миры смотреть. Блог писать. Летать. Пробовать разное. Колдовать… Короче, список огромный, вариабельный. Он много чего включает, долго перечислять. Важнее то, чего он не включает: офисов и контрактов.
— Ну вот так всегда, — сказал Легион. — А я только хотел предложить тебе повышение.
Мне резко стало тревожненько.
— Не заинтересован, прости.
— Мгм. И что, даже откажешься выполнить услугу, которую пообещал Ростовщику?
Мне поплохело ещё сильнее.
— Так ты был Ростовщиком?
— Конечно, я. Кто ж ещё? Это одно из моих тел на частичной занятости.
Я подавил желание спрятаться под стол.
— Если эта услуга подразумевает работу на офис — да, я отказываюсь. Любая услуга имеет пределы.
Хелаал тяжко вздохнул.
— Отказываешься значит… Ну ладно, выбор твой. И, поскольку я этот самый выбор ценю (а ещё поскольку ты у нас — герой дня), услугу я запрашивать таки не буду. Живи.
И вот тут, вопреки логике, мне поплохело окончательно.
— И в чём подвох? — уточнил я осторожно.
— Никакого подвоха, — оскалился Легион улыбкой менеджера старшего звена, от которой у меня разом заныли сущность и зубы. — Ты заслужил отдых. Я предложу повышение Баэлу или Аиму. Они, полагаю, ухватятся за новую должность с радостью.
Я даже выдохнул от облегчения.
— Да, точно! Ты там их от меня поздравь.
— Всенепременно.
Повисла тишина.
Была она, надо сказать, немного нервической.
— И что, не спросишь даже, что за должность? — промурлыкал Легион. — Неужели совсем не любопытно?
Я собирался гордо и независимо ответить “нет”, правда. Шеф буквально только что согласился меня отпустить, так что теперь дела офиса меня ни в коей мере не касались. Но любопытство…
