- Закончив ужин, он велел подать бутылку вина в библиотеку и поднялся наверх Дверь в спальню жены была плотно прикрыта, и, проходя мимо. Грегор поморщился от холодной тоскливой ненависти к этой женщине такой юной и при этом такой лицемерной, способной пренебречь и клятвами, данными у алтаря. - лживыми клятвами1 - и супружеской честью, и материнской любовью. И подумать только, ради нее он был готов на что угодно!
- Мягкий ковер скрадывал шаги, дом выглядел совершенно тихим и пустым, и Грегору. почти дошедшему до библиотеки, вдруг захотелось остановиться посреди коридора и... закричать. Ведь именно об этом он мечтал все годы на войне и после! Вернуться домой, в родовой особняк, тишину которого не нарушают ни пушечные залпы и вопли раненых, ни гомон адептов, ни разговоры коллег ни учебные колокола, ни тем более, гости! Он желал наслаждаться покоем и одиночеством... И вот теперь у него сколько угодно и тишины, и одиночества, невыносимо тяжелых давящих, ненавистных!
- Какая, оказывается, огромная разница - грезить о покое, постоянно получая приглашения из дворца или просто от лордов из Трех Дюжин - на охоты, балы, праздники или даже маскарады, тридцать три раза пометь их Баргот1 - и столкнуться с полным пренебрежением' Конечно. Грегор сам не желал ни участвовать в празднествах, ни ездить на охоты, но...
- Он вдруг вспомнил, что Девериан недавно объявил о помолвке старшей дочери. И даже прислал приглашение на праздник но исключительно формальное а при личных встречах неизменно молчал. Любому человеку, знакомому с неписаными традициями высшего света было понятно, что лорда Бастельеро попросту опасаются оскорбить не позвав на торжество однако видеть на нем совершенно не желают. И Баргот бы с ним. с Деверианом, но...
- С неумолимой ясностью вспомнилось приглашение от Дориана Ревенгара - на ту злополучную охоту, с которой боевик не вернулся... Конечно, присутствие Грегора ничего не изменило бы. но... Опять это проклятое «но»!
- «Почему все эти годы я сторонился любого общества? — подумал он с тоскливым недоумением. - Ну ладно. Ревенгар. но ведь с Кастельмаро мы неплохо ладили до того случая.. Почему не ездил к старому Мэрли, который постоянно меня приглашал, и зедь я сам сколько раз собирался его повидать" А теперь старик совсем слег, и ему уж точно не до меня. А Малкольм?! Я же видел, во что он превращается, почему не бывал ао дворце? Не пытался отвлечь его от пагубной привычки, не общался с его сыновьями... Кто знает, что могло бы пойти совсем друшм путем, выполни я долг истинного друга?! И ведь я любил его. я бы сделал что угодно, попроси меня Кольм - я искренне так думал! Но... ведь он же просил! А я замкнулся в своем одиночестве не желая видеть, как мой друг теряет человеческий облик.. И лишился Кольма так же. как Дилана Эддерли, только куда страшнее и непростительнее..
- Я подумаю об этом потом - сказал он вслух, чтобы хоть как-то нарушить вязкую холодную тишину библиотеки - Сейчас я слишком устал.. Пожалуй, и проектом сегодня заниматься не стоит, нужно отдохнуть
- Подойдя к ближней полке, он взял первый попавшийся томик, не глядя на название, однако пальцы узнали переплет
- Любимая книга деда! Перечитанная им столько раз, что на переплете остались потертости, а некоторые страницы открывались сами по себе. Грегор, разумеется, читал ее. как и все книги, которые удостаивал вниманием дед. но о чем в ней шла речь, помнил не слишком хорошо Кажется, о некоем зелье связавшем запретной любовью даму и рыцаря... Но дед. должно быть, находил в книге что-то еще. если перечитывал ее раз за разом?
- Грегор открыл первую страницу и погрузился в текст, надеясь что чтение его успокоит, но чем дальше, тем омерзительнее предстаэлялась ему история. Дама оказалась невестой, а потом и женой короля, рыцарь - его племянником, а зелье... да будь оно хоть сто раз приворотным, истинно добродетельные люди должны были бороться с приворотом, а не бездумно сдаваться похоти1 Впрочем, некоторые зелья действительно затуманивают рассудок, и поддайся рыцарь и дама искушению единожды. Грегор смог бы это понять, но их дальнейшая связь не вызывала ничего, кроме отвращения к преступникам и мучительной, тягостной обиды за короля. Да что дед мог находить в этом... этом .
- Грегор вдруг ясно, как наяву, увидел деда - серебряная седина, спокойное истончившееся лицо, жесткие складки вокруг рта цепкий внимательный взгляд.
- Весьма поучительное повествование. Как ты думаешь. Грегор. в чем главная ошибка короля?
- «Мне было тогда лет пятнадцать, - вспомнил Грегор. — Что же я ему ответил?1 Ах да. я сказал - главная ошибка в том, что он не убил изменников. А дед усмехнулся и покачал головой - разочарованно как я теперь понимаю... И сказал... Да, верно, он сказал... «Иногда убийство - единственный выход, но при этом всегда проигрыш. Можно убить неверную жену и соперника, это даже необходимо сделать, чтобы смыть позор со своего имени, но тот. кто совершит подобное навсегда останется проигравшим, потому что не смог добиться любви. Нет. Грегор. главная ошибка в том. что король женился, ничего не зная о девушке, которую выбрал. Он послал людей узнать, красива ли невеста, а следовало бы выяснить - какое ее нрав-5 На что она способна, чтобы добиться цели? Любит ли она то же, что и будущий муж? Свободно ли ее сердце? Запомни. Грегор. тот, кто позволяет себе ослепнуть, всегда проигрывает...»
- Она ослепила меня. - прошептал Грегор, вцепившись в книгу так. что заболели пальцы. - Ослепила притворной искренностью и скромностью1 Так же как Беатрис!..
- Под пальцами омерзительно липко чавкнуло, и Грегор вздрогнул. По страницам расползалась вязкая зеленоватая гниль. «Мертвецкая плесень»! Как же немыслимо он распустился, если сам не заметил, как с пальцев сорвалось проклятие?! Счастье, что этого никто не увидел!
- Отбросив томик на стол, Грегор взглянул на него с омерзением. Любимая книга деда теперь безвозвратно испорчена' Правда, деду это уже безразлично, а сам Грегор никогда ее не любил...
- «А что же я любил? - подумал он вдруг, и рот наполнился кислой горечью. - Составлять и распутывать проклятия? О да. некромантия всегда была моей страстью! Но ведь магия - это счастье и смысл жизни любого мага она не считается Верховые прогулки в одиночестве7 Да .. но это было давно, когда моего общества искали другие... соученики или бывшие сослуживцы... Охота? Нет я всегда терпеть не мог охоту, но ездил с дедом чтобы доставить ему удовольствие.. Танцы) Ну конечно же. я любил танцевать1 В прошлом году на балу в Вишневую ночь я танцевал со своей кузиной и был... почти счастлив. А что еще? Ведь не может быть так. чтобы меня совсем ничто не радовало?!>
- Он сплел перед собой пальцы и посмотрел на пару перстней - родовой и мажеский. Пожалуй, ему нравилось учить. Видеть горящие восхищением и рвением глаза, передавать мастерство и опыт, оттачивать клинок чужого духа и разума, вкладывая в юных адептов не только знания с умениями, но и собственное видение мира... О да. ему нравилось учить! Раньше...
- «А еще я любил побеждать. - упрямо подумал он. цепляясь за эту мысль, как утопающий за веревку - Я всегда знал, что рожден быть лучшим, и жизнь неизменно подтверждала это. Я выиграл проклятую войну, хотя Корсон считал меня то ли бездарем, то ли неумелым мальчишкой! Фраганцы отступили, запросив мира, и это совершенно точно была победа1 И с поста командора я ушел победителем. А потом стал Великим магистром и едва не оказался королем... Я спас Академию и столицу! Все чего способен добиться человек, легло к моим ногам, но. почему же эти победы имеют вкус поражения? И что мне полюбить теперь когда меня предало асе. что я ценил, о чем мечтал чего добивался? Жена ушла коллеги-подчиненные молчат при встрече при дворе меня опасливо сторонятся... совсем как деда когда-то! Как мне все исправить и снова выйти на верный путь?!»
- Я должен вернуться в общество хотя бы ради сына. - сказал он себе, потянулся к забытой бутылке вина, чтобы плеснуть в бокал, и тут в дверях библиотеки появился дворецкий.
