Со стороны замка к нам уже летел Кастор в сопровождении глав кланов и десятка воинов.
А после на меня обрушился столп белого пламени.
Теперь я знала, что такова сила ифритов. Драконы владели пламенем, красным, как кровь, желтым, как песок и золотым, как прямые потомки богов. То был огонь небес. Ифритов же их собственный бог наделил белым пламенем, рожденным во чреве земли. Пламя драконов летело, а пламя ифритов шло по земле, не в силах преодолеть пресловутое притяжение.
И это проклятое пламя разрезало землю прямо у меня под ногами, ослепляя короткой вспышкой.
Анвар бросился ко мне, и я протянула ему навстречу руку, только почему-то очень медленно. А после маленький взрыв откинул меня куда-то вбок с легкостью ракетки, отбивший теннисный мячик. Я задыхалась гарью и ветром, и перестала слышать свою драконицу, а после впечаталась… во что-то мягкое и, кажется, живое.
Чьи-то руки взяли меня в захват. Кто-то держал меня на весу, как куклу!
— Аль! — рык Анвара смешался с ветром и звоном в ушах.
Как во сне подняла взгляд.
Сердце остановилось.
Я знала этого ифрита. Он убил Диана, потом Вороша, после методично выслеживал Кастора, и, думаю, не случись моего возврата в прошлое, рано или поздно он убил бы и его. На нем опробовали весь арсенал Сопределья, но тот, словно заговоренный, избегал ловушек, обходил засады, а в моменты тщательно спланированных атак проваливался под землю, как, в общем-то и подобает приличному ифриту.
Он вел это наступление и подчиненные называли его «Хисс, видящий сны», хотя видит бог, не очень-то он походил на сновидца. Он был поход на древнюю индийскую статуэтку — смуглокожий, плавный и неспешный, с круглыми черными глазами, он вызывал у меня животный протест. Его я боялась.
Пламя утихло. Анвар застыл в атакующей стойке, отслеживая золотыми глазами каждое микродвижение Хисса. Ворош и Диан были уже далеко, сдерживая расползающуюся черную массу ифритов, за которыми лезли перевертыши. Храм превратился в муравейник, облепленный черной биомассой.
— Отпусти ее, Хисс, — голос Анвара упали до четырех герц.
Та опасная частота, от которой ломило в висках, а сердце тряслось, как заячий хвостик. Не будь я сильной драконицей могла бы словить кому и месячный сериал из галлюцинаций.
Кажется, он знал Хисса. А судя по тому, как плотно меня вжало в теплый обнаженный бок, Хисс тоже неплохо знал Анвара.
— Он живой еще? — сказал он вдруг с удивлением. — Ты вытащила его из хватки богини, моя опасная герцогиня?
Сердце пропустило удар.
— Вот бездна, — расстроился он искренне. — Я думал получить тебя бескровно, даже скорректировал время атаки… Кстати, передай мою благодарность этой полоумной девочке, открывшей портал. Ее доверчивость мне очень помогла.
Заглянула в черные и круглые, как полная луна, глаза ифрита, и вдруг поняла, что он знает. Он видел ту прошлую жизнь, которую я изменила. Видел или прожил, как я. Ужас прошил от макушки до пят, кровь застыла в жилах.
Со страхом взглянула на Анвара.
Его глаза были божественно-пусты. Золото чешуек покрыло руки, скулы, и опустилось на ключицу и плечи, превращая его в мифическое существо. Я не могла понять, что он чувствует. Я не слышала его дракона. Внутри Анвара стояла тишина.
И, кажется, это напугало не только меня. Хисс судорожно сглотнул. Он был не так спокоен, как хотел казаться. Он боялся герцога.
Больше. Он рассчитывал, что герцог будет мертв к моменту открытия портала. Хисс, видящий сны, хотел получить Сопределье бескровно.
— Ты нас боишься, ибо мы не пощадим тебя, — на губах Анвара зажглась знакомая яркая улыбка, и меня пришило ужасом.
В сочетании с совершенно бесстрастным лицом и отсутствующим взглядом, он выглядел древним богом, сошедшим к смертным. И это «нас». Я и забыла, каким высокомерным он может быть.
— Ты потерял дары богини, — взгляд Хисса метнулся по черным рядам собратьев, берущих победу численностью, и вернулся к Анвару уже умиротворенным. — Без доброты богини, ты просто сильный дракон. Но не самый сильный. Без богини ты уступаешь в силе клану Леяш и клану Шиин, поэтому я убью тебя и заберу твою землю и твою жену. А тебя посажу в каменный мешок и буду пытать четыре столетия, пока ты не сгниешь от потери магии.
После такого пламенного заявления я была вынуждена протрезветь от ужаса.
Я предполагала, что Хисс и Анвар знакомы хотя бы по той простой причине, что ифритам в Сопределье медом намазано, но ошиблась. Это не было похоже на знакомство. Это было похоже на маленькую и очень личную войну.
— Когда скажу, перекидывайся, Аль, — бесстрастно сказал Анвар, словно не заметил слов Хисса, и того перекосило от гнева.
Поежившись от холода, кивнула.
— Перекидывайся.
Наверное, сработал рефлекс. В голове еще крутились слова Анвара, а тело уже автоматически перестроилось в первородную форму, снося в сторону ставшего маленьким и далеким ифрита по имени Хисс. В крылья ударил ветер, и я поднялась на несколько метров вверх, паря над Анваром.
Миг назад мне казалось, Сопределье пылало белым демоническим огнем, но теперь я видела, как по земле полз жутковатый морозный узор. Заледенели кусты роз, высаженные вдоль храма, а взорванные стены стали напоминать причудливый сахарный домик — весь белый от снега и льда.
Среди ифритов началась паника. Некоторые от безысходности лезли обратно в разлом, навстречу перевертышам, и погибали. Ифриты переносили заражение гораздо хуже драконов.
Зажатые между холодом и перевертышами, ифриты метались по территории Гнезда, выискивая укрытие от ледяной магии герцога.
Белое демоническое пламя не жгло и не грело, лишь ломало землю, да чертило в воздухе руны. Из лекций по истории Сопределья я знала, что холод не причиняет вреда жителям и официальным гостям Сопределья. Герцог даровал им свою милость. Просто до этого дня, я не думала, что его милость так буквальна.
Даже я, чувствуя холод на тонких веках и кожистых перепонках лап, не ощущала пагубного воздействия ледяной магии. Холод был терпим. А когда меня накрыло тонким и прочным, как стекло щитом Анвара, стало совсем тепло. Мне оставалось лишь нежится в безопасности, наблюдая, как ифриты застывают меловыми фигурками и рассыпаются со стеклянным звоном на сотни осколков.
Так красиво и так страшно.
Анвар поднялся в воздух следом за мной, похожий на пылающий факел, филигранно уходя от чудовищной белой вспышки, а после камнем бросился вниз, атакуя Хисса. Видящий сны метнулся подобно зайцу, выворачивая пламенем пласты земли и выставляя их щитами. Анвар бил их хвостом, словно в насмешку не желая тратить на противника магию.
И Хисс дрогнул. Потом побежал. А после очередной защитной вспышки рассыпался хрустальной крошкой, как снежная фигурка, вылепленная неловкой детской рукой.
Но практически сразу Анвара с земли атаковал подоспевший отряд ифритов. Эти действовали слаженно, умно, неспешно, чертя своей магией прямо на земле языческие руны, которыми их наделили боги.
Анвар чередовал огненный дождь с ледяными потоками, но богиня выпила половину его магии, а ифритов было слишком много. У многих оказались артефакты, защищающие от магии Фалаш. Отряды переформировывались, меняли тактику, сбивали с толку и, все чаще, прикрывались перевертышами.
Уже скоро земля оказалась усыпана телами ифритов и драконов, мертвыми кайранами и пылью разбитых артефактов.
Я чувствовала себя зрителем, случайно шагнувшим из кинозала на экран. Все что я могла — парить в небе, глядя, как схлестываются в кровавой бойне смуглые орды ифритов с белокожими драконирами. Темная языческая магия билась против белого потока драконов, меч против пики, огонь против огня.
У Вороша оказалась обледеневшей половина лица, у Диана висела плетью правая рука, и ему уже не удавалось перекинуться в первородную форму. Лучше других держался Кастор. Кажется, его роду была доступна холодная магия этой земли, и магия Анвара хотя и не проявлялась в нем в полной мере, была ему все же доступна. Но и на него накинулись сразу четверо, и он медленно, но отступал.
