произнесла.
— Твоя мать не случайно выбрала меня — вампира. Если бы она забеременела от смертного мужчины, ты была бы просто сиреной, — продолжил он. — Но она знала тайну, которую пытался сохранить мой род.
Я поставила свой бокал на стол рядом с собой, внезапно почувствовав, что меня вот-вот вырвет.
— Что за тайна?
Я почти ожидала, что он откажется отвечать. Как бы то ни было, он не торопился и изучал меня, прежде чем наконец заговорил:
— Дочь сирены и вампира может использовать силы обоих родителей. Она может стать тем, чего боятся оба наших вида, — чем-то более могущественным, чем мы оба вместе взятые.
Мне почти не хотелось, чтобы он продолжал. Хотела ли я знать, какая сила течет в моих венах? Хотела ли я знать, чего мне будет стоить ее использование?
— Когда-то сирены перемещались между жизнью и смертью, — сказал он. — Таких, как твоя мать, создали боги, чтобы искать тех, кто заблудился в подземном мире.
Его слова что-то пробудили в моем сознании — вспышку воспоминаний, слишком мимолетную, чтобы за нее ухватиться. Я пошевелилась в кожаном кресле, подтянув колени к груди, и кивнула, чтобы он продолжал.
— Вампирам запрещено входить в подземный мир, — объяснил мой отец.
— Почему? — пролепетала я.
— Наша долгая жизнь оскорбила бога подземного мира. Вампира трудно убить. Мы умираем не так легко, как смертные, и часто рана, которая убила бы человека, может исцелиться. Мы даже можем пережить физическую смерть и воскреснуть.
Я хотела спросить его, что убивает вампиров. Если те блеклые воспоминания о вампирских историях, которые у меня были, вовсе не были историями, он действительно мог умереть от удара колом в сердце. Возможно, были и другие способы. Но что-то удерживало меня от этих вопросов.
— Нам не рады в загробном мире, — сказал он мне.
— А сиренам рады?
Он кивнул, но больше ничего не сказал.
— А я? Кто я больше — сирена или вампир? — Умру ли я и окажусь ли в этом призрачном мире, о котором он говорил, или воскресну, как он?
— Это тебе решать, — мягко сказал он. — Твоя мать пыталась сделать выбор за тебя.
— Она пыталась заставить меня стать сиреной? — с отвращением спросила я. — Почему?
— Потому что ты не только смогла бы перемещаться между смертью и жизнью — ты могла бы управлять ими. Ты была бы более могущественной, чем сирена или вампир. Ты была бы существом обоих миров, способным забирать жизнь и дарить ее. — Он сделал паузу, встретившись со мной взглядом. — Тея, ты была бы суккубом.
Суккубом? Я слышала об этих кошмарных существах. Они были частью древнего фольклора. Истории, которые рассказывали, чтобы напугать детей и заставить их ложиться спать до наступления темноты. Но я никогда не думала, что они реальны. Хотя зачем отцу лгать мне после всего, что он сделал, чтобы защитить меня?
— Разве они не демоны?
— Мы создаем демонов из того, чего не понимаем, — сказал он с сухим смешком, — а злодеев — из того, чего боимся. Все существа стремятся к власти, и, если они считают, что другой вид обладает большей силой, им проще уничтожить его, чем склониться перед ним.
— Но я не хочу власти, — прошептала я. Тем более такой. У меня не было желания управлять жизнью или смертью.
— Боюсь, что выбора у тебя нет, — мягко сказал он. Он подвинулся вперед, положив предплечья на колени. — Твоя мать придет за тобой. Она никогда не оставит нас в покое. Будут и другие. Кто попытается ослепить тебя ложью и хитростью.
— Почему?
— Потому что грядет война. — В его голосе звучала грусть, когда он опустил голову. — Вампиры слишком долго прятались среди людей. Мы разобщены. Мы больше не видим того будущего, которое нам предназначалось.
— А сирены? А как же род моей матери?
Мышцы на его челюсти дрогнули.
— Насколько я знаю, твоя мать была последней в своем роду.
А я была сиреной лишь наполовину.
— Что с ними случилось?
— Сирен выслеживали и убивали. Считается, что они вымерли много веков назад.
— Кто на них охотился? — требовательно спросила я, гнев бурлил в моих венах, как будто я уже знала ответ.
Мой отец долго молчал, а когда заговорил, его лицо смягчилось, словно от сожалений.
— Вампиры. Вампиры уничтожили их всех.
Все, что он говорил, было ложью и правдой одновременно. Как и в этом странном пространстве, в котором я оказалась сейчас. Это было и то, и другое, и ни то, ни другое. Моя мать пожертвовала собой, чтобы защитить меня от отца. Я понятия не имела, к какой темной магии она прибегла и как ей это удалось, но она потратила всю свою жизнь на то, чтобы не дать ему найти меня. И это почти сработало. У меня могла быть спокойная, нормальная жизнь.
Если бы я не встретила вампира.
Сколько представителей вампирской элиты, с которыми я танцевала и ужинала за последние несколько месяцев, помнили сирен? Неужели за эти годы они забыли об угрозе? Или они придут за мной, как это сделал Уильям? Не для того, чтобы использовать меня, как, я уверена, он планировал сделать. Я почувствовала в этом воспоминании долю правды. Это мой отец хотел власти. Это он выследил мою мать и соблазнил ее. Знала ли она тогда, кем была? Нет, они придут не для того, чтобы использовать меня. Они придут, чтобы убить меня. Я была уверена в этом.
Но теперь им не нужно было этого делать. Я уже была мертва.
Разве не так?
Я вспомнила слова отца. Сирены перемещаются между жизнью и смертью. Я не была суккубом. Еще нет. Не знаю, откуда я это знала, но нутром чувствовала, что это так. Ему не удалось превратить меня в суккуба, но он пытался. Так вот почему моя кожа болела от дневного света? Неужели я начала меняться? Можно ли это остановить?
Имело ли значение, что я застряла в пространстве между мирами?
