— Яблоки?! Странно. Обычно на солёные огурцы тянет или на сладкое! Слушай, а ты случайно… не в жеребца трансформируешься?!
— При чем тут это?! И какой, к демонам, жеребец?!
— Ну, так яблоки ж! — и Сардос опять захохотал только ему смешной шутке.
Отсмеявшись, он вытер рукавом проступившие слёзы:
— Во — о-от, теперь и я могу понянчить маленького драконёнка!
— Обойдёшься! Я тебя к мальцу и на версту не подпущу! Научишь его своим скабрезностям!
— Ха! Сам не жаловался! Ладно, за девчонкой глаз да глаз нужен! Ни на миг её одну не оставляй! Такой подарок Судьбы! Надо бы сестру отблагодарить, хотя чем? Слепая, да глухая она у меня!
— Иди — иди! Мне еще из стазиса Кьяру надо выводить… а как ты думаешь, говорить ей или… женщины сами должны это почувствовать?!
— Ага, вот крику‑то будет!
— С чего бы?!
— Так не женаты ж! А для бабы родить не в браке пуще смерти!
— О — о-о, только не это! Свадьба!
— М — да, свадебку закатим, всем демонам тошно станет, как протрезвеют! Эх — х, пойду готовиться, срока‑то осталось всего ничего, драконята часто спешат на свет выскочить, вот и пузико через пару тройку месяцев появится!
— Да я не об этой свадьбе! Не с Кьярой! Мне к Бильху… на свадьбу надо!
— Ба — а, неужели старый пройдоха заловил‑таки карася для своей дочки?! И кто же этот болван?!
— По всей видимости, я!
Глава 33. О том, что нелегко в учении, а в бою… даже думать не хочу
Изменения в моей жизни после незабываемой сцены в ванной комнате последовали незамедлительно.
Честно говоря, прежде я никогда не понимала смысла фразы — 'носятся с ней, как с хрустальной вазой'. Теперь поняла. И скажу вам, мои дорогие, хрустальной вазой быть не круто. Вообще. Совсем!
Целый день только и слышно: 'Туда не ходи, сюда не ходи…'. Элжбет за мной бродит, как барашек на веревочке. И что удивительно, у неё всегда в кармане фартука припрятано пара краснобоких яблок. По правде говоря, я их уже ненавижу. Чуть что, так: 'Яблочко?!'. А еще эта глупая улыбка… Думает, что я не вижу, как она на меня посматривает?! Зря, зеркал в замке предостаточно. В общем, ощущаю я себя душевнобольной, причём в окружении таких же нездоровых.
Рихард… этот так совсем с катушек съехал. Штат прислуги поменял. Видите ли, они его не устраивают. 'Надоели их постные рожи', — да, так и сказал. Разве это уважительная причина… расставаться с уже родными мертвяками? Я к ним уже привыкла, и даже не вздрагивала, когда встречала кого‑либо в коридорах замка. А теперь?! Вот — вот. Это бездушное и просто‑таки неуважительное отношение к усопшим и вновь восставшим меня в нём частенько раздражает.
Что еще?! Ах, да! Он снова отстроил эту уродливую Западную башню, представляете?! Ладно. Не такую уродливую, как прежняя… но нам с Сумраком и эта не нравится! Из‑за неё из Галереи славы не виден закат. А он в этих краях такой красочный… Теперь в эту галерею и заходить не хочется, зачем? Смотреть на надменные лица предков Рихарда? Поверьте мне, никого симпатичного там нет.
Тренировок тоже почти нет. Меч мне в руки так и не дали. А всё почему?! А всё потому, что после первого замаха меня… стошнило. Позор, я понимаю. Но что‑то у меня в последнее время с желудком нелады… Может и правильно, что герцог решил сменить прислугу, включая поваров?
Пробовали оттачивать стрельбу из лука и метание ножей, но и с этим не заладилось.
Едва я замечталась на тренировке, а тут некоторые как заорут:
— Кьяра, следи за мишенью! Прежде, чем выпустить стрелу, ты должна думать о цели. Действия и мысль неразрывны! И прежде должна быть мысль, поверь!
'Фу ты, ну ты! Ща будет, орать‑то зачем?!' — воссоздала я мысль по требованию некоторых и отпустила тетиву. К моему глубочайшему изумлению и возмущенно вопящего Рихарда, стрела решила, что её мишень вовсе не фаербол, запущенный в небо, а зад герцога.
— Кьра, какого чё — ё-о… — хорошая реакция у мага, я бы даже сказала, блестящая! Ледяной щит на заду — это впечатляет! — Что это значит?!
Честное слово, я целилась в огненный шар!
— Эмм… неувязочка получилась!
— В голове неувязочка?! Ты о чём думала?! — верещал красный маг. Я сказала 'красный'?! Ошибочка! Прекрасный, конечно, прекрасный!
— М — да, в последний момент думала о тебе, — покаянно выдала я, почёсывая затылок.
Герцог вздохнул и решил рискнуть своей шкурой еще разок:
— Возьми ножи, попробуем метание, — подумал, посмотрел на меня, и выдал, — по неподвижной цели! Будем оттачивать элементарные навыки.
Это он что, меня сейчас дурой и неумёхой назвал?!
'Зря! Я еще могу его удивить!' — кипела я от злости. Накаркала…
Ножи, по неведомой мне причине, долетев до соломенного пугала, отчего‑то резко изменили траекторию полёта, повернув обратно.
Ахнули мы с Рихардом одновременно… Он, потому что ножи легли друг на друга и щёлкали как ножницы, пытаясь остричь ему шевелюру, я… потому что смеяться уже не могла, живот болел.
Расплавив навязчивого 'цирюльника', маг повернулся ко мне:
— Это вот что сейчас было?!
Совершенно нормальный вопрос. И чего я разревелась?!
— Не зна — а-а — аю! У меня ничего не полу — у-у — у- чается!
Герцог посмотрел, как я старательно размазываю слёзы и сопли по щекам, достал платок и, отстранив руки, вытер мне лицо. С тем же спокойствием, он как фокусник, взмахнув рукой, вынул из пространства… корзинку с пряжей.
— Займись‑ка, дорогая, вязанием. Я верю, у тебя талант, — и повернулся, чтобы шагнуть в портал. Передумал, сжал кулаки, развернулся ко мне и… вынул спицы из мотков:
— Это… ради твоей безопасности!
— Но… но… как же?! — открыв рот от удивления, блеяла я.
— Точно… не то! — и корзинка полетела в портал. Тут же мне в руки втиснули… пяльцы с белой тканью и нитки. — У тебя волшебные пальцы… ты сможешь!
Обалдевшая, я даже не нашла, что на это сказать.
— Хо — о-о — тя… — он посмотрел на меня, затем на иглы, воткнутые в ткань, и снова на меня, — это еще хуже…
Как вы уже поняли, пяльцы полетели вслед за пряжей и спицами. А рядом со мной материализовался мольберт. В очередной раз в мои руки что‑то вложили… банку с краской, почему‑то зелёной, и… кисть, большу — у-ую такую, явно малярную.
— Будешь создавать шедевры! Воображение у тебя, что надо! — меня клюнули в щёку… и исчезли.
— Он что, издевается?! — спросила я у чучела, приподняв странные инструменты для не менее странного художника…
Но воображение у меня действительно будь здоров, как и дурь. И через полчаса крепостная стена была украшена изображением милых животных. Правда, все они были одного цвета. Других у меня не было.
