Рус сглотнула и отвела взгляд. Ей было жутко представить такое поведение простых мальчиков. Хотя… чего ожидать, если их родители постоянно твердят им, что магия — это зло?
— Сколько ему лет?
— Восемь, — Кери напрягся и, что-то для себя решив, снова обратился к королеве. — Эри, я хочу попросить тебя… позволить мне оставить их во дворце.
Девушка невесело усмехнулась и покачала головой.
— Не думаю, что этот серпентарий — лучшее место для ребёнка. Да и Урсуле там нечего делать.
— Эри, я прошу, разреши мне… — продолжал настаивать маг, в чьих глазах промелькнуло отчаянье. — Я знаю Урс с детства, и даже несмотря на то что мы не виделись одиннадцать лет, могу за неё поручиться. Ей нужно научиться управлять своей стихией и даром, да и братишка её нуждается в наставнике. Я бы хотел сам их обучать. Это мне по силам.
— Но ты же сам ещё ученик Мардела, — возмутилась Рус.
— Только формально. На самом же деле он давно признал, что я превосхожу его по мастерству. Хотя опыта у него, несомненно, больше.
Девушка отвернулась, обдумывая слова Кери.
— Решай сам, — бросила она, снова опуская голову на стол. — Если уверен, что помимо всего прочего сможешь контролировать ещё и двоих необученных магов, то пусть они остаются.
Услышав её слова, парень расслабленно выдохнул и прикрыл глаза.
— Спасибо, Эри, — проговорил он тихо. — Обещаю, что ты не пожалеешь об этом решении.
— Но у меня будет одно условие, — добавила вдруг она. — Я хочу реализовать в стране проект магических школ. Они должны появиться в каждом крупном населённом пункте, а не только в столице, как утвердил Совет. И коль эта тема тебе близка, именно ты и станешь курировать данное направление. Согласен?
— Конечно, — Кертон воодушевлённо кивнул и улыбнулся. — Буду рад участвовать в таком деле.
— Вот и договорились.
Чуть позже Лисса снова напоила Рус отваром и отправила спать. Та не сопротивлялась, тем более что за окном уже стояла поздняя ночь. Кери тоже хотел направиться в одну из палаток, разбитых стражниками у дома знахарки, но его остановил голос бабушки:
— Подожди, — сказала она, кивая ему в сторону лавки. — Мне есть, что тебе сказать.
Пришлось ему возвращаться и снова усаживаться за массивный деревянный стол.
— Я слушаю тебя, — кивнул молодой маг, глядя на озадаченную Лиссу.
— Не знаю, чувствуешь ли это ты, — начала женщина, настороженно глядя на внука, — но в голове королевы начались необратимые изменения. Что послужило причиной — мне неизвестно, но… могу сказать с уверенностью, что не пройдёт и месяца и она вспомнит, кем на самом деле является.
— Увы, но у меня нет даже этого времени, — Кери возвёл к потолку обречённый взгляд. — Меньше чем через две недели её ждут в сайлирской столице, и если на ней будет метка, то они просто откажутся подписывать с нами договор. Но… — он замялся, не зная как признаться бабушке, — есть большая, просто огромная вероятность того, что как только она узнает правду о своём исчезновении, я отправлюсь в казематы, а оттуда — на плаху. Ведь она никогда не поверит, что мои действия не были направлены во вред. Я хотел помочь ей… уберечь её, а получилось, что всё стало только хуже.
Лисса села напротив, взяла его за руку и уверенно посмотрела ему в глаза, будто прося, чтобы он показал. И Кери сдался, открывая ей не только своё сознание, но и память. Так она могла его взглядом увидеть всё произошедшее в ту роковую ночь. И когда, спустя почти час полного молчания, наконец, заговорила, её тон всё равно оставался мягким и заботливым.
— Хочешь совет, внучек? — спросила она, глядя на Кери. — Не говори ей ничего. Просто покажи, как и мне сейчас. Тогда ей будет проще понять мотивы твоих поступков. Но я почти уверена, что увидев это, она больше не сможет прятаться за той, кого называет Рус. А последствия тебе известны лучше других.
— Да, Лисса, — согласился парень. — И я очень благодарен тебе, что ты помогла её обожаемому Каю. Ведь он единственный человек в этом мире, который имеет на неё столь сильное влияние.
Знахарка опустила голову и, натянуто улыбнувшись, отвернулась к окну.
— Она любит его, — сказала женщина, понижая голос до шёпота. — Любит, но не простит. Уверена, что будучи её хозяином он изрядно успел потоптаться по её гордости и самолюбию.
— Меньше, чем ты думаешь. Он… очень хорошо к ней относился. Почти не приказывал.
— Ну, в таком случае, у него есть шанс.
— Есть, — подтвердил Кери, — но я совсем не уверен, что узнав, кто она на самом деле, он захочет этим шансом воспользоваться.
Несмотря на свежий морской воздух и чудодейственный отвар Лиссы, этой ночью спала Рус просто отвратительно.
Сначала ей снилось море, на котором сегодня бушевала настоящая буря. Она всё так же сидела на камне и с надеждой всматривалась в горизонт. По её лицу хлыстали холодные капли дождя, а волосы нещадно трепал ветер, но, несмотря на всё это, девушка продолжала ждать… сама не зная чего.
Потом этот сон сменился, ещё более странным видением. В нём Рус стояла на возвышении посреди центральной площади Эргона и наблюдала за тем, как на деревянный помост заводят шестерых мужчин и одну женщину. Затем кто-то зачитал приговор, суть которого уплыла от сознания девушки. Как только прозвучали последние слова, на шеи осуждённых были наброшены петли, и вскоре перед огромной толпой, собравшейся посмотреть на публичную казнь, предстали семь тел, в которых уже не было жизни.
Рус как могла, старалась вырваться из лап такого ужасного сна. Но когда ей это удалось, всё стало ещё хуже, потому что очередное сновидение оказалось ещё более страшным, жутким кошмаром.
Теперь девушка куда-то долго ехала по ночному городу и почти не понимала, кто она и где находится. Потом её карета дёрнулась и остановилась, а саму Рус грубо вытащили и толкнули прямо на холодную мостовую. Рядом были какие-то люди, одетые в чёрное. Лиц девушка не видела, хоть их и не скрывали маски.
Они говорили непонятные ей вещи, связали руки странным шнурком, который тут же больно врезался в кожу. А потом одни из них поднял её на ноги и громким голосом заявил:
— Силой данной мне Советом Правды и Свободы я приговариваю тебя к казни! Приговор будет приведён в исполнение… немедленно!
Рус видела, как он занёс над ней резной кинжал с деревянной ручкой…
Будто наяву чувствовала, что сейчас её жизнь оборвётся…
А когда остриё больно прорезало кожу на груди и толкнулось дальше, с её губ сорвался сдавленный хриплый стон.
