— Разве я не делал то же самое для тебя, Ратмир? — невесело усмехнулся наемник. — Разве я не был верен тебе? Я считал тебя другом и никогда не посягнул бы на твой трон.
Велемир, узнав весь расклад, почти не задумывался об этом, было не до того. Но вот сейчас, стоя лицом к лицу с Ратмиром, он хотел знать. Хотел услышать лично от него. Вникнуть в то, как мыслит этот человек, что побуждает его поступать так, как он поступил.
Наемник немало злился за свою жизнь. На войну, из-за которой не стало родителей; на пацанов, таких же осиротевших, как и он, которые сбивались в стаи с единственной целью — задавить его, поколотить, сломать и унизить, словно чуяли в нем что-то чужое, словно он был мелким, тощим волчонком в своре озлобленных на жизнь собак; на ведьму, потому что Агвид приказал ей идти в этот злосчастный курган, а Вель вынужден был сопровождать ее на привязи кровавого договора, вот только Агвида рядом не было, а потому весь яд доставался Селене.
На Ратмира он не злился. Просто не понимал.
— Ты выбираешь друзей так же плохо, как твой дед, — пожал плечами ярл. — У меня ты всегда вызывал лишь жалость. Несчастный сирота, родителей которого унесла кровавая война, — он проговорил это медленно, будто пробуя на вкус каждое слово. — Ведьма тоже, небось, тебя пожалела. Да, Селена?
— Шел бы ты лесом, — прошипела ведьма, впиваясь ногтями в ладонь Велемира.
Ее ответ только позабавил Ратмира, и он продолжил, как ни в чем не бывало:
— Вы оба никому не нужны. Оба служили своим правителям и должны были пойти в расход ради высоких целей. Да, так от вас была бы несомненно большая польза.
— Вель!
— Что?! — наемник раздраженно дернул головой, переводя взгляд на Маину.
Она не ответила. Хрусталь ее глаз будто покрылся мелкими трещинками, и из каждой сквозила тревога. Молча она присела на корточки и приложила ладонь к земле.
Вель непонимающе нахмурился и открыл уже рот, чтобы уточнить, какого черта она делает…
И ощутил.
Почва под его ногами едва уловимо дрожала, попираемая, наверное, сотней конских копыт, не меньше. Подзабытое, но все еще знакомое чувство. Его не спутаешь ни с одним другим.
— В чем дело? — продолжал веселиться Ратмир. — Слышишь мою дружину?
А потом свистнул особым образом, и свист этот разнесся далеко окрест, привлекая внимания воинов. Грязно ругнулась Маина, резко разворачиваясь в сторону приближающейся угрозы, но всадников даже Вель еще не мог разглядеть из-за ночной темноты. Натянутой струной замерла рядом с ним Селена. Ратмир слега виновато развел руками и издевательски оправдался:
— Я приказал всем войскам из своего гарнизона отправиться в эту деревню немного погодя вслед за мной. Видимо, теперь смело можно заявить, что вы недооценили меня.
Вель упер острие в горло ярла до кровавого пореза, а на ладони ведьмы вспыхнул огонь.
— Давай, Вель, убей меня, пока можешь. Я знаю, тебе хочется, — любезно предложил Ратмир. — Или мы потратим минуту до прибытия моих войск с большей пользой, и я поведаю тебе, что будет дальше. Твое бессмертие, к счастью или к сожалению, не распространяется ни на ведьму, ни на ту беловолосую дрянь, которую ты зовешь своей подругой. Ты можешь быть трижды искусным воином, но твоих баб это не спасет от стрел. Так что убей меня прямо сейчас, иначе клянусь: я найду управу на твое бессмертие. Живи себе вечно в стальном гробу. Я залью твою глотку расплавленным серебром, и ты будешь заточен в темноте и тишине и сойдешь с ума даже быстрее собственного деда. А впрочем, и моя смерть не лишит тебя этой участи. Но я ценю жизни своих людей и могу обещать тебе, что отпущу и Селену, и Маину, если ты сложишь оружие прямо сейчас.
Земля дрожала все ощутимее. Маина переместилась ближе к Велемиру и тоже достала из ножен меч, продолжая тихо шептать ругательства себе под нос.
— Я сожгу все твое войско, — мрачно процедила ведьма, и огонь на ее ладони словно в подтверждение этих слов взвился выше, окрашивая зеленую радужку в янтарь.
— А успеешь? — с искренним интересом осведомился Ратмир. — Мои лучники хороши, стреляют быстро и метко. А ты им еще и цель обозначила.
— Не надо, Селена, — Вель мягко отвел ее руку с огнем, отчего тот мигом погас, и обратился к ярлу. — Какой тебе толк от моего заточения, если ты умрешь прямо сейчас?
— Но ведь я еще не умер. Ты все также чешешь языком вместо того, чтобы делать дело. Что, кишка тонка?
Земля дрожала. На грани видимости показались первые всадники. Они тянулись сперва вереницей, а потом, заметив четверых людей в поле, стали рассредоточиваться, заключая их в кольцо и безжалостно топча посевы.
— У тебя нет другого выхода, Вель. Соглашайся, — мягко проговорил Ратмир.
Пока мысли наемника, отравленные сомнениями и растерянностью, метались в голове, Маина, злобно рыкнув, в пару шагов оказалась рядом. Ярл упал навзничь, получив от нее удар ногой в солнечное сплетение. Она тут же придавила его грудь сапогом, утыкая острие меча ему в горло, и звенящим от ярости голосом молвила:
— А теперь слушай меня, Ратмир. Ты знаешь, в отличие от некоторых, — презрительный взгляд в сторону Велемира. — Я сопли жевать не люблю. Мы уйдем с этого поля вчетвером, и твои воины нас не тронут. А потом, подальше отсюда, я отпущу тебя, если будешь паинькой. Иначе мое лицо станет последним, что ты увидишь в этой жизни!
Несколько дружинников, уже успевших спешиться, опасливо замерли на полпути к своему ярлу. Откуда-то с задних рядов окружения донеслись удивленные перешептывания и даже возгласы изумления.
— Ох, Маина, — Ратмир вздохнул с трудом из-за ее ноги, давящей на грудную клетку. — А тебя-то что не устраивает в моем предложении? Почто тебе живая Селена, а уж тем более Велемир, который предпочел ее тебе? Хочешь, я за тебя разрешу эту задачу? — его глаза сверкнули отраженным лунным светом, когда он громко и четко скомандовал: — Убить ведьму!
Велемир дернулся, снова толкая Селену в колосья. Стрела вонзилась в плечо, пробив мышцу насквозь, жаля болью, но он только скрежетнул зубами, здоровой рукой обламывая древко, и за шкирку ухватил Маину, рывком оттаскивая ее от распластавшегося на земле Ратмира.
А потом по земле во все стороны от них троих ширящимся кольцом хлынуло пламя, превращающее все на своем пути в черную пыль. Авангард дружинников дружно отшатнулся, попирая свои тылы. Истошно закричали те, кто на свою беду оказался к ведьме ближе всех и просто не успел уйти. Ратмир рванул прочь прямо на четвереньках, неожиданно резво и чертовски смешно, если бы безысходность, в которую они угодили, располагала к веселью.
Ведь в них со всех сторон уже летели десятки стрел. Вель ничего не успевал сделать, только подмять под себя Селену и Маину, всеми силами стремясь укрыть обеих от острых наконечников. Еще успел зажмуриться, ожидая неизбежной боли от пронзающей слабую, податливую плоть стали. Он бессмертен, значит главное — сохранить сознание, чтоб потом встать и дать последний отпор тем, до кого не доберется ведьмин огонь. А боль только придаст ему сил и ярости.
Боли не было. Криков солдат не было, и не было рева пламени. Селена слабо шевельнулась под Велемиром, пытаясь выбраться, и тогда он открыл глаза.
Вокруг был слепяще-светлый день, выжигающий даже голубизну неба, отчего оно сделалось молочно-белым. Вель изумленно застыл, оглядываясь вокруг. Весь мир потонул в ярком, вышибающем слезу свете, от которого даже кожу на лице драло, словно она обгорела на солнце, и замер, как муха в янтаре.
Стрелы, летевшие в них, повисли в воздухе, бликуя острыми наконечниками. Воины Ратмира обездвижено пялились в воздух стеклянными глазами. Кого-то невидимая сила застала спешивающимся с коня, кого-то — натягивающим тетиву для нового выстрела. Один солдат успел лишь наполовину вытянуть меч из ножен, прежде чем замереть живой статуей. Другой только-только протянул руку помощи своему ярлу, но так и не смог его коснуться.
Мир застыл в одном мгновении, и только колосья пшеницы создавали движение, раскачиваемые из стороны в сторону налетевшим из ниоткуда беззвучным ветром.
