Оставшиеся зеркала засветились светом, сохраняя лишь слабые очертания находившихся внутри отражений.
С неба раздался чудовищной силы гром. С потолка стала сыпаться пыль. Засверкали молнии. Все вокруг залило красным светом. Поднявшийся ураган распахнул дубовые ворота. И ворвавшись в зал, вихрем снес стоявшие скамейки. Но он не тронул пентакль. Я стоял в его сердце и не чувствовал ничего…
* * *
У меня нет нимба над головой. Я такой же грешник, как живущие люди и звери в этом мире.
Я так хотел нести справедливость в этот мир. Сделать его чище. Чуточку правильнее… я хотел избавить его от скверны и горя.
Высокие помыслы жалкой жизни. В итоге я ничего не имею. Может, действительно, проще совершенно ничего не иметь, что бы не терять этого?
Я пробовал найти искупление в откровениях перед собой. Но лишь больше копался в себе. Может, когда-нибудь, все встанет на свои места, и мои отражения исчезнут, останется лишь одно. Без крыльев и ядовитой ухмылки брезгливого голоса. Может, но не дано знать человеку свое будущее. Даже тогда, когда ты — больше чем просто человек.
И все же я верю в живущих людей, которые ведут себя к краху. Смешно до боли, но я похож на умалишенного психа. Ну как еще это можно логически объяснить? Мир, это упорядоченный хаос. Люди ведут кровопролитные войны, погибает много невинных людей.
Значит ли это олицетворение древней мудрости — "Хочешь мира — готовься к войне"?…
* * *
Я чувствовал. Я был каждой черной молнией срывающейся с кроваво-алого неба. Я бил по зданиям, проходя насквозь бетон и обращая его в песок. Я бил в каждого человека. Меня было сотни, тысячи, миллионы. Я ударял, сжигал людей, сшибал, опустошал. Каждый мой удар порождал их крик, их стон. Я видел страх, ошалевший ужас в их глазах. Никто не успевал понять, что происходит. Я застал их врасплох. Ударяя в каждого, я забирал его душу. Я бил в сердце. Я уничтожал города. Ветер срывал деревья. Реки окрасились багровой кровью. Моря порождали цунами и выходили из берегов. Океаны замерзали…
Я сносил города, разрушал скалы и горы. Я уничтожал целую цивилизацию. Я очищал планету…
Валились леса, смывались водой все строения. И я был частью всего. Это был я. Я был всем этим ужасом для людей. Его сердцем. Его чревом, его олицетворением.
* * *
Открыв глаза, я посмотрел на зеркальную гладь, где был Ярослав. Там уже толпились люди. А он ждал. Он ждал, пока души гибнущих как тараканов людей, не слетятся сюда. Я видел в толпе мелькающие лица родителей. Я видел Изольду. Я видел Аду. Их глаза были наполнены тьмой. Мрак готов снизойти на землю. Он готов ворваться в этот очищенный от людской скверны мир.
Готов ли я к этому? Это ли мне дорого? Мне нужен этот мир? Все они уже не буду такими как прежде.
Это лишь иллюзия.
Мой эгоизм. Я знал, что кончится все именно сегодня. Я знал, что поставлю жирную точку в существовании человечества. История, писавшаяся тысячелетиями, канет в лету. Я хочу этого? Что мне вечность? Для чего она нужна?
В любом случае, я знал, что представляет собой его мать. Я видел, как ее невозможно было уничтожить. Я видел в не отражающем зеркале, как он покончил с Архангелом. Именно он был вестником апокалипсиса. А я… Я тот, кто может ему противостоять. Мне не нужен его мир. Король царства мертвых, оставайся в своем королевстве! Мне не нужна моя вечность без дорогих и близких мне людей!
Мне жаль, что я ничего не могу изменить, мне жаль, что я ничего не могу исправить.
Может оно все и верно. В мире стало слишком много зла. Хаос, войны, насилие, деградация. Я видел, на что способны люди. Я видел, как подростки грабят, воруют, избивают, насилуют. Я видел, как матери продают своих детей на органы за бутылку водки, или выкидывают новорожденных в помойку. Я видел, как все окружающее прогнило.
В этом мире слишком много зла. Он давно уже начал разлагаться. Я лишь положу этому конец. Пусть так.
Эгоистично… Но мне, а не кому-либо еще предстояло вечно жить в этом мире. Да я и не хотел, что бы все именно так и случилось.
Я это делаю для тех, у кого есть в мире дорогие ему люди, для тех, кто не разучился любить. Для тех, у кого теплится милосердие и сострадание. Я делаю это для тех, кто мне дорог и был таковым.
Я верю в тех, кого ненавидел… Я верю, все они… могут изменить этот мир. И я отказываюсь верить в то, что ад это то, что творится на земле!
Хватит!
Я сорвался со своего места и со всего размаха ударил кулаком по зеркалу новенького. Увидев, что оно дало трещину, я ударил ногой, и оно осыпалось. Бросившись к зеркалу Графа, я посмотрел в его глаза. Тот по-прежнему ухмылялся. Несмотря на это, мы одновременно ударили ногой по зеркалу. Моя рука была в крови, но я разбил и осыпал это зеркало до конца. Схватив раму и подняв ее над собой, я повернулся к зеркалу Падшего. Его расправленные крылья полыхали от ветра с его стороны. В глазах мерцала молния, а в ладонях горело синее пламя. Он лишь опустив голову в знак согласия, и объял зеркало пламенем. Я тот час же опустил раму на отражающую поверхность. Снова брызги осколков.
Теперь я повернулся к Ярославу. И его лицо тронул испуг. Он не понимал, что происходит, а я смеялся, я хохотал.
Он что-то кричал, бил в стекло, но зеркальная гладь уже не ходила рябью, она отвердела. И я не слышал ни звука. Он колотил руками. Пытался разбить. Я видел, как на него набрасываются темные голодные души… Мертвые холодные призраки готовы рвать своего властелина.
Готовый упасть от напряжения, я поднял руку в неприличном жесте с поднятым средним пальцем.
— Катись ты к черту! — процедил я сквозь зубы. — Ты сам прыгнул к себе в могилу.
Я кинул раму, что все еще держал в руках в зеркало, но на нем не осталось даже и царапины. Я бил и бил, но ничего не помогало.
Я смотрел, как он начинал улыбаться, упиваясь моей беспомощностью. Я бил, ломая руки кулаком по зеркалу, но ему было хоть бы что.
Я закричал и ударил с новой силой. Пнул, еще раз и еще, пока в очередной раз замахнувшись не подвернул себе ногу и упал.
Ярослав вновь рванулся к зеркалу, он схватился за него руками, и дико хохотал.
Тут его кто-то схватил за плечи. Подняв голову, я увидел Графа и Падшего. Они были там, вдвоем они оттаскивали это монстра подальше от зеркала, Граф махал мне руками, кричал. Показывал, что бы я уходил. Я ничего не слышал, но, поднявшись на ноги, стал пятиться назад, пока Падший не подбежал к зеркалу и, замахнувшись со всей силы, ударил кулаком.
Это был словно взрыв. Подхваченный и оторванный от земли, я в фонтане осколков полетел прочь. Кажется, около сотни мелких стеклышек прошли насквозь меня.
