не увидев никакого сопротивления. Он-то ожидал армию, а его встретило несколько подростков.
— Как долго я этого ждал, — играл своими он своими мышцами, и смотря, чтобы каждая конечность работала.
— Мой господин, — отошел от прострации де Алькан, кланяясь и бросаясь оземь.
Стало противно, но мог ли я противостоять божеству? Обещанное от Миры, Морты и Гелиоса не сбывалось, они продолжали где-то скрываться, а я успел пожалеть, что пошел на сделку с врагами, но…
Внутри меня разжегся непонятный внезапный огонь. Тело больше не слушалось, подчинясь другим, чужим командам. Рядом встали подруги, которых я больше не узнавал. Обессиленные, раненые, но они встали, превозмогая сложности на своем пути. Тьяна, с черными глазами воззрилась на меня и поднялась над землей, будто в ее тело вогнали палку. Зрачки стали полностью черными, а над головой возникла непонятно откуда взятая золотая сиявшая корона. За ней, сплетаясь в ряды, последовали умерщвленные воины, толкая скелетообразные сущности, именно те, которых призывал на верность де Алькан. Она словно превратилась в своего предка — богиню Морту, потеряла связь с действительностью и ждала команды. Уязвленная, ждущая победы, богиня.
Рядом предстала Лекси, также потерявшая зрение. Ее белки в глазах стали белоснежными. Наряд преобразился в золотой, а она сама воссияла. В ее руках образовался посох, а волосы стали абсолютно белоснежными. За ней почти незримой дымкой отзывались благородные души. Они хотели помочь, но гордая кровь воительницы отказывалась от даров побежденных. Она хотела возмездия, а еще желала равноправия и мудрости.
Я сопротивлялся, покуда мог. Внезапно понял замысел наших предков. Они предпочли вершить правосудие не своими руками, а руками наследников родов. Их дух бы не пострадал, а наши тела очень даже. Какое коварство для тех, кто направлял нас последние три года. Мы, доверчивые адепты, благосклонно слушали, надеясь
, что нас поддержат. Удобно из тела юнцов вещать о своей точке зрения. Но и меня подавила сильная воля предка.
Чувствовал, как зрачки налились золотой краской, как я и мой зверь стучимся в закрытую дверь, пока Гелиос вещает от моего имени.
— Вы здесь, — ощущал чужое влияние Ваох. Он знал, что его семья рядом.
Не мог противостоять им, покуда находился в божественном теле, ему тоже было нужно вместилище. Из живущих ему, к его сожалению, достался де Алькан, который был силен, но слаб духом, и которого я ненавидел. Я больше не был собой, за меня говорил бог.
— Мы не можем наблюдать за твоими злодеяниями, — устами Тьяны начала Морта.
— И не можем смиряться с твоими поступками, — подтверждая мысли богини Смерти, вещала Мира, находясь в теле Лекси.
— В нашей власти прекратить страдания жителей, — уже говорил я, не мешая Гелиосу.
Его вмешательство больно ударялось по организму. Волшебный резерв молниеносно испарялся, а мой чешуйчатый зверь съеживался при каждом его слове.
— Не смешите, — в отличие от нас маг знал, что преподносит ему служение хаоситу, и был полностью согласен с его учением. — Как и раньше, мы можем поделить мир наполовину. Мне одна, а вам вторая. Что вас не устраивает? — свистяще выяснял Ваох.
— Ты мучаешь своих людей, отбираешь дарованную магию и передаешь ее недостойным, — выступила Мира.
Не было секретом, что последователи, благодаря ритуалам, лишали людей волшебства, направляя его бездарям. В Аридии это считалось одним из самых страшных преступлений.
— Вы приняли ведьм, — зачем-то вспомнил Ваох.
— Они не имеют отношения к нашим распрям, — отозвалась жестокая Морта.
Для неискушенного все происходящее показалось бы невинной ссорой, но здесь были замешаны и магия, и силы, даруемые человеку.
Темный боженок бросился на нас, понимая, что ни один из троицы ему не уступит. Мир из-за него пошатнулся.
Ваох бросился на каждого из нас.
Сначала он выбрал рыжеволосую некромантку, посчитав, что мертвая богиня не будет иметь претензий.
Глава 22
Эванджелина
С трудом я разбирала дорогу до покоев отчима. Бежала, скрывалась от воинов в укромных уголках, неважно, на какой стороне те были, а потом вновь бежала вперед, надеясь достичь комнаты, и вытащить маму.
Мы встретились с Ричардом, но он ни единым знаком не дал понять, что я им нужна. Надо было быть слепой, чтобы не замечать намеков Тьяны, быть глухой, чтобы не слышать вздохов Лекси, но молодой дракон от всего отстранился. Он не смотрел на меня, считал виновной во всех бедах и держался подальше, можно сказать, что прогнал, лишь бы я им не мешала.
С одной стороны, я благодарила богов за подаренный шанс, а с другой… люто кляла себя, да и его тоже за молчание.
Могла ли я выступить в свою защиту? Наверное, могла. Даже некромантка, в конце концов, прониклась ко мне симпатией, подумала и приняла мою точку зрения. Ланселот, Деймон и общая обстановка заставили девушку осознать, что у меня просто не было другого выбора.
Но Ричард… Едва тот меня заметил, зрачки его сузились, и черные стальные чешуйки блеснули на рассветном солнце. Он явно не обрадовался мне, злился и с трудом сохранял спокойствие.
Решив их не задерживать, я отказалась следовать за троицей. У ребят собственный путь, связанный с предназначением, вряд ли я могу им помочь, больше буду отвлекать, мешать. Но, боги, как же болело сердце из-за волнения за любимого. И не только за него. Не знаю, что сделала блондинка, но к ней я прониклась искренней любовью, а с Тьяной в самом конце мы подружились и искали утешение в обществе друг друга. Я очень надеялась, что вскоре прибудут их защитники. Они юны, им точно требуется помощь.
В своих мыслях не ошиблась. Когда те ушли, а я медленно побрела до комнаты Оркида, на замок напали. Чтобы там не утверждали хаоситы, но отобранные силы у несчастного народа плохо слушались ваохцев. Их было больше, но они почти не могли тягаться с обученными магами Аридии. Шутка ли? Дарованная магия взращивалась в волшебникене не то что годами, а десятилетиями. Он пестовал ее в себе, увеличивал резерв и обучался на протяжении всей жизни, постепенно привыкая к силе. В Ваохе все было наперекосяк. Жрецы, следуя заветам своего бога, отбирали волшебство у жителей, проводя жестокий ритуал. Носитель лишался волшебства, спасибо, если не погибал, а кто-то из мучителей забирал себе дар, но совершенно не был готов к последствиям. Среди своих они могли кичиться уровнем, но на деле,
