становится достаточно тихо, чтобы я услышал, как над головой кружат ястребы, шелестя крыльями на ветру.
Под его коленями образуется лужа крови. Его глаза стекленеют. Он бормочет молитву на специанском языке, а затем падает лицом вперед на песок.
Стадион сотрясается от внезапного восторженного рева толпы.
Задыхаясь, я поднимаюсь на ноги. Ведьма ветра все еще стонет, пытаясь встать на четвереньки. Я подбираю упавший топор, принадлежавший одному из близнецов, перешагиваю через Ведьму ветра и подхожу к последнему пирату.
Из его правого уха течет кровь. Его плащ Вудикса исчез, половина металлических реберных доспехов отломана. На шее болтается повязка.
Он замахивается косой, но я легко блокирую ее задним щитом костюма, позволяя изогнутому лезвию вонзиться в дерево, а затем делаю рывок в другую сторону, чтобы вырвать оружие из его рук. Он жалобно поднимает руки, но я качаю головой.
― Только один из нас выберется отсюда, а я кое-кому нужен.
Топор слишком тяжел, чтобы держать его только левой рукой, поэтому я бью его ногой в грудь, и он, раскинув руки, падает спиной в яму, где с жутким стуком приземляется на кол.
Теперь остались только я и Ведьма ветра.
Зажмурив глаза, я выискиваю в толпе Сабину. Она уже на ногах, с тревогой опирается на край перил, рядом с ней Райан. К его чести, он выглядит искренне обеспокоенным. Это очень ценно, учитывая, что именно он отправил меня сюда.
Сабина проводит рукой по горлу, пальцы беспокойно дергают застегнутое ожерелье.
― Я сказал, что сражусь с тысячей мужчин за тебя, маленькая фиалка, ― бормочу я себе под нос. ― Пятнадцать ― это только начало.
Песок начинает кружиться вокруг моих коленей еще до того, как я поворачиваюсь. Еще несколько порывов, и песок облепляет все мое тело, ослепляя и оглушая одновременно.
Однако на этот раз я готов к силе Ведьмы ветра. Я срываю плащ Вудикса с упавшего близнеца и обматываю им нос и рот, оставляя лишь небольшую щель для глаз.
Я не могу использовать свои поцелованные богом чувства, но, по крайней мере, могу дышать.
Откуда-то из глубины песчаной бури вылетает лезвие косы, несомое ветром, но я ожидал этого. Я видел, как сражается Ведьма, и теперь знаю ее тактику.
В очередном порыве в мою сторону внезапно летит топор, и я рефлекторно ловлю его. По предыдущей песчаной буре я знаю, что долго она не продержится, так что мне просто нужно ее утомить.
Я перемещаюсь по площадке арены, пока не нахожу еще плащи Вудикса ― павшей проститутки и пирата, ― а затем бросаю их в воронку в качестве приманки. Оружие Ведьмы ветра летит и попадает в шерстяные тряпки.
Я падаю на живот, прижимаясь к земле, и позволяю приманкам делать за меня мою работу. Вскоре ветер становится слабее. Она теряет силы. Но на этот раз, вместо того чтобы обрушить весь шторм разом, она удерживает ветер вокруг нас двоих, образуя стену.
― Только один из нас, Одинокий Волк! ― Она кашляет кровью, указывая на трибуны. ― А они? Они ничего не увидят.
Я киваю.
Я хватаю упавший шлем Вэйла, готовый броситься на нее, но с криком она собирает последние силы и вызывает ветер, который сбивает меня с ног.
Я взлетаю на двадцать футов в воздух, цепляясь руками за пустоту. На страшную секунду я зависаю там…
А потом она отпускает меня.
Я падаю вниз, барахтаясь, но ухватиться не за что. Спина врезается в песок с такой силой, что воздух выбивает из легких.
Ведьма ветра ждет с поднятой над головой косой. Вот и все. Это происходит слишком быстро, чтобы я успел уклониться. В любую секунду ее лезвие обрушится на мою шею.
Сабина, мне чертовски жаль. Я пытался.
Когда Ведьма ветра готова опустить косу, ее глаза внезапно расширяются настолько, что становятся полностью белыми. В уголках ее рта появляются розоватые капельки пены. Ее тело содрогается, коса выскальзывает из руки и падает на землю.
В мгновение ока я перекатываюсь в сторону, приготовившись к бою. Ребра болят. Легкие все еще не могут нормально вдохнуть. Но Ведьма ветра не нападает.
Она хватается за сердце, падает на колени, а затем лицом в песок.
Секунду я не двигаюсь, мышцы напряжены на случай, если это уловка.
Кружащийся песок редеет ― стена, скрывающая нас от толпы, может рухнуть в любую секунду.
Я нащупываю ее пульс. Он угасает… угасает… угас. Ее губы синеют. Ее глаза становятся стеклянными, как замерзшее озеро.
Из-под ее костюма Вудикса выползает крошечный паучок ― такой маленький, что только мои глаза могут его разглядеть, ― и зарывается в песок. Это паук-древоточец. Один укус смертелен.
Понимание поражает меня.
Сабина. Она сделала это. Она спасла мне жизнь. Хрен его знает, как, ведь Берольт блокировал ее дар. Но я уверен в этом, как никогда в жизни.
Пока ветер утихает, я быстро соображаю. Я должен защитить Сабину. Валверэи не должны знать, что она это сделала. Поэтому я опускаю топор в центр ребер Ведьмы ветра, чтобы никто не узнал, что она была убита не мной.
Песчаная буря наконец прекращается, открывая арену, и я остаюсь последним бойцом, а десять тысяч зрителей вскакивают на ноги, выкрикивая мое имя, пока оно не начинает биться в моей голове.
― Вот ваш победитель! ― кричит диктор через свой рупор. ― Одинокому Волку Дюрена отпущены его грехи!
***
Пока я смотрю на скандирующую толпу, у меня болит рука. Ребра тоже. Мои легкие хрипят. Мои чувства вспыхивают и гаснут, как светлячки, подавленные оглушительным шумом. Я мрачно наблюдаю, как над головой кружат ястребы. Или это стервятники? Ей-богу, их, должно быть, сотни.
Их что, привлекла вся эта кровь?
Золотые Стражи выходят на арену и окружают меня широким кругом. Шестеренки люка жужжат, пока он не закрывается, скрывая кровавую бойню под ним. Служители стадиона уже уносят мертвых бойцов, а еще больше людей спешат
