выходу для бойцов. К черту приличия ― это атака грифонов. Никто не осудит его за то, что он прикоснулся ко мне. Райан обхватывает меня правой рукой с другой стороны.
Они оба защищают меня с двух сторон.
Один ― мой меч.
Второй ― мой щит.
Когда песок под нашими ногами превращается в кирпичи, Бастен наконец отбрасывает плащ, и мы вдыхаем воздух. Укрывшись под кирпичной аркой, мы надежно защищены от падающей чумной пыли. Несколько солдат на арене, следуя примеру Бастена, закрывают лица плащами Вудикса или щитами Вэйла, собранными на арене, но на песке, забрызганном кровью, уже лежат мертвые солдаты.
На трибунах большая часть публики укрылась или закрыла лица, но также видно поразительное количество мертвецов.
Налетчики в масках методично расправляются с выжившими, пробираясь к арене.
К нам.
― Чумная пыль смертельна только в том случае, если ее вдохнуть в воздухе, ― кричит Райан всем собравшимся. ― Как только она коснется земли, она безвредна. Она действует только на людей, но не на животных. Так что, если кто-то может спуститься к клеткам с тиграми, сейчас самое время выпустить их на волю.
Но никто из солдат не двигается с места, потому что это означает снова выйти под падающую с неба чумную пыль.
― Сури. ― В горле так пересохло, что я едва могу выговорить ее имя. ― И Ферра. Они в ложе Бессмертных. А Бриджит была где-то на трибунах…
― Я уверен, что Фольк спас их. ― Бастен переводит взгляд на меня. Его левая рука дергается, почти поднимается, но он смотрит на Райана и сдерживает себя. ― Ты цела и невредима?
― Чумная пыль на меня не попала.
― Я не это имел… ― Он замолкает. Его взгляд падает на ожерелье, скрывающее мое родимое пятно. Он снова смотрит на Райана, который спешно отдает приказы полудюжине солдат, отправляя их на трибуны в поисках налетчиков.
Бастен придвигается ближе и тихо спрашивает:
― Что лорд Берольт сделал с тобой?
Темный взгляд его глаз заставляет меня содрогнуться ― такой же взгляд был у него перед тем, как он расправился с целым отрядом волканских бандитов.
― Ничего. ― Мне тоже приходится сдерживать себя, чтобы не прикоснуться к нему, как мне хочется. ― Это всего лишь ошейник. Он блокирует мои силы.
― Но тогда как… ― тихо произносит он, ― …паук?
Я дергаю за облегающий лиф, но, выкованный из металла, он не поддается регулировке, как шелковое платье. Я шепчу:
― Пауки не говорят, они поют. Песни пауков не имеют ничего общего с моим даром. Это просто язык природы. Когда Берольт заблокировал мои силы, я все равно смогла спеть им ― один откликнулся.
Бастен больше ничего не говорит, но я могу прочесть благодарность в его мерцающих глазах.
Райан внезапно хватает меня за запястье и тянет к паре солдат.
― Вы двое. Отведите леди Сабину в безопасное место, пока эти проклятые богами налетчики не добрались до нас. Посадите ее в крытую карету и вернитесь в Сорша-Холл. Я хочу, чтобы у ее дверей стояли двадцать стражников.
― Нет, подожди! ― Я вырываю запястье из хватки Райана, сердце колотится о ребра. Пальцы вцепились в ошейник лорда Берольта, прикрывающий мой крестный поцелуй.
― Райан, я могу помочь. Позволь мне попытаться управлять грифонами, как я управляла тигром.
― Сабина, это чуть не убило тебя, ― возражает он.
― Сотни людей сейчас умирают!
Этот чертов ошейник ― он застегивается и запирается сзади, где я не могу до него дотянуться. Пока я дергаю за золотые цепи, Бастен снимает нож с погибшего солдата и с помощью рукояти раздвигает запертую пряжку.
Она открывается.
― Сними его! ― кричу я. Бастен помогает мне снять ошейник, словно это яд, и засовывает звенящее украшение в карман.
Наконец освободившись от него, я бегу к выходу. Грифоны над головой все еще машут крыльями, роняя ядовитую пыль.
На трибунах десятки Золотых Стражей с завязанными вокруг носа и рта тряпками сражаются с налетчиками в масках. Над головой птицы кружат, как циклон, ― слишком синхронно, чтобы это было естественным.
Кто-то подготовил грифонов к атаке.
Я делаю несколько вдохов, пытаясь сосредоточиться. Я концентрирую свое внимание на стае и твердо приказываю:
Покиньте эти небеса.
Голоса птиц возвращаются ко мне, как камни, падающие в глубины моего разума, но ни одно из их слов не имеет смысла.
Не то, что ты…
…на ветру…
серый, серый, серый
…ДОЧЬ…
Последнее слово так сильно поражает меня, что я дергаюсь, ища опору в кирпичной стене арки. Странный гул в воздухе заставляет мои колени дрожать. Я чувствую влагу под носом и когда касаюсь ее, мои пальцы оказываются в крови.
― Сабина? ― Бастен мгновенно оказывается рядом со мной.
― Птицы, ― начинаю я. ― Тут… тут что-то не так. Они как будто слышат меня, но что-то мешает.
Полная решимости, я снова смотрю в небо. Я управляла тигром ― какая-то глубоко спрятанная часть меня знала, как это сделать, и эта способность никуда не делась.
Расставив ноги, я вкладываю всю свою волю в то, чтобы прокричать одно слово:
Улетайте!
Стая грифонов издает оглушительные звуки, не прекращая своего движения по кругу и игнорируя мою команду.
Сменив позу, я пытаюсь снова:
Кто вами управляет?
Ответы обрушиваются на мой разум, как град:
Он
Он
Единственный
Король
Тошнота накатывает на меня с такой силой, что я сгибаюсь. Я прислоняюсь к кирпичной стене, и боль от ее шершавой поверхности не дает мне рухнуть на землю.
― Рашийон. ― Я прижимаю руку к своему горящему родимому пятну. ― Это Рашийон. Он командует ими.
Райан и Бастен обмениваются напряженными взглядами.
― Они
