– Почему тогда открылась её дверь? – насторожился Стейз, подозревая сбой систем безопасности.
– Ваши визиты внесены в систему охраны помещения как крайне желательные, допустимые в любое время и разрешённые по умолчанию даже в случае отсутствия хозяйки жилого блока.
– Хм-ммм... Когда добавлены в систему такие установки? – Крок назвал дату, недалеко отстоящую от того дня, что упоминала Таша: дня, когда он залетал за ней на планету, поражённую колониями вирусов-симбионтов. Девушка наверняка позабыла переустановить защитную систему после возвращения из родного мира, и та осталась в ранее заданном виде... В голове стратега щёлкнула запоздалая мысль, и он поспешил убедиться в её верности: – В моём жилом блоке применены такие же установки для Натальи Грибнёвой?
– Нет, – ответил искусственный интеллект, но удивиться и разочароваться Стейз не успел, услышав продолжение: – У вас космоэколог значится вторым полноправным хозяином вашего помещения. Прикажете изменить настройки вашего жилого блока?
– Нет, ничего менять не надо, – рассеянно ответил Стейз, чьи подозрения всё сильнее укреплялись. Он прошёл вглубь большой комнаты и заметил на письменном столе толстую синюю папку. Не о ней ли говорил Военный стратег? Не её ли видел в закрытом мире? – Крок, можешь сказать, что в папке?
– Рисунки.
– Я могу посмотреть на них?
– Хозяйкой помещения не предусмотрен запрет на какие-либо ваши действия в её комнатах.
Надеясь, что таковой запрет не появится после его самоуправства, Стейз открыл папку. Она была наполнена его собственными портретами, похожими на те, что сохранились в его личных бумагах. Перебирая рисунки, Стейз обращал внимание на подписи в углах листов. Верхние работы датировались тем временем, что он провёл в стационаре у медиков, и явно писались по памяти, а вот более ранние больше походили на наброски с натуры. Здесь имелись целые композиции: вот он сосредоточенно работает за столом, заваленном старинными приборами; вот растапливает древнюю печь и отблески огня играют на его лице. На листах бумаги он улыбался, хмурился, вопросительно приподнимал брови, недовольно сжимал губы, лукаво щурился.
Руки Первого стратега дрогнули, когда перед ним открылся ещё один портрет, изображающий его раскинувшимся на разобранной постели... Полуобнажённая фигура и чувственное выражение на лице не оставляли сомнений, что он мечтает о своей возлюбленной, ожидая, когда та закончит попусту суетиться и наконец-то придёт в его объятья. Таша умело изобразила это призывное и предвкушающее выражение – лицо мужчины, уверенного в том, что на его страсть ответят взаимностью, поскольку так отвечали не раз.
– Предварительное знакомство, значит? – прорычал стратег, рассматривая ещё несколько подобных рисунков. – Крок, где она? Где Таша, все кометы мне в голову!
– Идёт по коридору этого этажа. При сохранении текущей траектории и скорости движения прибудет сюда через три минуты.
Глава 35. Новые соглашения
На Ташу всё сильнее наваливалась неизбывная усталость. Несмотря на глубокий ночной сон, утром она с трудом вставала с кровати, будто сутки разгружала вагоны с углем и прикорнула всего на часок. Азартная энергичность, с которой она всегда бралась за дела, осталась в прошлом, даже извечный оптимизм угас. Последней соломинкой стало известие, только что переданное по всем каналам средств массовой информации и ошеломившее все миры Альянса: поблёкло свечение коралловых рифов открытого космоса. Учёные в один голос заговорили о том, что интенсивность свечения уникальных природных объектов не менялась в течение тысячелетних наблюдений за ними, а философы приходили к неутешительным выводам.
Стратега по Биосферам поставили в известность о чрезвычайном событии ещё до объявления по галактической сети вещания, и Бассит в сопровождении группы экологов, включающей в себя Ташу, сразу направился к ближайшему астероиду, оплетённому коралловыми ветвями. Чудо природы действительно поблёкло, как усталый светлячок перед рассветом, а Таша с испуганным недоумением заметила, что растение будто бы исчерчено чёрными узкими полосами, исчезающими в пустоте вечной космической ночи. Она обратила внимание коллег на феномен, но те дружно заверили, что никаких полос не замечают. Бассит всполошился, отконвоировал её к врачам, а те отправили её отлёживаться, заявив, что чёрные чёрточки в глазах – следствие немного повышенного артериального давления. Таша не согласилась с диагнозом медиков – уж больно знакомым образом пульсировали эти чёрные нити, точь-в-точь как мгла подпространства!
Войдя в свои комнаты, она споткнулась о мужские ботинки форменного образца. Владелец обуви как чёртик из табакерки возник в проёме арки гостиной и грозно надвинулся на неё, сверкая тёмно-синими звёздчатыми очами. Таша невольно попятилась и упёрлась спиной в упругую дверь выхода, растеряв все мысли под яростным взглядом Стейза. Нахлынуло озарение, что кипение его чувств под глыбой льда ей вовсе не мерещилось! И сейчас она узнает, что же скрывалось за стеной, выстроенной железным самообладанием наурианца...
– Между нами были близкие отношения, – холодно постулировал стратег.
– Ты вспомнил?! – ахнула Таша и чуть не расплакалась от переизбытка долго сдерживавшихся эмоций.
– Нет, – охладили её дикие надежды, – я пришёл к такому логическому выводу на основе всех собранных фактов.
В качестве главной улики ей протянули её же собственные рисунки, сделанные в посёлке гостеприимных ненцев. Закусив дрожащие губы, Таша судорожно старалась придумать достойный и всё объясняющий ответ. Короткий сдержанный ответ, соединивший бы в себе и её полный отказ от каких-либо притязаний на него из-за прошлых их отношений, и её искренние пожелания счастья любимому мужчине, и заверения, что с ней всё в порядке, переживать о ней не стоит. Метания Таши отягощались непониманием мотивов Стейза: зачем он пришёл? Расставить все точки и навсегда закрыть вопрос их взаимоотношений, ограничив их исключительно работой? Потребовать объяснений, почему она солгала ему при первой встрече? По укоренившейся привычке искать правдивый ответ в глазах собеседника, Таша всмотрелась в космические озёра любимых глаз – и её бросило в дрожь от пылающей в них еле сдерживаемой страсти. Нет, стратег пришёл точно не тайны пустоты и прошлого обсуждать! Неужели все эти долгие несчастные дни их разлуки он прятал за стеной отчуждения такую бурю исступлённого вожделения к ней?!
Пока мысли Таши заполошно скакали, не в силах соединиться в связную фразу, Стейз ещё раз доказал отличие мужчин от женщин: он в выборе слов не затруднился.
– Между нами были близкие отношения, – повторил стратег прежнее утверждение. – Я желаю их продолжить. Ты согласна?
Выдержки Таши хватило на согласный кивок... А потом её смело бешеным ураганом, вся дьявольская мощь которого отнюдь не уступала силе её собственного безумного влечения. Как же она скучала по его сильным рукам, жару губ, нестерпимому блеску шальных от страсти глаз! Она заберёт всё, что он готов ей дать, и заполнит все пустоты собственными жгучими чувствами и огненными эмоциями! Её любви хватит на двоих, если он по-прежнему готов обещать ей то, что прежде: верность, страсть и заботу. Впрочем, по поводу страсти прояснять уже нечего – она, без сомнения, имеет место быть: раскалённая, как базальтовая лава, бьющая через край, как гейзеры Камчатского края, обжигающая, как солнце пустыни.
...
В спальне тускло светились ночники: искусственный интеллект регистрировал этап бодрствования обитателей жилого блока и не гасил полностью источники света. Таша лежала на широкой мужской груди, впервые за долгое время не чувствуя грызущего душу отчаяния. К ней вернулась абсолютная убеждённость в том, что они со Стейзом смогут решить все проблемы, ведь теперь они снова вместе. Такой продуманный мыслитель и гениальный тактик, как Стейз, не пришёл бы к ней ради единственной ночи – это было Таше совершенно ясно. Предусмотрительный стратег даже позаботился перекрыть доступ к ним по линиям связи, в результате чего их никто не тревожил звонками. Удовлетворённо вздохнув, Таша ласково потёрлась щекой о гладкую кожу тёплой груди, на которой лежала, и по её спине пробежали вверх-вниз сильные мужские пальцы, а низкий голос тихо пророкотал над ухом:
