усмехнулась принцесса. Несмотря на то, что Анастасия немного испортила причёску, пока шла — а кое-где наверняка и ползла — по коридору, выглядела она прекрасно. В тёмно-синем бархатном платье с высоким горлом и оторочкой из белоснежного кружева, её высочество смотрелась строго, но в подобном образе было своё очарование. Она будто из белого лебедя превратилась в чёрного — тоже безумно красивую и гордую птицу, но совсем другую.
— Не понимаю, — покачал головой Роланд и почти потерял дар речи, когда Анастасия подошла ещё ближе и провела тёплой ладонью по его груди. Конечно, прикосновение было через рубашку, но всё равно обожгло — и не кожу, а душу.
— Мы не договорили ночью, поэтому я решила прийти, — продолжала принцесса. Её глаза отчаянно сверкали, а лицо было белым от волнения. — Это оказалось сложно. Потайной ход запутанный. Тоже практически лабиринт… Пришлось задействовать родовую силу. Ужасно устала, пока шла.
— Родовую силу? — кашлянул канцлер хрипло. Ему бы отстраниться, отойти в сторону — так точно было бы правильнее, — но он не мог. — Я не слишком разбираюсь в родовой магии.
— Я тоже, — слегка смущённо улыбнулась Анастасия. — Точнее, я разбираюсь, но такого никогда не делала. Я нашла тебя при помощи эмпатии… почувствовала твои эмоции и шла на них, как по путеводной нити. Очень сложно. Мне кажется, я сейчас в обморок упаду.
Вот на этот раз Роланд испугался. Тем более что вылечить от перерасхода родовой магии он никак не мог, даже не представлял, что для этого нужно делать.
— Может, тебе прилечь? — спросил он и положил руку на талию Анастасии. Всего лишь хотел, чтобы принцесса села… Но вместо этого она сократила расстояние между ними и прижалась к Роланду всем телом, уткнулась лицом в грудь и глубоко вздохнула.
— Нет. Мне и так хорошо. Просто обними меня.
По телу канцлера прошла дрожь.
— Я не должен, ваше…
— Перестань, — глухо произнесла Анастасия и сама обняла Роланда. — Не надо отрицать очевидное.
— Я не отрицаю. Но есть большая разница между тем, чтобы не отрицать, и тем, чтобы поощрять близость.
— И нотации мне читать тоже не надо. Просто обними, и всё.
Отказываться было выше его сил.
Ни один человек в мире не способен бесконечно сопротивляться чувствам, если они сносят, словно огромная толща морской воды, надвигающаяся на побережье. Покорить стихию невозможно даже магией. Можно задержать, уменьшить масштаб катастрофы, отбежать в сторону…
Но не остановить совсем.
И Роланд обнял Анастасию. Так же, как и она — его.
— Близкие люди называют меня Тасси. Ты тоже можешь, — сказала она доверчиво и настолько уютно вздохнула, что канцлер зажмурился: «Защитник, а вдруг это всё просто сон или бред?» — Я хотела рассказать, что придумала, пока сидела на обеде. Раз уж тот план, который изначально предлагал Огден Каролине, теперь не имеет смысла, надо разработать другой, верно?
— Тасси… — выдохнул Роланд, касаясь губами лба девушки. — Ну какой план…
— Такой. Слушай… Что, если попросить Огдена отпустить тебя? И ты уедешь со мной в Альганну. А взамен ему предоставят государственную защиту. Я договорюсь с дядей. Уверена, он поймёт. Тогда всем будет хорошо — и нам, и Огдена не посмеют тронуть.
— Посмеют, — покачал головой канцлер. — Защита и покровительство императора Арена — это не то же самое, что женитьба на его племяннице. Что он сделает, если Огдена убьют? Уничтожит тех, кто это сделал? Но убить можно и чужими руками, а потом ещё попробуй докажи, что ты к этому причастен. Вспомни, сколько времени твой дядя потратил на заговор против него. А ведь на его стороне родовая магия, Венец, который сам выбирает носителя, и огромное количество магов не из аристократов. И то император еле удержался. А что будет с Огденом, если ты уедешь, я даже представить боюсь. Ну и последнее… Не отпустит он меня.
— Почему ты так думаешь? — слегка обиженным тоном поинтересовалась Анастасия, и Роланд грустно усмехнулся.
— А какая ему от этого выгода? Потеряет и трон, и девушку, в которую успел влюбиться, и верного слугу. Нет, соглашаться на твоё предложение для Огдена будет значить — погубить себя.
— Я не стану его женой, — заявила Анастасия упрямо. — Даже не проси!
— Тасси… — попытался возразить Роланд, но принцесса его перебила:
— Я пока останусь здесь, разумеется. Женой Огдена не стану, но без тебя тоже не уеду. Запомни! — Анастасия подняла голову и решительно посмотрела канцлеру в глаза. — Я не уеду без тебя! Только с тобой. Только с тобой!
Она говорила с таким пылом, что у Роланда больше не получилось сдержаться. Он наклонился и поцеловал Анастасию с жаркой жадностью — именно так, как давно мечтал, крепко прижав к себе горячо отвечающую на этот поцелуй девушку, и зажмурился от отчаянного удовольствия.
Как глоток чистой ключевой воды для заключённого перед смертной казнью…
В глазах будто что-то вспыхнуло, и Роланд на мгновение открыл их — чтобы тут же безумно удивиться, заметив, что Анастасия в его руках превратилась в пылающий факел. Причём сама она, кажется, ничего не замечала, целуясь с закрытыми глазами. Пламя не обжигало, а приятно грело, и Роланд, в первую секунду почти испугавшись, после сообразил, что это может быть проявлением родовой силы принцессы Альго. Но затем вспомнил, как Анастасия утомилась от чересчур активного её использования, и попытался отстраниться.
Она не дала. Обняла крепче, прижалась сильнее и так застонала, что Роланд думать забыл о сопротивлении. Вновь поцеловал, закрывая глаза и полностью отдаваясь на милость победившим его волю чувствам.
Обоих вернул в реальность стук в дверь. И громкий голос одного из слуг:
— Канцлер, вас в кабинете ждёт король!
Анастасия
Ноги были словно ватные, губы горели, будто их посыпали перцем. И голова кружилась… То ли от переизбытка эмоций — эмпатический щит Анастасия не ставила, наслаждаясь и своими эмоциями, и эмоциями Роланда, — то ли из-за слишком большого слива родовой силы. Принцесса к подобному не привыкла и теперь ощущала себя слегка пьяной. И спать безумно хотелось… всё-таки она и ночью не выспалась…
— Передайте, пожалуйста, его величеству, что я приду через пятнадцать минут! — выкрикнул Роланд, не выпуская Анастасию из объятий и косясь на дверь. Она наверняка была заперта, но он словно опасался, что их всё равно
