- Добрый день Хрис. Можно я у вас одного ученика на часик заберу?
- Лина, вы опять будете пугать его? - улыбнулся он в ответ. Солдаты после её тренировок возвращались белые как снег и даже разговаривать нормально не могли. Да он и сам когда увидел, чем она занимается, был, шокирован.
- Хрис, мне нужно поддерживать форму, а драться нельзя... И потом это не я их пугаю, а они сами пугаются, - авторитетно заявила Лина, и спорить с этим аргументом было сложно.
- Берите любого, - махнул мужчина на своих подопечных и улыбнулся ещё шире.
- За мной, - приказала она ближайшему солдату и пошла на маленькую тренировочную площадку за дальней казармой, сделанную специально для неё. Закрытая со всех сторон, не больше двадцати квадратных метров, но зато своя.
- Стой тут и не двигайся, - приказала она молодому мужчине, поставив его в центре, и, отойдя на три шага, села на колени и положила перед собой кинжалы. Закрыла глаза и глубоко вздохнула, освобождая своё сознание от мыслей и беспокойства.
- Солдат, успокойся, я не буду тебя убивать. И угомони своё сердце, оно так стучит, что оглохнуть можно, - тихо сказала она.
Суета, дела, заботы, мучавшие её - всё это сейчас было неважно. Лина глубоко вдыхала, и освобождалась от груза проблем и переживаний, очищала свой разум с каждым выдохом. Где-то далеко кричали солдаты, за стенами дворца ругались слуги, а за спиной ветер, как маленький ребёнок, играл с песком. Едва различимой песней до ушей доносились звуки воды, мерно льющейся из маленького фонтанчика неподалёку, а успокаивающий шелест листьев настраивал на нужный лад. Лина последний раз выдохнула, ощущая, что в душе наступил покой и, взяв кинжалы в руки, поднялась на ноги с закрытыми глазами.
Солдат нервно сглотнул.
Девушка взмахнула кинжалом и занесла руку для удара, и резко опустила клинок, остановив его в последний момент, в миллиметре от сонной артерии побелевшего от страха мужчины. Быстро развернулась, и в следующий миг кинжал был уже направлен в сердце.
Солдат боялся вздохнуть, ощущая холод от оружия на своём теле, и всеми силами боролся с желанием убежать. Но и просто оставаться на ногах было делом не из лёгких. Лина как будто танцевала вокруг него с закрытыми глазами. Удар, ещё один удар, каждое движение руки было идеально, выверено годами тренировок, и он мог бы насладиться грациозными движениями прекрасного тела, если бы не было так страшно.
Лина взмахнула последний раз кинжалом и отошла от мужчины, садясь на колени, и выравнивая дыхание.
- Нельзя быть таким трусливым, солдат, я до тебя даже не дотронулась, - тихо сказала она, не открывая глаз. - Свободен.
Мужчина низко поклонился и поспешил покинуть тренировочную площадку.
На следующий день
Лина проснулась на рассвете с ужасной головной болью, которая отдавалась звоном во всём теле.
"Перетрудилась наверно, - подумала она, вспоминая вчерашний суматошный день, как впрочем, все предыдущие за последние четыре месяца. - Выходной что ли себе сделать?... Отдыхать тоже нужно".
Собрав всю силу воли в кулак, она открыла глаза, и первое что увидела это две пары перепуганных глаз.
- Эй, вы чего? - возмущённо воскликнула она, натягивая на себя одеяло.
- Госпожа, с вами всё в порядке? - взволнованно спросил солдат.
- Ну так... относительно... а что?
- Вы кричали во сне. Громко. Очень, - сказал он, и второй солдат закивал головой, как болванчик, соглашаясь с напарником.
- Кричала? - спросила Лина и вмиг проснулась, поняв, о чём он говорит. Она видела вещий сон, в этом не было сомнения. Так же как и раньше.
Первый раз ей снилась битва под Митавой и второй - собственная смерть. И оба раза она просыпалась с безумной головной болью. Также как и сейчас. Вот только в предыдущие разы рядом с ней был Максимилиан, он был свидетелем и мог распорядиться полученной информацией, а сейчас...
- Солдат, что я говорила во сне? - тут же спросила она.
- Я не помню... - испугался тот.
- Вспоминайте! - крикнула на него Лина и добавила уже тише. - Мальчики, вспоминайте, это очень важно!
- Что-то про римскую армию, какое-то сражение, - начал говорить один.
- И про Афины... да точно, Афины горели, - добавил второй.
- О нет! Быстрей, помогите мне одеться.
Не думая ни о чём Лина кинулась к своей одежде, натягивая хитон поверх ночного платья и накидывая белый плащ сверху.
- Быстрей, беги, готовь лошадей, - приказала она солдату. - Живо! - и толкнула его в спину, выбегая следом.
"Нет, нет, этого не может быть. Сон про сражение с римлянами, а я не помню его. И не просто сражение, а в Афинах!"
Лина как ветер вылетела на дворцовую площадь, вскочила на свою белую лошадь, стоявшую у ступеней, и галопом поскакала в город, распугивая горожан на пути. Через две минуты она уже входила в храм Ареса.
- Стойте тут, - приказала она солдатам и очень быстро направилась к алтарю.
Не успела до него дойти, как перед ней явился бог войны.
- Арес, у меня проблема.
- Слушаю тебя.
Лина внутренне зарычала, слушает он, ведете ли, а то сам не знает, что случилось. Но глубоко вздохнув, она заставила себя успокоиться и продолжила уже тише:
- Я видела вещий сон, но не помню его. Помоги...
- Лина, то, что ты не помнишь эти сны, благо для тебя, - как-то туманно ответил Арес.
- Но ведь римляне идут к Афинам.
- Да.
- Тогда я должна его вспомнить.
- Лина, та головная боль, что тебя мучает сейчас, это ничто, по сравнению с тем, что будет, когда ты вспомнишь. Справишься?
- Арес! У меня нет выбора! - крикнула она и добавила уже тише: - римляне возьмут Афины, тебя это устраивает?
- Нет. Готовь армию, - сказал он, щёлкнул пальцами и исчез.
- Ааааа! - в туже секунду закричала Лина и упала перед алтарём на колени, не в силах устоять на ногах, от нахлынувшей на неё боли. Как будто миллионы раскалённых игл прошли сквозь голову, и отозвались во всём теле. Она не чувствовала ни рук ни ног и даже дышать было тяжело.
Сквозь чёрную пелену ощутила, как её ватное тело подхватили на руки.
- Госпожа, что с вами? Позовите лекаря! - послышалось где-то вдалеке.
- Солдат, не надо лекаря, принеси воды, - тихо сказала она, не узнавая своего голоса. - И опусти меня на землю.
Через несколько секунд принесли большую чашу с холодной водой, и Лина дрожащими руками попыталась умыться и смыть непроницаемую пелену боли. Но она практически не чувствовала своих рук, а пальцы и вовсе онемели.
