— Буду знать.
Мало ли.
На этот раз запах увядших в горшках цветов показался ароматом цветущего сада, а звякнувший над дверью старый колокольчик, провозгласил обретение свободы. Теперь к седану.
«Был бы помощник, было бы куда проще» — с досадой думала Ани.
Какой выбрать парик — рыжий, темный, шоколадный? Какой будет смотреться естественно и привлечет меньше всего внимания?
Русый. Но цвет ее собственных волос был светло-русым, соломенным — нельзя рисковать, придется взять темный.
Очередная продавщица косилась с любопытством — нормальная продавщица, не «баба» в кожаной куртке, а молодая, улыбчивая и вежливая, в общем-то, девчонка. В открытое окно магазина долетал теплый, полуденный ветерок, трогал нанизанные на штырек кассовые чеки, заставлял гору мертвых локонов, украшавших стену, шевелиться.
— Хотите попробовать себя в новом стиле? Сейчас в моде красноватый оттенок.
Ани скрипнула зубами; определилась, наконец, с выбором, бросила на прилавок темные, похожие на снятый с чужого черепа скальп, волосы и оплатила покупку.
Осталось выбрать одноразовую блузку, глянцевый журнал и бордовую, какую она никогда не наносила на губы, помаду.
Чем больше разница с настоящей внешностью, тем безопасней.
Ей повезло, насколько вообще может повезти человеку, задумавшему недоброе.
Черный внедорожник оказался припаркован у ворот — хозяин дома.
Просторный современный в техно стиле особняк высился за стройным рядом из пяти кленов. Три этажа, высокие без перегородок окна, отраженные стеклом оранжевые всполохи закатного солнца. Наверное, в огромной гостиной тепло и уютно, наверное, там здорово сидеть в кресле и шуршать газетой. Белые паласы, крутые лестницы, огромный экран телевизора, камин…. Интересно, есть ли в доме женщина? Почему-то раньше Ани никогда не задумывалась о том, есть ли у человека, которого она хочет убить, женщина — не стала и теперь. Незачем. Этот дом скоро разнесет в клочья, как и стоящий у ворот автомобиль. Да, заденет пару соседних зданий — не беда, все застраховано, отстроятся. Осталось лишь считать частоту при заведении мотора, отдать ее профессионалу, который запрограммирует на нее взрыватель, и все — дело сделано. Новая жизнь. Новый город. И чистый лист.
Ани и сейчас предпочла бы вместо страницы с фотографиями модной одежды смотреть в чистый лист. Раздражала духота салона, раздражали натянутые поверх чужих волос наушники, раздражал собственный беззаботный вид — а-ля, я просто жду своего дружка, — и напомаженный бордовым рот.
Как такое может нравиться? Она несколько минут с ужасом рассматривала собственное отражение в зеркале — темно-коричневый парик, светлые брови, серо-зеленые глаза, жирно обведенные черным карандашом веки и непривычно темная, делающая ее похожей на проститутку, помада.
Полнейший диссонанс. Зато если Эльконто решит подойти к ее машине и попросит закурить, чего, конечно же, не случится (она выяснила у информаторов не только его адрес, но и все полезные/вредные привычки, за что отдала половину скопленного когда-то состояния), он не узнает в ней привычную Ани.
Потому что он не знает, кто такая Ани.
Потому что не знает, что она вообще существует. Там, на Войне, для него не существовало Ань, Ивон, Томов, Бобов и прочих людей — там были только собаки, отбросы общества, на которых он — человек в плаще — натравливал своих солдат.
Сука. Поганая сволочь.
Просто выйди из дома, просто заведи свою машину, чтобы скремблер считал частоту, и тогда кожаная «баба» настроит на нее взрыватель. Просто сделай то, что требуется, и свободен, ведь не сидеть же в душном салоне всю ночь?
Ани-ра, нацепив на лицо беззаботное выражение, зло перевернула страницу журнала и уткнулась невидящим взглядом в рекламу духов. Хотелось выйти и пройтись по тротуару, хотелось размять затекшую спину, но больше всего раздражала не надобность подолгу сидеть без движения, а бесконечно чешущаяся лодыжка с татуировкой в виде штрих-кода.
Она — эта странная татуировка — появилась «там». На вторые или третьи сутки пребывания на Войне — по крайней мере, именно тогда ее впервые заметила Ани.
В другой жизни.
Первое ранение оказалось легким, поверхностным — прошедшим вскользь осколком гранаты, но царапина кровоточила обильно, и теперь Ивон лила на нее воду из бутылки. Злилась, знала, что не хватит для питья, но все равно лила.
Пытающийся пробраться в соседний сектор отряд задерживался; люди укрылись на местности, где и как могли: за камнями, в оставшихся от бомб углублениях, за насыпями. Ждали, когда раненая сможет идти.
Ани сжимала от боли зубы — мазь оказалась едкой.
— Терпи, зато за ночь затянется. А если сейчас не намажем, то…
Это самое «то» Ани-Ра уже частично видела, а остальное быстро домыслила — заражение, воспаление, адская боль. Сначала ее будут тянуть на плечах, но потом, когда ноша станет слишком тяжелой, бросят. Или отрежут ногу — ведь в фильмах про войну всегда так? Без обезболивания и ржавой ножовкой…
— Против кого мы воюем, Ивон?
Ани пыталась отвлечься от боли и серого, вгоняющего в тоску, пейзажа. Намеренно не смотрела на клубы дыма на горизонте.
— Против солдат.
— А за кого?
— За себя.
— За себя? Но в чем смысл? В чем конечный смысл?
— Да откуда же я знаю!
Жгуты-тряпки стянулись под коленом жестко и туго, и почти сразу же пропитались кровью. Ани побоялась задавать новые вопросы — пусть ее имени так пока никто и не спросил, но ведь тянут с собой, не бросили. Пока не бросили…
И однажды, если останется жива, она все выяснит.
Она ходила за Ивон уточкой. Только уточки так настойчиво следуют за теми, кого, открыв глаза, видят впервые в жизни.
Так случилось и с Ани: Ивон на два шага в сторону — Ани следом. Ивон составляет в голове план — Ани, не спрашивая разрешения, молча сидит рядом. Ивон разговаривает с Рональдом — Ани втихаря ловит их каждое слово.
Маленьким, сбившимся вместе отрядом из семи человек, командовали двое — Ивон и Рональд. Вели его к новым укрытиям, искали юницы, пропитание, защищали и пытались отбить у солдат «своих». Часто отбить получалось не всех, и тогда отряд делался меньше на одного или двух человек, а после находили новеньких. Всегда находили. И именно их, как поняла Ани, убивали быстрее всего — потому что ни умений, ни сноровки, ни опыта. Мертвые тела лежали тут и там — еще одетые в гражданскую одежду, безоружные, с застывшим, когда накрыла смерть, в глазах ужасом.
Ани повезло,… наверное, — возникла рядом с Ивон и оказалась спасена.
