Я кивнула, готовая согласиться на что угодно, лишь бы снова ощутить тепло. Ясень отпустил меня, ступил на скрипящее, заснеженное крыльцо и уверенно постучал в дверь.
Нам открыла женщина. Она вглядывалась в нас усталыми, налитыми кровью глазами. В серой одежде и капюшоне, что скрывали ее тело как старые занавески, ее лицо хоть и было молодым, но выглядело морщинистым и изможденным.
— Принц Ясень? — спросила она. Голос был хриплым и слабым. — Какой сюрприз. Что я могу сделать для вас, Ваше Высочество?
— Мы желаем провести здесь ночь, — заявил Ясень спокойно. — Я и моя спутница. Мы не будем беспокоить вас и намерены уйти к утру. Вы позволите нам?
Женщина моргнула.
— Конечно, — пробормотала она, широко распахивая дверь. — Пожалуйста, проходите. Устраивайтесь поудобнее, бедные дети. Я Дэйм Лиэйден.
Именно тогда я увидела ее ребенка, которого она любовно держала одной рукой. Я закусила губу, чтобы не начать задыхаться. Морщинистое, ужасное существо в запятнанном белом одеяльце было самым страшным ребенком, которого я когда-либо видела. Его деформированная голова была слишком большой для его тела, крошечные конечности — сморщенными и мертвыми, а кожа отливала нездоровым синим оттенком, будто его утопили или оставили на холоде. Ребенок слабо замотал ногами и издал слабый, неземной плач.
Я как будто наблюдала крушение поезда, не могла оторвать взгляд… пока Ясень резко не ткнул меня в ребра.
— Приятно познакомиться, — автоматически сказала я и последовала за ним в комнату. Внутри, в очаге потрескивал огонь, и тепло просочилось в мои замерзшие конечности, заставляя вздохнуть от облегчения.
Нигде в хижине не было колыбельки и женщина ни разу не отпустила своего малыша, она двигалась с ним по комнате, прижимая к себе, будто боялась, что кто-то заберет его.
— Девушка может занять кровать у окна, — сказала Лиэйден, обертывая ребенка в другое крысиное, когда-то белое одеяльце. — Я боюсь, что должна уйти прямо сейчас, но, пожалуйста, чувствуйте себя как дома. На полках есть чай и молоко, а в шкафу теплые одеяла. Близится полночь и нам пора уходить. Прощайте.
Держа младенца поближе к груди, она открыла дверь, впуская волну морозного воздуха, и вышла в ночь. Дверь позади нее захлопнулась и мы остались одни.
— Куда она пошла? — спросила я, подойдя поближе к печке. Мои пальцы вновь обрели чувствительность и теперь начали покалывать. Ясень не смотрел на меня.
— Ты не захочешь этого знать.
— Ясень…
Он вздохнул.
— Она собирается искупать своего ребенка в крови человеческого младенца, чтобы вновь сделать своего малыша крепким и здоровым. На некоторое время.
Я отпрянула.
— Это ужасно!
— Ты сама спросила.
Я вздрогнула и потерла плечи, всматриваясь в грязное окно хижины. Лунный свет просачивался сквозь стекло и искрился на замороженной земле. Это были земли Неблагих, как и сказал Ясень. А я была далеко от дома, семьи и безопасной нормальной жизни.
Закрыв глаза, я задрожала. Что со мной будет, когда я доберусь до Зимнего двора? Маб бросит меня в темницу или скормит своим гоблинам? Что многовековая королева фейри придумала для дочери своего давнего соперника? Что бы это ни было, я даже не могу предположить, что легко отделаюсь. Страх скрутил мои внутренности.
Я почувствовала, как Ясень подошел ко мне так близко, что я могла ощутить его дыхание у себя на затылке. Он не трогал меня, но его тихое и сильное присутствие немного успокаивало расшалившиеся нервы. Хотя рациональная часть моего мозга твердила, что он мог быть тем, кого я должна опасаться больше всего.
— Так, и как это работает? — небрежно спросила я, пытаясь избавиться от ноток обвинения в своем голосе. Но они все равно прозвучали. — Я буду пленницей Зимнего двора? Гостьей? Маб бросит меня в клетку или придумает что-то более интересное?
Он колебался и я услышала его нежелание отвечать, когда он все-таки решил заговорить.
— Я не знаю, что она намеревается сделать, — мягко сказал он. — Маб не делится своими планами со мной или с кем-либо еще.
— Это будет опасным для меня, не так ли? Я — дочь Оберона. Все будут ненавидеть меня, — я вспомнила голодный взгляд Красного колпака и потерла руки. — Или захотят съесть.
Его руки слегка обхватили мои плечи, что заставило мою кожу покалывать, а сердце затрепетать в груди.
— Я буду защищать тебя, — сказал он и его голос стал ниже, будто он говорил сам с собой. — Так или иначе.
Грималкин появился внезапно, прыгнув на табурет около огня и заставив меня отскочить от Ясеня. Я загрустила, потеряв его прикосновения.
— Отдохни, — сказал Темный принц, отходя. — Если ничего не случиться, мы прибудем на Зимний двор уже завтра вечером.
Осторожно, я примостилась на кровать у окна, гоня мысли о том, что могло лежать на этом матрасе до меня. Ясень уселся в кресле у камина, повернув его таким образом, чтобы оно смотрело прямо на дверь. Он достал свой меч и положил его на колени. Удивительно, но кровать оказалась теплой и удобной, и я задремала, наблюдая за профилем Ясеня в свете огня.
Должно быть, я проснулась, посреди ночи или, возможно, мне это приснилось, но я помню, что открыв глаза, увидела Ясеня и Грималкина, стоящих перед очагом и о чем-то тихо разговаривающих. Их голоса были слишком тихими, чтобы я смогла расслышать, но лицо Ясеня стало мрачным. Он провел рукой по волосам и что-то сказал Гриму, на что кот медленно кивнул и ответил. Я моргнула, а, может быть, снова задремала, потому что в следующий раз, когда я распахнула глаза Грималкина уже не было. Ясень стоял, упираясь руками в каминную полку и глядя на огонь, его плечи не двигались в течение долгого времени.
— Просыпайся.
Ледяной голос был первой вещью, которую я услышала на следующее утро. Он проник сквозь пьянящую завесу сна, отчего я немедленно очнулась. Ясень навис надо мной в своей холодной манере и смотрел пустыми серебряными глазами.
— Мы уходим, — сказал он ровным голосом и бросил что-то на кровать. На матрас, подняв облачко пыли в воздух, приземлился толстый плащ с капюшоном, такой серый, будто кто-то стер с него все цвета.
— Нашел в шкафу, — продолжил Ясень, отвернувшись. — Это должно помочь тебе не замерзнуть. Мы должны выдвигаться, сейчас же. Чем скорее мы достигнем Зимнего двора, тем лучше.
— Где Грим? — спросила я, пытаясь понять такую резкую смену настроения.
Ясень открыл дверь, впустив волну морозного воздуха в хижину.
— Ушел. Рано утром, — он ждал, все еще держа ручку двери, пока я куталась в плащ. Когда я набросила капюшон, он оживленно кивнул и сказал: — Пошли.
