Я пошла первой и вытянула карточку со словом «Уотергейт».
— Ну вот, так нечестно, — протянула я.
— Не ной, — сказал Картер, улыбаясь мерзкой улыбочкой. — Мы все в руках судьбы.
Время пошло. Я нарисовала нечто похожее на волны, и Коди сказал: «Вода»[5]. Неплохо для начала. Потом я попыталась нарисовать стену и дверь в ней, и, похоже, мне это удалось.
— Стена, — сказал Хью.
— Дверь, — сказал Коди.
Я добавила несколько вертикальных линий на изображении двери, чтобы подчеркнуть, что это не дверь, а ворота. Подумав, я нарисовала плюс между водой и стеной, указывая на то, что рисунки связаны между собой.
— Акведук, — сказал Коди.
— «Bridge over Troubled Water»[6],- попытался Хью.
— Господи, помоги! — застонала я.
Время кончилось, а мои друзья по несчастью так и не смогли отгадать «Уотергейт», хотя среди предложений были такие гениальные перлы, как плотина Хувер Дам и «Ханс Бринкер». Застонав еще сильнее, я бросилась на диван лицом в подушки. Теперь наступила очередь наших соперников.
— «Уотергейт», — сразу же сказал Картер. Хью обернулся и с недоверием посмотрел на меня:
— А почему ты просто не нарисовала ворота? Следующей пошла Симона, и я от всей души желала, чтобы ей достался «Карибский кризис» или «закон Нильса Бора». Время пошло, она нарисовала кружок и отходящие от него лучи.
— Солнце, — быстро крикнул Питер.
— Угадал, — ответила она.
Я с ненавистью посмотрела на Картера.
— Так нечестно. Ты им подыгрываешь.
— Просто ты не умеешь проигрывать, — не остался в долгу он.
Мы поиграли еще часок, но после того, как моей команде достались «онкология», «Дьявол и Дэниэл Вебстер» и «война 1812 года», а им — «сердце», «цветок» и «улыбка», я засобиралась домой. Уже в дверях я услышала, как рядом со мной кто-то грустно вздохнул.
— Уж как-нибудь сам справишься, — вполголоса проворчала я Роману.
Несмотря на обвинения в неспортивном поведении, я все-таки ушла, и вовремя — Картер сказал, что теперь они будут играть в «Дженгу».
В это время суток машин мало, я быстро доехала до западной части Сиэтла и припарковалась перед домом. Сегодня было не по сезону жарко, но здесь, у воды, воздух слегка охлаждался, и получалась идеальная ночная температура. Поддавшись импульсу, я перешла дорогу на пляж, больше напоминавший парк: весь берег, кроме узкой полоски песка, порос травой — в Сиэтле вообще мало настоящих песчаных пляжей.
Я люблю воду и мягкое шуршание волн о песок. Легкий ветерок растрепал волосы, я стояла и наслаждалась видом огней Сиэтла на противоположном берегу — за этот вид мне пришлось выложить круглую сумму. Я переехала из Куин-Энн, чтобы оказаться подальше от Сета, но кроме того, океан всегда напоминал о днях юности, когда я была еще смертной женщиной. Пьюджет-Саунду, конечно, далеко до теплых волн Средиземного моря, на побережье которого я выросла, но все равно этот вид трогал меня до глубины души. К сожалению, даже бессмертные не избавлены от необъяснимой тяги к тому, что причиняет боль.
Вода чарующе мерцала в свете луны и уличных фонарей. Я долго смотрела на светившийся вдали пароход, вышедший из порта на Бейнбридж-Айленд, перевела взгляд на волны, одна за другой накатывавшие на берег у самых ног. Они словно манили за собой, приглашая на танец, поставленный неизвестным хореографом. Может, художника из меня и не выйдет, зато еще с тех времен, когда была смертной, мне подвластно искусство танца. Вода звала к себе, я почти слышала музыку, под которую она танцевала свой танец: опьяняющую, наполненную теплом и любовью, эти звуки обещали успокоить ноющую боль в груди, боль, причиненную расставанием с Сетом…
Я пришла в себя, только когда зашла в воду почти по колено. Каблуки увязли в песке, и вода, не успевшая прогреться за первый жаркий день, обжигала ноги ледяным холодом. Мир, который еще мгновение назад представлялся таким манящим и чудесным, словно обрел резкость, танец, обещавший удовольствие и наслаждение, оборвался.
От страха сердце заколотилось в груди, я быстро попятилась обратно — нелегкая задача пятиться по песчаному дну на высоких каблуках. Наконец я сообразила снять туфли и дойти до берега босиком. Некоторое время я просто смотрела на залив, удивляясь, насколько пугающим он кажется теперь. И как далеко я бы зашла? Не знаю, да, наверное, и знать не хочу…
Я развернулась и быстрым шагом направилась домой, не обращая внимания, что иду босиком по асфальту. Лишь очутившись в гостиной и заперев за собой дверь, я почувствовала себя в относительной безопасности. Ко мне подошла Обри, обнюхала щиколотки и стала слизывать капли соленой воды.
Два часа назад я выпила коктейль. Алкоголь уже сто раз успел выветриться из организма. Никакая это не галлюцинация. И хождение во сне вчера ночью, и попытки выпрыгнуть с балкона — алкоголь тут ни при чем. Я забралась с ногами на диван, обхватив руками коленки. Само пространство вокруг как будто излучало угрозу.
— Роман? Ты тут? — спросила я громко.
Ответа не последовало. Он остался на вечеринке следить за Симоной и, возможно, пробудет там до утра. Мне вдруг так отчаянно захотелось, чтобы он оказался рядом, я аж сама удивилась. В пустой квартире повисла зловещая тишина.
Я сняла промокшее платье и переоделась в уютную пижаму, решив не ложиться спать и дождаться Романа в гостиной. Мне надо ему все рассказать. Надо, чтобы он охранял мой сон.
Однако где-то около четырех утра, я не смогла больше бороться со сном и растянулась на диване вместе с кошками, пульт от телевизора выпал из руки, и я уснула… Когда я проснулась, было уже довольно поздно, солнечные лучи согревали кожу, а Роман так и не появился. Ну и ладно: может, я его и не дождалась, зато проснулась там же, где и заснула. Видимо, теперь я должна считать это большой удачей.
Все утро я ходила из угла в угол, ожидая Романа. Он же должен все-таки прийти поспать? Он, конечно, высший бессмертный и унаследовал множество разных способностей от отца: ангелы и демоны могут вообще не спать. Роман, скорее всего, мог обходиться без сна довольно долго и ложиться спать только тогда, когда ему того захочется.
Я позвонила Джерому на трубку и оставила голосовое сообщение, хотя это бесполезно. Еще я очень жалела, что так быстро рассталась с Картером. Ему удалось вывести меня из себя своей абсурдной «Пикшенери», и я напрочь забыла о сладких песнях сирен, сводивших с ума. Я успела списать их со счетов, и тут — вчерашний вечер… Но если Джерома сложно найти, то Картера — просто невозможно: он не пользуется мобильными телефонами и, видимо, ужасно гордится своими неожиданными появлениями.
