Массаж — это приятно и расслабляюще.
Вьюн успокоился, и в то время, когда взрослые склонялись всё ниже, он уже вполне задорно помахивал хвостом. Искра была заметно сильнее мальчика, но и она с малышами интуитивно тесно обступили Эмму и та, посмеиваясь, стала шептать им:
— Эх вы, такие смелые, отважные, а испугались сурового разговора между взрослыми. У меня рук не хватает вас гладить. Вот разве что поурчать могу, как котик. Р-р-ры и ещё раз р-р-р-р. Когда будет у вас всё хорошо, обязательно заведите дома котика, ему никакие альфы не указ. Среди котов есть отважные храбрецы, и их сила духа поражает. Он будет вам урчать — и любые беды покажутся не страшными.
Эмма говорила всякую ерунду, полагаясь на мягкость своего голоса, и ребятня теперь слушала только её. Она сама ощущала, что источает удивительно приятное уютное спокойствие, словно создаёт вокруг себя кокон особого настроения.
Она уловила устремлённый на неё доброжелательный взгляд Пепла, который подарил ей ещё больше уверенности в себе. Всё не так плохо, как могло бы быть. Её с детьми видят, не игнорируют, и есть шанс, что не оставят без помощи. Просто вчера все были на взводе, та же Ласка осталась без мужа… Эмма неосознанно перевела взгляд на женщину и запнулась. Оборотница заметила, куда смотрит сын и, успев ожечь неудобную чужачку злостью, раздражённо что-то высказывала Пеплу.
«Вот же противная баба! У неё тут власть сына подвергают сомнению, а она всё о своём. Как будто ничего не произошло, и нет ничего важнее мелочных симпатий и антипатий!»
Эмма отвернулась, отпустила от себя подопечных и принялась аккуратно складывать вещи, продолжая думать о Ласке.
И чего оборотница к ней прицепилась? А потом решила, что той страшно. Вся жизнь у неё понеслась кувырком! Мужа, с которым она бед не знала, теперь нет. А по старой памяти все наивно ждут от неё решения всех проблем, не видя, не понимая, что она потерялась и находится на грани срыва. Главную самку стаи удерживают сейчас забота о сыне и неприязнь к чужачке. Это зафиксировалось в её сознании и служит руководством к действию, не даёт ей позорно выть от горя.
Усмехнувшись, Эмма внимательно посмотрела на вверенных блохастиков. Её жизненный опыт вкупе с новыми интуитивными способностями помогал ей заглядывать в души, и она не обольщалась насчёт внезапной детской любви к ней.
Если бы их поманил опекать оборотень, то они тут же побежали бы к нему, позабыв о ней. Инстинкты выживания! Разве что Искра, быть может, сказала бы спасибо за то малое, что Эмма уже сделала для них.
— Ладно, меховые лапушки! Отправляемся в путь.
Шли долго. Пепел всю дорогу порыкивал на каждого, кто хоть как-то замедлял ход. Эмма с детьми выбилась из сил. Там, где в семье были мужчины, они забрали на свои спины самых маленьких. Вскоре свободные парни разобрали малышей из семей, где отцы погибли. Эмма, стиснув зубы, смотрела на своих спиногрызов и ждала до последнего, когда кто-нибудь возьмёт измотавшихся Белку и Жара, но бесполезно.
Даже Ешка не подошёл, хотя она понимала, что его зверь был мелковат, чтобы тащить даже одного малыша.
Неожиданно перед взмокшей Эммой возник Пепел. Он следил за всеми, бегая в облике зверя. По его бокам были развешаны мешки, но сейчас он прилёг, показывая головой, чтобы мелкие залезли к нему на спину.
Эмма судорожно выдохнула и подтолкнула уже ничего не соображающего от усталости Жара к вожаку. Шустрая Белка устроилась первой, малыш сел за нею, свесив ноги между мешков и, привалившись к подруженьке, кажется, впал в беспамятство.
— Спасибо, выдохнула Эмма.
Рядом с нею семенили в виде волчат Искра с Вьюном, с завистью сопроводившие взглядом брата с сестрою. Ехать на альфе было почётно, но уставшие ребята сейчас согласились бы на любого, кто взял бы их на ручки или хотя бы облегчил груз с их спин.
Стоило Пеплу чуть отбежать, как Эмма задержалась и достала пару энергетических батончиков. Развернула их и потихоньку скормила ребятам, засовывая им по кусочку в пасть.
Вечером стая дошла до горы. Эмма вновь собрала грибов по дороге и обжарила их. Обобрала лещину и до темноты колола орехи, чтобы подсушить их и отложить в дорогу. А на рассвете Пепел принёс ей окорок косули. Эмма засуетилась, бросилась готовить. Вместе с нею закопошились несколько семей, где оставались только женщины с детьми. Спускаясь за водой, она узнала, что альфа поделил добычу между ними всеми.
Эмма готовила и вспоминала, как он вроде бы небрежно сунул ей здоровенный окорок. Она уловила, что он стесняется и что ему хотелось бы бросить всю добычу к её ногам, но сейчас он не мог себе этого позволить. Эммина улыбка и слова благодарности его обрадовали. Она это ясно почувствовала, но у Пепла было полно забот, и вожак быстро ушёл.
Утром Эмма сытно накормила своих хвостиков, и ещё оставался кусок на полноценный ужин. Пока она готовила, то поглядывала на альфу. Со слов Искры она поняла, что он всего на пару лет старше её, но разница в темпе и насыщенности жизни накладывала свой отпечаток. Эмма чувствовала себя старше, опытней, а ещё она догадалась, что её подопечная Искра влюблена в Пепла. Она ещё сущий ребёнок, но именно такие умненькие, ответственные малышки умеют беречь своё чувство длительное время.
Восхождение на гору оказалось совсем не таким, каким представляла себе Эмма. Никто никуда не взбирался, не покорял высоту. Все шли как будто вдоль горы, но тропинка была с небольшим подъёмом. Некоторые оборотницы приняли звериную форму и без страха переставляли лапы.
У некоторых вещи убавлялись, у других добавлялись. На коротких привалах разгорались ссоры из-за мешков. Стая теперь разделилась на тех, кто настаивает на быстром продвижении в обличье зверя и на тех, кто хочет унести с собою как можно больше вещей из прошлой жизни, а значит, они пойдут на двух ногах.
Эмма не вмешивалась, лишь просила своих подопечных собирать по пути грибы, ягоды, орехи, понимая, что чем выше они будут подниматься, тем меньше подножного корма будет доступно. Таким образом у их группки поклажа увеличивалась.
Вечером она разогрела для ребят ужин и с сожалением отметила, что вскоре проблемой станут даже дрова.
Незаметно за один день стая поднялась так высоко, что на лес они теперь смотрели сверху, а по пути всё реже попадались островки деревьев, примостившихся на склоне среди камней.
— Вьюн, походи, послушай, что говорят о новых землях, — попросила Эмма.
Мальчик кивнул и отправился на разведку.
— Искра, помоги мне устроить наших малышей, а то они уже засыпают.
Вдвоём они уложили маленьких, а потом Эмма предложила девочке лечь пораньше. Та нашла взглядом Пепла, сидевшего в стороне рядом с матерью и о чём-то спорившего с нею, вздохнула и легла. Вернувшийся Вьюн стыдливо рассказал, что все напряжены и злятся друг на друга. Сильные самки с детьми оказались в подчинении выживших слабоватых семейных или молоденьких самцов. Они жалеют об утраченном статусе, не могут смириться с гибелью мужей. А те, кто уходил семьями, не справляются с возросшей нагрузкой.
— Собачатся, шипят… зло сплюнул Вьюн.
Что ему могла сказать Эмма? Он ведь один из них, и недалеко ушёл в своих чувствах от сородичей. Даже сейчас, оценивающий их со стороны и направляемый подсказками Эммы, он видит всю неприглядность поступков, осуждает, но одновременно отчаянно завидует тем, кто сумел выбраться из поселения с минимумом потерь.
— Давай спать, тихонько попросила она его, и сама начала устраиваться рядом с малышами.
За пару дней Эмма определилась в своих симпатиях к детям, но не смела выделять кого-либо. Искра не могла не нравится, не вызывать уважение, но она была не так открыта и ласкова, как Белка. Сестричка Вьюна с лёгкостью заставляла улыбнуться любого, и её всегда хотелось приголубить, чем она умело пользовалась. Эмма поддавалась её обаянию, но чем дальше, тем сильнее испытывала большую симпатию к Жару.
Этот малыш тяжелее всех переживал гибель родителей и не искал ничьей защиты. Он слушал сестру, что-то решал в своей голове, подчинялся — и горевал.
