Он в том же тяжёлом молчании закрывает за мной дверь.
Похож на раздражённого отца, что застукал непутевую-дочку с настырным студентом, и сейчас достанет ремень, и...
- Мэри, где тебя черти носят, - в коридор выглядывает Тамара.
Сбрасываю обувь и выдыхаю, почему-то так рада ее видеть, как на спасительный маяк на нее смотрю.
- С самого утра уже сбежала, - она встряхивает мокрые руки. - К подружкам опять, да? А сегодня, между прочим, воскресенье. Я одна должна работать?
- По воскресеньям не работают, - бурчу под нос. Так говорит соседская бабушка. Снимаю курточку, вешаю на крючок. Спиной чувствую взгляд Саввы и пытаюсь улизнуть в комнату.
- Обед не приготовила, белье в стиралку не закинула, - продолжает ворчать Тамара. - С бельем я, допустим, разобралась, - она картинно вытирает руки о заткнутое за пояс шелкового халата полотенце. - А обед иди готовь.
- Иду. Пять секунд. Переоденусь, - скрываюсь в своей комнате. Спиной прижимаюсь к двери, с трудом выравниваю дыхание.
Держите меня.
Какая она злая.
С Саввой поругались, точно.
Но знала бы она.
Что он за человек.
Прижимаюсь ухом к двери и прислушиваюсь.
В квартире тихо. Только с кухни доносится звук работающей стиральной машинки.
Трогаю губы.
Чем я только что занималась?
Целовалась в подъезде.
С полузнакомым мужчиной.
У которого глаза жёлтые, как у зверей.
Растираю лицо.
Так, нужно срочно приходить в себя.
Вытряхиваю из шкафа домашнюю футболку, пижамные штаны.
Переодеваюсь, собираю волосы в хвост.
У дверей торможу, не решаюсь открыть.
В моем доме живёт неизвестно кто. Морок с меня слетел, и теперь, помимо его идеальной внешности я вижу и другое.
Он непонятно откуда приехал. На дорогой машине и с полными карманами денег. О себе ничего не рассказывает.
А по утрам курит в лесу. И болтает с ягуаром. О затмениях и крови невинных девушек.
Ягуара он, наверное, привез с собой.
Но а остальные ответы где?
И что мне теперь делать.
Присаживаюсь на кровать. Ноги дрожат, не могу.
Если я все объясню Тамаре - она мне поверит? А подруги?
А ещё и ночью мы с ним. В моей кровати.
Это что же получается? Я целовалась с двумя мужчинами, подряд?
Щеки горят.
Там ведь не только в губы было. Савва целовал между ног. И мне очень понравилось. Я надеялась на продолжение...
Об этой ошибке Тамаре говорить нельзя. Она меня...
Выгонит, сразу же.
Вздыхаю.
Очень неловко. Я лучше больше к нему не подойду. Вообще. К этому ловеласу. А на счёт леса спрошу как-нибудь намеком. При Тамаре.
Наедине с ним больше ни за что не останусь.
Хорошо придумала.
- Мэри! - кричит Тамара. - Обед!
Встаю, встряхиваю хвостом.
Ладно. Сначала приготовлю поесть. А потом решу, как мне быть. С этим опасным мужчиной.
Он ведь не маньяк?
Ох.
- Мэри!
- Иду! - открываю дверь.
Глава 16
Выхожу в коридор, иду мимо комнаты Тамары.
- Я вчера прождала тебя до ночи, - долетает ее голос в приоткрытую дверь. - И с утра тебя не застала тоже. Уж думала не вернёшься. Объяснишь, может?
Навостряю уши.
- Что объяснять? - его спокойный уверенный голос. - Вчера ты отдыхала с подругами. Я не стал мешать.
- Ты не мешал.
- Тамара, в чем проблема?
Натуральная семейная сцена. Где муж-изменщик.
Он бы давно мог уйти, он бы сразу мог поселиться в гостинице...
Не удержавшись, заглядываю в шёлку.
Она стоит рядом с ним, руки положила ему на плечи. Заглядывает ему в глаза.
Качаю головой.
Нельзя ведь так навязываться. Бабушка-соседка не раз говорила, что мудрость женщины в том, чтобы лишних вопросов не задавать.
Своим поведением заставить мужчину забеспокоиться. И самому все рассказать.
Где был, с кем пил.
Хихикнув в ладошку, тороплюсь на кухню.
По Савве и не скажешь, что он пьет, конечно. А если даже - то наверняка крепкий элитный алкоголь. Из грубого мужского бокала, как в фильмах, и со льдом.
Повязываю розовый Тамарин фартук на пояс. Роюсь в холодильнике, достаю продукты.
По воскресеньям всегда варю борщ.
Машинка мерно гудит, отжимает белье, завершает цикл.
Тянусь к старенькому магнитофону на холодильнике и включаю радио. Мою овощи.
Кухня у нас уютная, с новой техникой, и даже после ремонта магнитофон не выкинули, я упросила оставить.
Хотя, он портит весь вид, мы будто в прошлом веке живём - бурчала Тамара.
Ничего. На кухне пропадаю лишь я, так что Тамара переживет.
Чищу овощи, режу. Вздрагиваю и сжимаю нож, когда за спиной звучит вкрадчивый вопрос:
- Вошла во вкус, Маша? Ночью я, утром уже другой мужчина. А если бы я дверь открыл на две минуты позже? Застукал бы. Как ты отдаёшься ему в подъезде. Прямо у стены.
Он резко вжимает меня животом в стол, наваливается своим телом.
- Не подходи, - пискнув, поворачиваю голову. Между нашими лицами ставлю нож, с которого бежит темный сок.
Свекла.
Он смотрит на лезвие.
Я дрожу.
Кажется, что это не свекла вовсе.
Из глубины квартиры долетает голос Тамары. Она просит переключить волну, ей, как обычно, не нравится моя музыка.
Устаревшие попсовые песенки - она их не любит.
Мы стоим вплотную, тяжело дышим. Он вжимается в меня бедрами, и я ощущаю эрекцию. Вспоминаю, как несколько часов назад неумело облизывала его член, и сама становлюсь похожа на свеклу, кажется, даже мое отражение в его расширенных зрачках - багровое, смущённое, я в ауре стыда.
- Убери нож, Маша, - говорит он хрипло. - И на будущее. Если не сможешь оружием воспользоваться - на человека его не наставляй.
Одним неуловимым движением он выкручивает мою руку. Взвизгнув, роняю нож.
Савва толкает меня на стол, грудью вляпываюсь в горку проклятой свеклы.
- Поняла?
- Да.
Ноги подкашиваются. Его дыхание опаляет щеку. Его рука забирается под резинку пижамных брючек.
Всхлипываю.
Он трогает меня, поверх трусиков. Трет пальцами влажную ткань.
Я хотела держаться подальше. Но с моим телом что-то невероятное творится, выгибаюсь в пояснице от его касаний, промежностью вжимаюсь в его ладонь.
Он хочет со мной что-то плохое сделать. Отдать ягуару.
От этой мысли встряхиваюсь, грудью размазываю свеклу по столу и вырываюсь. Оборачиваюсь и со всей силы измазанной рукой влепляю ему пощечину.
Глава 17
На его гладковыбритой щеке расплывается багровое пятно. С мякотью от свеклы.
Он словно камень, ни один мускул не дрогнул, смотрит на меня, а в глазах горит жёлтый огонь.
Точно такие же глаза у Яра.
Только сейчас замечаю, тоже ореховые. И странная, окрашенная в жёлтый радужка.
- Маша! - из коридора вопит Тамара.
Отшатываюсь от Саввы. Он рывком тянет обратно, в ухо мне выдыхает:
- Зря ты это сделала, Маша.
Он сжимает мою грудь, и я вскрикиваю, не от боли даже, а от его полного ярости взгляда.
- Ночью готовься, - он сам отпускает и отступает.
Машинально отворачиваюсь к столу, за спиной слышу голос Тамары:
- Маша, я тебя просила переключить. Савва, господи, что с лицом? Это свекла?
- Маска омолаживающая, - невозмутимо говорит он. - Ты себе такие делаешь.
- Не такие. Да ты и так прекрасно выглядишь. Серьезно, маску делал?
Слушаю ее расстерянность и недоумеваю, она верит ему, в эту чушь про омоложение?
Хотя, что ещё думать? Что он меня тут зажимал?
Ей такое в голову не придет.
Мелко трясусь, неловко режу морковку. Тамара возится с радио, переключает станции.
Савва ушел, кажется, обернуться боюсь, но спиной чувствую, что никто на меня не смотрит.
- Ты скоро? - Тамара пристраивается рядом. Забирает соломку морковки, хрустит. - Есть хочу.
