class="p1">Именно в этот момент в дверь постучали. А через мгновение в комнату медленно влетела короткая и широкая софа. Следом вошла служанка, в руках которой исходил паром пузатый чайник.
- Куда? – напряженно спросила Дженна. – Левитация не мой истинный дар.
- Сюда,- Хестер показала на изножье своей кровати,- впритык к постели.
- Угумс,- сосредоточенно отозвалась служанка. – Уф, все. Надеюсь ваша волка оценит, а то обидно будет. Оказывается, мебля обратно большой становится сразу, как из хранилища ее выносишь!
Конфетке никто ничего не успел сказать, как она, догадливая от природы, сама запрыгнула на софу, потопталась и улеглась.
- Она, кажется, была больше? – сощурилась вдруг Дженна. – Мы в окно смотрели, она с лошадь размером была.
- Это тайна,- тонко усмехнулась Хестер.
- Ну, если тайна,- Дженна пожала плечами,- то тогда молчу и больше не спрошу. Ваш чайник. Он артефактный, внутри всегда кипяток и хватит его до конца недели, потом надо будет снова воду заливать. Таких чайников меньше чем невест, так что я ухватила для вас, пока никто другой не захотел!
- Отлично,- просияла Милида. - Хестер?
- Отдыхай,- леди Аргеланд погладила волку, что заняла всю софу и часть постели хозяйки. – Я разолью, хотя могу тебя заверить, фарфор не лопнет. По меньшей мере этот не лопнет.
Конфетка душераздирающе вздохнула. В отличие от хозяйки она помнила про кровяную колбасу, и потому команда «отдыхай» повергла ее в пучину страданий.
- И я помню, не вздыхай,- хихикнула Милида и вытащила из деревянного сундучка объемный бумажный кулек.
Волка начала шумно принюхиваться и Хестер, от которой тоже не укрылся пряный аромат, с трудом подавила тяжкий вздох. Она бы всем сладостям предпочла ломоть черного хлеба и полколечка колбаски.
Но для людей к чаю были представлены колдовские сладости.
- Твердая иллюзия,- тяжко вздохнула Милида. - Чтобы сладкий вкус не откладывался на боках.
- И давно ты их ешь? - настороженно спросила леди Аргеланд. - Ты понимаешь, что рискуешь своей магией?
- Ты видишь на кого я похожа? - тоскливо спросила Милида. - Лида-поросенок, бочонок Лида.
Хестер пожала плечами:
- Ты не поросенок, и не бочка. У тебя круглое лицо, Милида, округлые покатые плечи, полная грудь, широкие бедра - но все это не делает тебя толстухой. А вот твои платья, у которых нет ни пояска на талии, ни корсета, делают тебя бесформенной грудой. Да и... Как по мне, магия дороже, чем тонкая талия.
- Щеки уйдут и перестану,- пообещала Милида.
- Но форма лица у тебя останется той же,- настойчиво повторила Хестер.
- Не останется.
- Как скажешь,- сдалась леди Аргеланд,- но я, уволь, травить себя не буду.
Чай пили в молчании. Потом так же молча разбрелись по двум сторонам комнаты. Хестер начала вытаскивать из артефактной сумочки свои платья, а Милида… Милида продолжала трескать наколдованные конфеты.
День пролетел быстро – только устроились на новом месте, как служанка принесла две брошюрки с правилами отбора. Пока все изучили и обсудили, наступило время ужина. А там прогулка по парку, чтобы Конфетка набегалась и сон.
Укладываясь, Хестер бросила взгляд за окно. И, увидев полную луну, загадала желание: «Пусть отец встанет на ноги». Это было глупое, почти детское желание, ведь с такой травмой нужно сказать спасибо только за то, что старый граф может сидеть, но… Еще пару недель назад леди Аргеланд не верила в то, что им удастся выкупить дом. Так что сейчас она была настроена на чудеса.
«Пусть не со мной, мне хватит радости за родных», подумала Хестер и, смежив веки, крепко уснула.
Последние семь лет утро Хестер начиналось на рассвете – волка жаждала общения с кустиками. По счастью, леди Аргеланд давно привыкла и, едва открыв глаза, первым делом прогоняла по телу силу. Это бодрило не хуже утренней зарядки и холодного душа.
Вытащив свой ключ, Хестер вновь приказала ему:
- Указуй путь в купальни!
Ночью леди Аргеланд вспомнила, что у них в замке мыльня называлась купальней. И да, это сработало – ключ подлетел к пустому простенку, на котором тут же проявилась дверь.
- Ау-ау-ау-ау-у,- возмущенно взвыла Конфетка, глядя, что хозяйка с интересом заглядывает в купальню.
- Иду, иду,- проворчала Хестер. – Дай одеться.
Вытащив из шкафа старый охотничий костюм, леди Аргеланд обула мягкие сапожки с зачарованной на беззвучие подошвой и выскользнула в коридор.
- Тихо,- шикнула она на волку,- иди тихо. Спят все.
Но спали далеко не все – нет-нет да и слышались разговоры служанок, что скользили по скрытым в стенах коридорам.
- Да-да, все лицо отекло, представляете? Ох и ярилась госпожа распорядительница! – с восторгом рассказывала какая-то девчонка.
- Так а что, выяснили уже, кто это проклял главную фаворитку-то? – с интересом спросил уже знакомый Хестер голос.
«Дженна», опознала ее леди Аргеланд.
- Распорядительница притащила старшего придворного мага,- первая девчонка таинственно понизила голос,- но в теле леди Авинской нет примесей посторонней магии.
- Так это что, она сама себя что ли? – оторопела Дженна. – О дает.
- Или прокляла кого-то, у кого хватает сил на зеркалку,- вступил юноша. – Да только среди невест таких быть не может.
- Чегой-та?
- Это сложно и затратно,- с пафосом произнес юноша,- не каждый мужчина на такое способен, а вы хотите чтобы кто-то из этих смог.
- Из каких-таких этих? – сердито спросила все та же девчонка,- тебе что, не нравится решение Императора?
- Наш Император, да восславится он в веках, волен принимать любое решение. Но не требуй от меня почтения к тем, кто ради возможности надеть малый венец позабыл об узах истинных,- с пафосом произнес парень. – Благо, я истопник и мне нет нужды гнуть спину перед теми, кому в след хочется сплюнуть!
Поежившись, Хестер отошла от стены и поспешила на выход из дворца.
Она, в чем-то, понимала этого мальчишку. Узы истинных не были редкостью в мире химмаров, таннаров и веннар. От смешанных пар рождались чистокровные дети, что наследовали природу того, кто обладает большей магической силой. И, казалось бы, люди должны исчезнуть, ведь оборотни и драконы в разы сильней, но нет. Не исчезали, напротив, постепенно мир пришел в равновесие.
А сейчас, этим отбором, Император плюнул в лицо всем и каждому. Он будто заявил, что имеет право забрать чужую истинную, если она ему приглянется.
«Ведь понятно
