Нечисть условно разделяли по двум признакам. Первый: те, кому нужны люди для выживания. И те, кто может прекрасно обходиться без них.
Все низшие так или иначе зависели от подпитки от людей. Упырям нужна была кровь, бесам – темные секреты, кикиморам — людские страхи, кто-то питался человеческими потрохами, и так далее.
Высшие в подобной подпитке не нуждались. И по этой логике черти относились к высшей нечисти.
Дядя, по крайней мере, всегда ей внушал, что так.
Вот только вторым признаком были облик и темная аура. Низшие при всем желании не могли сойти за стопроцентных людей. Одних выдавали крылья, других излишняя волосатость по телу, неправильные уши или копыта. Они не умели их прятать, не имели второго облика, как оборотни или орки. Но имели тяжелую ауру, на которую могли среагировать люди. По этому признаку черти были низшей нечистью.
Впрочем, одним из таких «промежуточных» видов были вампиры, в том числе и древние. Они тяжелой ауры не имели, выглядели как люди, но в крови нуждались.
И боже храни того, кто посмел бы отнести их к тварям, подобным тем, что наводнили сегодня клуб.
Так или иначе, дяди теперь не было, а самой чертовке все это было не так уж и важно.
— Кира, детка, станцуй для нас. — Чертовка проходила мимо, неся поднос с грязной посудой, когда услышала негромкую просьбу беса.
Это была именно просьба, а не приказ, потому что незримая змея кровной клятвы на руке никак на него не отреагировала.
Поспешно отнеся поднос, Кира поднялась на сцену под яркий свет фокуса, окутанная запахом пота и алкоголя, пропитавшим воздух ночного клуба.
Она была прекрасна и загадочна, словно создана для этих моментов, когда жизнь кипит вокруг, а она смело совершает свои движения.
Подвыпившая публика разбавляла воздух громкими возгласами, улюлюканьем и грязными шутками. Кира сглотнула, постаралась отвлечься, чтобы это всё стало просто шумом на фоне.
Она нашла глазами голову Виктора — сам он отвернулся и даже не смотрел на нее — и начала танец, плавно притягиваясь к шесту, словно он был продолжением тела. Движения раскрывались в медленном танце, а хвост вплетался в каждую его петлю.
Песня закончилась, началась новая, Кира не знала, можно ли ей прекратить, а потому продолжила. Посетители были явно не против, встретив это сальными комментариями и шуточками.
Виктор что-то обсуждал с Виталием, кажется, даже спорил, тот хмурился, недовольно посматривая в ее сторону.
В какой-то момент хозяин клуба вскинул голову в сторону чертовки и произнёс тихим, но решительным голосом: «Довольно».
Её сердце сжалось, она под недовольный ропот зрителей спешно спустилась со сцены и, убежав в туалет для персонала, заперлась там.
***
Красные капли стекали по предплечью вниз, кровь тонким ручейком струилась по ее коже.
Кира завороженно смотрела на тягучие капли, но едва повышенная от природы регенерация дала о себе знать, затягивая рассечённое предплечье — полоснула лезвием по коже еще раз. Боль принесла облегчение и смутное ощущение постыдного удовольствия.
Так ей и надо. Большего она не заслуживает.
Снаружи кто-то дернул ручку двери. Кира поспешно принялась убирать компрометирующие ее «улики». Неожиданно дверь поддалась.
— О, прости, тут занято…
«Запирала же двери, какого лешего!..» — не успела додумать свою мысль, как стоящий в дверях мужчина округлил глаза.
— Кира, ты поранилась? — Он кинулся на помощь, не понимая, что лучшей помощью было бы в его случае просто свалить. — Дай помогу.
— Виталий Юрьевич, всё в порядке, я… всё хорошо, просто…
Мужчина перехватил ее руку, развернув к себе, придирчиво осмотрел. От его внимательного взгляда не укрылось ни лезвие, ни окровавленное бумажное полотенце. Лицо его потемнело. Стало таким же мрачным, как в тот день, когда она увидела этого человека впервые — когда он убил ее дядю.
Вроде как Виталий был просто человеком. Но мало кто из домашних верил в это. Ходили слухи, что он из высшей нечисти и хорошо умеет прятать свою сущность.
Как иначе объяснить, что мужчина, которому, как она знала, и тридцати еще нет, стал такой влиятельной фигурой? Говорят, раньше тот работал на Златона Адрона, одного из влиятельных высших, известного бизнесмена, владельца горнодобывающего холдинга «Молния», а потом вдруг переметнулся от того к бесу.
Златон же не только простил предателя, но и до сих пор периодически с ним общался. А однажды она даже видела Златона в «Серой моли», где тот рассказывал какому-то троллю, что «Виталик — мировой мужик».
— Что «просто»? — прищурился тем временем Виталий.
— Как вы вошли? — с трудом разлепив губы, пробормотала Кира.
Виталий на это только отмахнулся.
— Не меняй тему. Это то, что я думаю? — он скрестил руки на груди. — Ты сделала это нарочно?
— Это вышло случайно, — девушка опустила голову и поспешно принялась убирать следы своего «преступления».
«Леший! Пол кровью закапала…» — Всего пара капель, но лучше бы было убрать их. Мало ли какая нечисть сюда зайдет.
— Как можно случайно себя порезать? Зачем? Кира… — он ухватил ее за плечо и несильно тряхнул, желая получить хоть какой-то внятный ответ.
— Больше такого не повторится. — Горло сжало спазмом. Какая же она жалкая и ничтожная, что постоянно влипает в какие-то истории. Прав был дядя в отношении нее. А теперь это дойдет и до Виктора, и тот отдаст ее кому-нибудь типа того же Фета. — Вы ему скажете?
Вопрос отозвался горьким привкусом во рту. Ну конечно, скажет. Вряд ли кто-то захочет ради нее скрывать что-то от беса.
«Вот дерьмо!..»
— Сказать? — Виталик на мгновение задумался, а затем вдруг выдал: — Так ты ради этого режешь себя? Хочешь обратить на себя внимание таким дурным секретом?
— Что? Нет, — чертовка аж опешила от такого предположения. — Нет, конечно, нет…
— Тогда для чего?
От его мрачного взгляда стало еще хуже. Сердце билось как загнанный кролик, по упрямому выражению лица мужчины было ясно — отговорки его не устроят.
— Просто мне так становится легче. Я давно так делаю, еще когда дядя был жив. А теперь… — Она всхлипнула и тут же до боли закусила губу. Никто не любит слез. Надо быть сильной, но не получалось. Слова словно сами вылетели из ее рта, и прежде чем она осознала, что и кому говорит, выдала: — Я сама себе не принадлежу. Сначала моя жизнь была в руках у дяди, теперь — у Виктора. А это… Это то, что я могу сделать с собой сама.
Мужчина протянул к ней руку, осторожно погладив по волосам. Невесомая ласка. Обычно Кире не нравилось, когда ее касались, но этот жест на удивление не был неприятным.
На лице мужчины было написано непонимание пополам с жалостью. Он свел брови к переносице и закусил губу, словно сдерживался, чтобы не сказать чего-то.
Быть может, накричать хотел? Кира бы это поняла.
— Ты больше этого не будешь делать, поняла? — звенящим от напряжения голосом наконец выдал он.
— Да, как скажете, — тихо пробормотала чертовка.
— Серьезно. Увижу хоть малейший намек, заставлю раздеться и осмотрю на предмет шрамов, — сердито выдал Виталик.
От этой угрозы похолодело внутри. Нет, помощник Виктора был хорош собой, даже красив. Вежливый, обходительный. И, тем не менее, отчего-то стало жутко. Лучше бы он ее облапал… чем так.
— У меня не остается шрамов. Регенерация хорошая.
— Ну да, ты же чертовка, — вздохнул мужчина и покачал головой.
— Дядя всегда говорил, что я не чертовка, а черте-что.
Кира взяла еще бумажное полотенце, смочила его и, встав на колени, принялась оттирать капли крови с пола.
— Твой дядя был идиотом. А ты замечательная. Я знаю, что ты стараешься. Тебе не за что себя так ненавидеть.
Она подняла лицо, глядя на Виталия широко распахнутыми глазами: «Он правда это сказал? Про меня?».
В этот момент дверь ванной снова распахнулась. На этот раз это был Виктор.
«Закон подлости, не иначе».
— Ох, я, кажется, помешал, — заулыбался бес, поспешно ретируясь.
