class="p">О, сколько всего он мог натворить.
Она такая крошечная, что не смогла бы сопротивляться. И если бы на ней не было этого дурацкого шарфа, он смог бы глубоко вонзить в нее зубы.
Он мог бы предъявлять на нее права вечно.
Но он отмахивается от этих мыслей, даже когда ее запах становится сильнее.
Он не хочет, чтобы она ненавидела его. Он просто хочет, чтобы она была поглощена им, таким, какой он есть.
Это честная сделка, думает он.
Но когда дверь в офис открывается и Джерард оставляет его внутри, он понимает, что одержим.
При естественном солнечном свете, льющемся из окна, он может видеть золото в ее волосах, румянец ее кремовой кожи и блеск ее глаз. Она сидит, примостившись в кресле у письменного стола, одетая в кремовую блузку и серую юбку-карандаш.
Она гребаный ангел, а он дьявол.
Конечно, она носит еще один шелковый шарф с распущенными волосами, скрывающий ее великолепную шею.
— Элли, Джерард будет снаружи, если тебе что-нибудь понадобится, — говорит доктор Портер, сдерживая хмурый взгляд. Это было предупреждение, сделанное для него.
Как будто он когда-либо причинит ей боль. Он хочет доставить своей Омеге только удовольствие, но никогда — боль.
Ну, может быть, немного боли.
Он указывает на Джерарда. — Что, на этот раз без наручников?
— Мисс Уинтерс просила, чтобы на вас не надевали наручники, — спокойно отвечает врач. — Но если возникнут какие-либо проблемы, будут приняты необходимые меры.
Лицо Элли остается бесстрастным, но Эрик приподнимает бровь, глядя на нее.
Либо она доверяет ему, либо она еще более безумна, чем он.
— Мисс Уинтерс, с вами все в порядке? — Спрашивает доктор.
Она улыбается ему, и он чувствует укол ревности. Он хочет, чтобы эта улыбка была адресована ему и никому другому.
— Конечно. Еще раз спасибо вам, доктор Портер. И Джерарду. — Она произносит имя охранника с легким оттенком презрения, и он открыто ухмыляется.
Он ей тоже не нравится.
Затем они закрывают дверь и остаются одни.
Ее непроницаемое лицо невероятно, когда она смотрит на него снизу вверх. — Присаживайся, — она указывает на диван, наблюдая за ним из-за стола.
Он слишком долго смотрит на нее, нависая над столом, но она встречает его взгляд своим пустым.
Черт, она хорошо умеет скрывать свои эмоции.
Единственное, что выдает ее, — это едва уловимый всплеск ее запаха.
Довольный тем, что добился от нее хоть какой-то реакции, он садится на диван и почти стонет от комфорта.
— Полагаю, я должен поблагодарить тебя, — начинает он, и ее брови поднимаются. — За просьбу встретиться здесь. Это первый раз, когда я сижу в относительно удобном месте за долгое время.
От него не укрылось, как она нахмурилась, когда записала несколько слов в блокнот. — Что ж, я рада, что смогла помочь тебе с комфортом.
В ее голосе совсем нет радости. На самом деле, невозможно не заметить огонь в ее глазах, когда она снова смотрит на него.
— Я рад, что смог также помочь тебе с твоим комфортом, — мурлычет он, и ее запах смешивается с ее гневом.
Он вкусный. Он темнее, как горько-сладкий шоколад.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — ровным голосом произносит она, и он усмехается.
— О, милая, неужели мы оба собираемся лгать друг другу? Я думал, мы неплохо поладили прошлой ночью.
Он не упускает из виду, как она ерзает на своем сиденье. — Эрик, я здесь, чтобы поговорить о…
— Не лги мне, мисс Уинтерс, — мурлычет он. — И я не буду тебе лгать.
Она откладывает ручку и вздыхает, отрываясь от своих записей. — Хорошо, — тихо говорит она. — Но я скажу, что прошлая ночь была ошибкой, и я никогда больше этого не сделаю. Я могу потерять работу. Я заслуживаю того, чтобы потерять работу.
Он молчит, и она продолжает.
— Но два дня назад вы спросили меня, почему я здесь. Изначально я пришла сюда работать с Бета-версиями. Я изучаю классовые различия между Альфами, Бетами, Омегами и их жизненный опыт. Обычно я работаю с молодежью. Это было мое первое задание в таком месте, как Грин Вудс.
Интересно.
— Так почему я? — недоверчиво спрашивает он. — Если вы работали с детьми, зачем назначать себя к заключенным Альфа?
Она отводит взгляд и вздыхает. — Это был несчастный случай, — тихо говорит она. — Произошло недопонимание, и в итоге меня назначили к вам.
На мгновение воцаряется тишина, пока она смотрит в свои записи, отказываясь встречаться с ним взглядом.
— Ты могла бы уйти, — подталкивает он. — Ты могла бы уйти сейчас.
Но он знает, что она не может уйти.
Он позаботился об этом.
Она цокает языком и качает головой. — Мне не нравится заводить привычку все бросать. Мы уже зашли так далеко. Почему бы не пройти весь путь до конца?
Она осознает свою формулировку и краснеет. Это заставляет его рассмеяться, и она откашливается.
— Но у меня действительно есть к вам вопросы, которые я должна была задать вам в первый день, когда я была здесь, — продолжает она. — И я должна извиниться перед вами за свою реакцию. Это было неуместно.
— Есть способы извиниться получше, милая, — мурлычет он, и румянец заливает ее лицо. — Но я полагаю, что пока все в порядке.
Она закатывает глаза, и он приходит в восторг, когда она продолжает. — У меня есть вопросы, если ты готов на них ответить. Если нет, я могу просто уйти на день, и мы попробуем еще раз завтра.
К черту это.
Он запоет, как канарейка, и расскажет ей все порочные мысли, которые когда-либо приходили ему в голову, если сможет вдохнуть ее аромат еще хоть минуту.
— Хорошо. — Он соглашается. — Дерзай.
— Ты думаешь, здесь к тебе относятся по-другому как к Альфе?
Она не может быть серьезной. Вопрос нелепый. Он почти насмехается над ней, но видит серьезность в ее глазах и стремление узнать все, что она может.
И какой бы невозможной она ни была, она также привлекательна.
— Конечно. Здесь даже нет вопроса, — невозмутимо отвечает он. Она кивает, делая несколько пометок.
— Можете ли вы привести несколько примеров?
В нем вспыхивает гнев, и ему хочется кричать.
Ну, во-первых, я полностью одержим Омегой, которая сидит напротив меня в комнате.
— Меня накачивают подавляющими средствами против моей воли.
Она перестает писать, и на ее лице появляется растерянное выражение. — Что ты имеешь в виду?
— Ну, милая, — говорит он, откидываясь на спинку дивана и раскидывая руки по его спинке. — Каждое утро твой приятель-врач пичкает меня подавителем военного класса. О котором я никогда не просил.
Он практически видит, как у
