сама, это очень ценно. Может быть, он будет не эльфом, может быть, он будет немолод – не важно, я смирюсь с твоим выбором, если ты будешь уверена, что он станет для тебя хорошим мужем, уважающим и ценящим тебя. Ты у меня большая умница, я верю, что ты справишься. Отдыхай, завтра будет тяжёлый день, – она встала с кровати, поцеловала меня в лоб и вышла из комнаты, унося поднос с какао и документы о нашем банкротстве. А я осталась лежать, смотреть на жёлтые бумажки и думать.
***
Глава 2, последний день дома
Воскресенье, 30 августа, Грань Эль
Утром отец даже не вышел меня проводить. Когда я спустилась, в холле ждала мамина горничная, которая попросила меня подождать, пока она доложит, я стала смиренно ждать. Мама спустилась в халате, приказала служанке принести мой обед, я с трудом сдержала усмешку – в первый раз в жизни мне выдавали обед в дорогу с собой, обычно мама считала, что лучше купить в вагоне-ресторане свежую еду, чем везти с собой домашнюю.
«Решила изобразить заботу, мама?»
В её глазах было написано, что да, решила, имеет право, и я свои опустила – пускай. Может быть, это вообще последний раз, когда она меня провожает из этого дома.
Мама распорядилась подавать карету и отослала всех слуг, подошла ко мне ближе и еле ощутимо провела пальцем по моим волосам, я чуть не отшатнулась, но успокоилась, когда услышала её голос:
– Сними это баловство, пожалуйста.
Я всё лето носила в волосах прядь из гривы Юриэльфейна, прозрачно-белую и шёлково-гладкую, мне нравилось её трогать. Я не собиралась её снимать, и мама не стала давить, просто качнула головой с бесконечной укоризной и сказала:
– Ты и так выглядишь как ребёнок, а эта детская нелепость на голове делает тебя ещё младше.
Я молчала, мама сказала ещё тише:
– Послушай меня, пожалуйста. У тебя нет собственного опыта, поэтому я предлагаю тебе свой, а ты не хочешь им пользоваться. Ведёшь себя, как сопливая капризуля, только что вставшая с горшка. Никому не нужна в жёнах маленькая девочка, жена – это женщина, зрелая, умная и сдержанная. А ты и так похожа на клоуна со своими зелёными волосами, ещё и кусок меха животного туда вставила, как аборигены диких островов. Будь сдержаннее. И используй макияж, у тебя губы как у трупа, тебе их вообще нельзя никому без помады показывать. Накрась сейчас же, и начинай с макияжа каждое утро, с этого дня и пока не умрёшь.
Я медленно кивнула, тихим шёпотом соглашаясь:
– Умру – накрасишь как захочешь. Пока, мама.
Она закрыла глаза, глубоко вдыхая для следующего заявления, я не стала его ждать, подхватила свой чемодан и пошла к выходу. В спину донеслось раздражённое:
– Лейа! Я не закончила!
«Зато я закончила. Надеюсь, я сюда ещё долго не вернусь.»
Я ускорила шаг, сама открыла себе дверь, спустилась по ступенькам, где уже стояла карета, запряжённая лошадьми с красными бирками в ушах, обернулась.
Дом стоял совершенно так же, как всю мою жизнь – грубо-каменный первый этаж, изящный второй, облицованный светлым мрамором, полупрозрачный третий, с огромными окнами и витражными арками, папа потратил на них целое состояние, потому что маме нравилось, когда много света, это напоминало ей о доме её родителей, в котором она прожила всю жизнь.
«А потом продалась за этот хрустальный замок.»
Мама не стала меня догонять, это было ниже её достоинства. Она вообще никогда никого не держала возле себя, её любимой компанией была её собственная, и иногда ещё певчих птиц.
Для меня открыли дверь кареты, я поднялась внутрь, села и закрыла шторой окно, чтобы не видеть наш трёхэтажный дом и не думать о том, как будет выглядеть мой собственный, когда я найду жертву и обманом заставлю на мне жениться.
«Может быть, есть другой способ, мама? – Ну найди.»
Карета свернула за угол, и я отодвинула штору, увидела бензиновый автомобиль и опять закрыла.
«Проклятый "Джи-Транс". Неужели не нашлось другого способа принести на нашу Грань прогресс?»
Я немного посидела без мыслей, глядя на красную бумажку на противоположной стене кареты, потом опять открыла окно и стала изучать изменившуюся картину города.
«Потому что врага надо знать в лицо. Надо.»
***
На вокзале слуга передал мои чемоданы в службу приёма багажа, донёс мой дорожный чемодан до платформы, я поблагодарила и попрощалась, он тоже попрощался, развернулся уходить, но замешкался и не ушёл. Я удивлённо посмотрела на него, он выглядел так, как будто что-то забыл, или как будто нервно думает, промолчать или не стоит.
«Человек.»
На Грани Эль было много слуг-людей, они приезжали сюда на заработки, иногда оставались надолго и служили в одной семье на протяжении поколений коротких человеческих жизней.
«Показатель экономии. Неужели мама действительно давно знала, что папа ввяжется куда не следует, и обанкротится? И нанимала людей, потому что они дешёвые и соглашаются на переработки, а папе называла завышенные суммы, чтобы разницу положить на секретный счёт...»
Люди считались проблемными слугами, в них было слишком много непредсказуемой инициативы, которая частенько выходила боком.
«Маложивущие не умеют ждать. И наивно думают, что в их жизни от их поступков что-то зависит.»
Слуга мялся, боялся и смущался, я на его фоне стала ровнее держать спину – почему-то в последнее время мне доставляла удовольствие чужая неуверенность и малейшие проявления слабости, я от них чувствовала себя сильнее.
– Простите, госпожа Лейа, мою смелость, но я должен это сказать, – дрожащим голосом прошептал человек, глядя в пол и нервно похрустывая пальцами. – Я должен, потому что чувствую, что... должен.
Он на миг поднял на меня глаза, я коротко кивнула, разрешая продолжить, он немного расслабился и сказал с удивительной уверенностью:
– Я просто хотел сказать, что вы – самая удивительная, самая сильная и смелая молодая девушка, которую я знал за всю свою жизнь. Как вы защищали Юриэльфейна... вы были великолепны, я сам поверил, я как будто бы... даже документы увидел собственными глазами, хотя уж я-то точно знаю, где его документы и что в них написано. Мы их с конюхом сожгли, их никто не найдёт, никто ничего не докажет, а бирка уже всё, в ухе у него, и документы подписаны, не отвертишься. Ему сделают новый паспорт, и
