В водовороте внезапно остановилось время.
Кто тебе нужен, Леа?
Ты... Адам.
Тогда позови его.
И Леа позвала.
Ее легкие наполнились водой. Кислород распался на тысячи пузырей. Скользких, нечетких, кружащихся. Водоворот, из черных глубин которого ее пыталась схватить рука чего-то невидимого и утянуть на дно. Прикосновение жгло словно огнем, было быстрым и уверенным. Рука так крепко схватила Леа, словно хотела выжечь на коже знак. С каждым метром, на который ее уносило с поверхности, она чувствовала, что эта рука хочет слиться с ней воедино. Она не только заберет ее в свое царство, она превратит Леа в собственность.
И тут Леа увидела якорь, который манил ее сильнее, чем этот пьянящий водоворот. Взгляд в зеленые глаза, сузившиеся от смеха. Воспоминание вернулось, а вместе с ним любовь и тоска о чем-то, что было живее вечности. Леа зажмурилась и снова из последних сил выкрикнула имя Адама.
И тут же, с трудом переводя дух, оказалась на берегу. Одна, наблюдая за бушующим приливом. Так она стояла и смотрела на бесконечное море, пленницей которого только что была.
Потом Леа заморгала.
А когда вновь открыла глаза, то увидела кожу Адама, окрасившуюся в фиолетовый цвет, но не порванную. Почувствовала легкое жжение в том месте, где его грубая щетина касалась ее губ. Нерешительно отстранилась от него, посмотрела на его закрытые веки, прядь волос, прилипшую к виску. Она ослабила хватку и отстранилась от него настолько, насколько вообще позволяли его крепкие объятия.
- Адам, - произнесла Леа, словно впервые вымолвив его имя.
Больше ничего она сказать не успела, потому что его губы тут же накрыли ее рот. Разжалась рука, сжимавшая талию. Пальцы Адама пробрались под одежду, погладили ее живот. В следующее мгновение его губы отстранились. Прежде чем Леа успела запротестовать, губы скользнули вниз, к пупку, а сам он медленно опустился на колени. С трудом переводя дух, она смотрела на его шевелюру, и с запозданием поняла, что дразнящий язык на ее коже был всего лишь отвлекающим маневром - чтобы руки успели стянуть джинсы с ее бедер. В следующий миг кончик языка продолжил путь.
- Адам!
В ответ раздался только довольный смех. Он был очень кратким, а потом Адам занялся совершенно другими вещами. Леа замерла, словно парализованная, а тем временем только что пережитое становилось всего лишь прошлым. Здесь был Адам, ее Адам, и в данный миг он, вне всякого сомнения, плевать хотел на всех алчущих власти демонов. Вместо этого он чувствовал себя таким свободным и самоопределившимся, как никогда.
Адам все еще не собирался выныривать из ее глубин, она еще на миг отдалась его искусству соблазнения, прежде чем опуститься к нему. Адам вызывающе глядел на нее. При этом на губах его играла улыбка... Та самая улыбка, каждый раз сводившая Леа с ума.
- Ты еще помнишь, что говорила тогда о познании? - спросил он. - Я имею в виду, о том, что это слово на самом деле значит... Разве сейчас не самый подходящий миг для того, чтобы начать это?
Выражение его лица понравилось ей: соблазнительное, дерзкое, может быть, даже слишком самоуверенное. Такое подходящее к веснушкам, которые Леа, несмотря на темноту, видела на его щеках и кончике носа.
- Раздевайся, - строго сказала она, постучав пальцем по его груди. - Немедленно.
И Адам повиновался.
Майбергу совершенно не нравилось слышать эхо собственного дыхания у себя в ушах. Он нервно прислушался еще внимательнее.
Шум воды, слишком громкий.
Тихое потрескивание.
Его чертово собственное хриплое дыхание.
Но вот... тихий смех.
Он не ошибся. Вообще-то нужно бежать звать Коллекционера. Но смех прозвучал довольно, весело. То, как он плясал в слуховых проходах Майберга, не соответствовало картине уничтожения. Похоже было на то, что охотник решил еще немного поиграть с добычей, прежде чем вонзить в нее клыки. В том, что он вонзит свои клыки, Майберг не сомневался ни секунды. Он очень внимательно наблюдал за тем, что сделал этот убийца с невольницей.
Майберг покатал слово "убийца" на языке, словно жемчужину. Потом попробовал на вкус слова "убийца-извращенец". М-м-м, еще слаще. Особенно в сочетании с тем фактом, что этот самый убийца-извращенец заперт в клетке у его ног.
Какое упоительное сочетание: этот Адам будет совершать один грех за другим до тех пор, пока весь каменный пол пещеры не окрасится кровью. И, несмотря на всю скрытую в нем власть, Майберг может оскорблять его, швырять в него разные предметы, дразнить... Что ж, по крайней мере, он сможет этим заняться, когда этот парень наконец вылезет из своего темного уголка.
Раздался стон - страстный, глубокий.
Пальцы Майберга сплели сложный узор, когда он боролся с собой, решая, чему подчиниться - желанию своего господина или же потребности своего либидо. Внутри у него разразилась жестокая борьба: Коллекционер повторил своим обаятельным голосом указание позвать его немедленно, как только внизу появится движение. Майберг очень хорошо знал, как много значит для него этот спектакль. Адальберт немедленно перечислил целый список болезненных и унизительных последствий, которые произойдут в случае неудачи Майберга. От одной мысли об умении Адальберта наказывать Майберг пискнул, словно ему уже вонзили под ноготь раскаленную иглу.
Пока разумная часть Майберга вела дебаты с его извращенным либидо, последнее предпочло действовать. Быстро и прежде, чем кто-то пронюхает об этих его самостоятельных акциях.
Майберг поспешно схватил одну из светящихся трубок, которые Рандольф приволок вместе с генератором. Коллекционер собирался в крайнем случае хоть таким образом осветить темноту. Пистолет с оглушающим зарядом Адальберт тоже оставил, чтобы Майберг в случае чего мог вразумить обезумевшего Адама. С этой точки зрения он был наилучшим образом экипирован для небольшой экскурсии по пещере.
Его либидо заставляло действовать как можно быстрее, чтобы страх, от которого он обычно постоянно страдал, не выходил на первый план. Все пройдет мгновенно: раз-два и готово. Один взгляд за скалы, если нужно - немножечко света, а потом быстренько назад, на уступ. Если маленькая мерзавка к тому времени уже умрет - что ж, так тому и быть. Ничего не было слышно, ничего не было видно. Никто не мог даже предположить, что охотник нападет тихо, тайком. Даже сам Коллекционер ожидал головокружительного представления в свете прожекторов, не так ли?
Жужжание механизма, когда лифт опускался вниз, ненадолго повергло Майберга в состояние паники. А что, если охотник услышит? Не очень-то приятная мысль, ведь все мероприятие держалось на элементе неожиданности и только поэтому было безопасным. Внезапно он услышал хриплое "пожалуйста". Все опасения тут же рассеялись. Неужели Адам действительно только что сказал "пожалуйста"? И в чем будет заключаться выполнение этого "пожалуйста"?
