— У меня есть знакомый, большой специалист по ножам для ритуального самоубийства, могу свести, — Анрир подмигнул и зачерпнул десерт ложкой.
— Думаю, вы можете помочь мне несколько другим способом.
* * *
Он давно уже не различал, когда заканчивается один день и начинается другой. В них не было ничего, кроме слепящего белого, нестерпимой боли, видений от умершего прима и редких бесед с Габриэлем. Анрир успел узнать, что тот никогда дважды не "сервировал" одну и ту же девушку и постоянно промахивался с количеством ровно одной специи.
Будь способ, хоть какой-нибудь, прекратить все это, им бы стоило воспользоваться. Но интуиция молчала, а идеи, как вернуться домой так и не появлялись. Божественная часть тоже не проявляла себя, будто угостить правильным вином Габриэля более важно, чем жизнь и здоровье Анрира. Но от тех уже почти ничего не осталось, одна бесконечная боль и видения о будущем, непременно плохом. Там не было ни единого момента, ради которого стоит жить.
В прошлом их тоже нашлось не так много. Все, что сверстники получали легко, играючи, ему доставалось тяжелым трудом: движения, учеба, даже внимание родителей. Те постоянно ссорились, спорили, сходились и расходились по нескольку раз в год. Ни один из них не был счастлив в такой странной семье и не мог создать свою. Наверное, будь у них другой, здоровый ребенок, Ксандр и Кара жили бы счастливо. А так все их время уходило на занятия с Анриром, на попытки сделать его не хуже сверстников. Чего стоило отцу читать вслух по нескольку часов подряд или раз за разом вдалбливать сыну значение букв или цифр, расползающихся и сразу стирающихся из памяти? Или Каре, которая, как могла, но пыталась научить плавать, бегать, прыгать и лазать по деревьям?
"Все, что тебя держит — это боль. Прими ее, смирись, перестань думать только о ней, и сможешь все. Тело — неуклюжая оболочка для разума и души" — так говорила она. Но оболочка Анрира была слишком неуклюжей. И тогда, и сейчас.
Будь все иначе, давно бы уже прикончил Кезона. И всех остальных. Но его — первым, с нескончаемым удовольствием.
Эксперименты прим-лорда неизменно проваливались. Один за другим. Не было способа отделить силу Уводящего и прекратить мучения Анрира, так или иначе. Тогда-то он и понял, что боль не страшна, страшна только бесконечная боль.
Кезон бил его, не с какой-то научной целью, а чтобы рассчитаться за собственное бессилие. Раз за разом вколачивал кулаки в тело, почти рыча от злой радости. Кости держались, кроме, пожалуй, ребер, но их много, трещины в одном-двух не так страшны. Твари нравились его крики, текущая из разбитого носа кровь, вид свернувшегося на полу тела. И когда Анрир попытался всего лишь передвинуться, чтобы закрыть от ударов голову, получил разряд, отозвавшийся болью по всему телу.
Такой нестерпимой.
Такой ничтожной, по сравнению с множеством смертей.
"Все, что тебя держит — это боль."
В самом деле — боль, ни наручников, ни цепи. А в голове так и бьётся мысль: "пора, пора, действуй!".
Он рывком вскочил на ноги и следом проломил голову Кезону за один удар, как учил Кейташи Вада.
* * *
К середине лета ночи наконец стали длиннее. Но в самый темный из часов звёзды все равно не обретали зимнего блеска и яркости.
Кейташи часто выходил в сад и смотрел на них, в такие моменты чувствуя себя ближе к духам, живущим в Долине отражений. А, возможно, это их тоска влекла его к звёздам. Но сегодня рядом с ним сидела Руоки и тоже вглядывалась в темноту.
— Тревожно, — пояснила она и прижалась ближе. Кейташи набросил на ее плечи одеяло и обнял. Ему тоже было тревожно.
Проклятый кот пропал несколько месяцев назад, и за все время не подал ни единой весточки. После того случая во дворце великого князя Анрир исчез, забыв не только старого учителя, но и оставленные у поверенного деньги. Небеса знают, где носит это недоразумение.
В ответ на его мысли одна из звёзд ярко вспыхнула и полетела вниз. Метеоры и кометы не были редкостью, но этот летел прямо на Кейташи. Руоки тоже видела это и крепче сжала его руку. Если что — сбежать успеют, а ещё и предупредить своих людей. Но небесный гость отклонился и ушел чуть дальше вглубь острова, чтобы рухнуть у подножия одной из гор. Кейташи вывел из стойла ездового руха, оседлал его и ускакал к рухнувшему куску небесного тела. Руоки быстро догнала его, хотя обычно не следовала за мужем в такие опасные места, оставалась беречь покой дома. Надел никогда не должен оставаться без господ.
В месте падения взрывом разметало деревья, оставив вместо них обугленные стволы. Пожар до сих пор вяло тлел, по счастью отсеченный ручьем и скалистыми почвами. Но вместо камня в центре блестел обгоревший металлический остов.
Кейташи опасливо подошёл ближе, оглядел его, но влезать внутрь так и не решился.
— Сожги до конца, чтобы ничего не осталось.
Кот лежал в отдалении, свернувшись клубком, чтобы не так сильно мёрзнуть. Не жилец, это Кейташи сразу понял. С такими ожогами не спасет не кошачья способность к восстановлению, ни вся магия Долины отражений. Анрир дрожал мелко-мелко, стучал зубами, с трудом собираясь с силами для следующей фразы.
— Да. Сделай, больше нет сил. Только не закапывай. Не под землю.
Руоки села рядом с ним, обняла за плечи и прижала к себе, вынуждая перевернуться на спину. После погладила по голове и запела: "… будет мягкой постель, будет сладким твой сон…".
Кейташи же подошёл ближе и махом всадил нож коту между ребер, пробивая сердце. Он дернулся и почти сразу затих. А по лицу Кейташи текли слезы. Не такую весть хотелось бы получить об этом недоразумении. Руоки тоже склонилась над обожженым, бездыханным телом и тихо рыдала. Она права была, теперь над котом было кому плакать. И он знал об этом и должен был беречь себя, а не носиться неизвестно где!
Несколько верных людей помогли сжечь остатки механизма и спрятать их под камнями и ветками. Место здесь не людное, а через несколько недель зелень окончательно похоронит следы странного происшествия. Тело кота пристроили в глубокую расщелину и аккуратно заложили вначале ветками, а после камнями. Руоки тщательно следила, чтобы сверху бедолаги не оказалось ни одной горсти земли. Кейташи же вздыхал, но не спорил. Не выполнить такую простую просьбу умирающего — преступление.
Кот вернулся к ним на десятую ночь. Кейташи скорее почувствовал, чем услышал его и решил проверить бывшую комнату Анрира. Уже не покойник, совершенно голый, грязный и исцарапанный перебирал вещи и жадно пил свой любимый приторный ликер. Кейташи вытащил меч, приготовившись снести голову бродящему по земле мертвецу, но двигался кот уверенно, на спине его все так же светился знак Уводящего Во Тьму, а охранительные знаки на стенах и полу были целы.
— Не смей хлестать выпивку ночью! — Кейташи, не веря себе, подошел и выхватил у кота бутылку. Тот же опешил настолько, что покорно разжал пальцы и отступил назад. — Мог бы и предупредить о скором возвращении, Руоки так расстроилась.
— Не знал я, ясно? Просил же не закапывать! Просил? Думал, не выберусь из твоей кучи мусора. Что ты за человек, Кейташи Вада?
Он схватил одежду, полотенце и двинулся к купальне. Ночью там место для злых духов, ни один честный житель Монтиса не рискнёт помешать им, но что могут сделать духи тому, кто уже был мертв?
— Пойду…, - Кейташи подбирал слова, ругая себя за то, что никак не может вести себя соответственно моменту и тому существу, что стоит перед ним. Но раз кот раньше не потребовал другого отношения, прежнее его устраивало. — … поесть принесу.
— И вдовушку, — согласился Анрир.
— Живую? Или…
— Мертвая-то мне зачем? И погорячее.
— Фумико, она, кажется, до сих пор по тебе скучает. Кто же знал, что ты их тут всех… Но вначале кратко перескажи, где был, чем занимался, что планируешь.
