Торренхолл спал мирным сном, и Гайлард впервые за много дней почувствовал себя спокойно. Здесь был его дом. Здесь каждый уголок согревал сердце, и даже рутинные дела доставляли скорее радость, чем раздражение. В этих стенах Гай был хозяином, его слово было законом, и никто более здесь был не властен.
Старого лорда Стернса похоронили в крепости в том же месте, что и его жену. И хоть флаги оставались до сих пор приспущены, а женщины до сих пор носили траур, по-настоящему Торренхолл горевал недолго: в мыслях юг уже давно смирился со смертью старого хозяина (оставалось лишь дождаться конкретной даты) и давно привык, что в землях всем заправляет его сын.
Гай вынул из канделябра свечу и поднёс её к пяти другим. Пламя мигом облизало фитильки, и в комнате стало намного ярче. Можно было даже еду разглядеть, которую впопыхах сообразили слуги, и даже след чьих-то зубов на затвердевшей булочке. Гай вспомнил чьих и снова слегка улыбнулся.
Рики как раз пыталась отхватить кусок хлеба, когда он позвал её. Он это видел, а вот она и не заметила, что, даже сидя спиной к ней, он всё время за ней наблюдал. Помогало ростовое зеркало у стены, в котором прекрасно отражалось всё, что происходило позади, и Гай просто не сводил с Рики глаз. Видел, как она зевала, как набивала щёки едой, как наблюдала за ним и как смущалась при виде его обнаженного тела. Всё это было так забавно, что Гай в какой-то момент даже фыркнул. Вёл ведь себя, как мальчишка! Безголовый, беспечный, глупый мальчишка! Совсем не король...
Узнай Риккард Стернс, чем заняты мысли племянника, прибил бы его на месте, не раздумывая. Узнай другие лорды — не только бы с укоризной покачали головой, но и отказались бы признать в хозяине юга нового правителя. Впрочем, один уже знал, и Гай почему-то пустил всё на самотёк. Испугался? Пожалуй, так и было, хоть вида он не подал. Но и прояснить с лордом Альгервильдом ситуацию не пожелал.
Отец, будь он жив и в сознании, тоже не одобрил бы нового увлечения сына. Перед смертью он просил Гая завести семью и жить её интересами, и Гай твёрдо намеревался выполнить эту просьбу. Так что же пошло не так?
Дверь простонала, открываясь.
— Наконец-то, — пробурчал Гай, копаясь в еде на столе. Хотелось надкусить чего-нибудь солёного. — Я заждался.
Ответ прозвучал неожиданно.
— Я пришла так быстро, как могла. О вашем прибытии никто не сообщил. Мне повезло, что я мучилась бессонницей, иначе мы увиделись бы только утром.
В дверях стояла Мириан. В ночном платье, доходившем до щиколоток, в пепельного цвета накидке, наброшенной на плечи, с распущенными волосами, она была похожа на фею.
Небольшой помидор выпрыгнул из пальцев обратно в чашу с рассолом, разбрызгав тот по столу. Гай поморщился и вытер руку о полотенце, повязанное на бёдрах.
— Я вас не ждал, — произнёс он.
— Но вы только что сказали другое.
— Я говорил о прислуге.
Мириан обвела взглядом комнату.
— Здесь есть всё, что нужно, но если чего-то не хватает, я могу принести.
— Вы моя жена, а не горничная; хозяйке не следует уподобляться слугам.
— Но это же для вас... Мне не трудно — даже приятно.
— Вы и в Ллевингоре всё всем подносили?
Мириан стерпела колкость. Она явно уже начала жалеть, что набралась смелости спуститься и заглянуть в купальню, и совсем не знала, какую беседу вести дальше.
— Идите спать, — решил за неё Гай, прошёл к чистой одежде и, сняв с плеч полотенце, взял тунику.
Однако просунуть руки в рукава не успел: Мириан испуганно вскрикнула, и Гай повернул голову в её сторону.
— Вам плохо?
Мириан бросилась к мужу.
— Эти раны... Откуда они?
Гай стушевался и поспешил развернуться так, чтобы скрыть спину от взволнованного взгляда жены.
— Они старые.
— Ничего подобного. Они свежие! Что произошло?
— Вы только это хотите знать? Если я отвечу, то обещаете сразу уйти?
— Я хочу знать о вас всё.
— И это обязательно делать в третьем часу ночи?
— А когда ещё, если я не имею ни малейшего понятия о том, где вы и что с вами. Я — ваша жена, но кто угодно в этом замке знает о вас больше, чем знаю я.
— Я даю слово, что мы с вами обязательно пообщаемся и хорошенько узнаем друг друга, но только завтра. Сойдёт?
— А сейчас вы меня прогоняете?
— Забочусь о вас. Вы — моя будущая королева. От вас требуется быть внимательной к своему здоровью, а вы расхаживаете по холодным коридорам почти нагишом.
— От меня требуется родить вам здорового наследника, ведь так? И я готова, и хочу это сделать, только не отталкивайте меня, как делаете это сейчас.
С этими словами Мириан смело шагнула вперёд, к мужу, обняла его и прижалась головой к его груди.
— Вы... ошибаетесь, — несколько оторопело произнёс Стернс и неуверенно провёл рукой по шелковистым волосам жены. — Я вас не гоню и не избегаю. Я просто сильно устал и сейчас не рад никому, даже собственному отражению в зеркалу.
— Это правда? — шёпотом спросила Мириан.
Гай сглотнул. Выпить бы прохладной воды, но вокруг был только горячий пар, пусть и постепенно сходивший на нет.
— Это правда.
— Тогда не буду вам мешать, — сказала Мириан и отстранилась. — Мой лекарь позавчера сказал мне, что ближайшие дни очень благоприятны для того чтобы... вы понимаете...
Гай мотнул головой.
— Чтобы зачать наследника, — смущенно пояснила Мириан. — Вот я поторопилась прийти. Мне всегда казалось, что вам это крайне важно. Простите, что не подумала как следует.
— Мне это и правда важно, — тихо произнёс Гай и снова провёл рукой по волосам Мириан. Мягкие и волнистые, они пахли цветочным лугом после дождя. И запах манил, дразнил, увлекал за собой.
Его горячие руки легли ей на плечи — воздушная накидка плавно скользнула на пол и распласталась у ног. По рукам Мириан прошла лёгкая дрожь. Сердце замерло, когда платье вдруг поползло вниз и составило компанию накидке. Оставалось лишь перешагнуть через груду лежащей на полу одежды, и Мириан сделала это.
* * *
Торренхолл спал. Весь. От самого своего верха до самого потайного подвала, где стояли бочонки с вином и ютились сытые крысы.
Рики старалась идти неслышно, чтобы никого ненароком не разбудить, но сапоги как назло громыхали подобно раскатам грома в летнюю жару. Или это просто в замке было так тихо, что любой шорох, даже самый маломальский, был сродни грохоту пушек? Рики сошлась на втором, но и сапогами тоже была недовольна, поэтому просто сняла их, крепко зажала в руках и заторопилась к спальне Гайларда.
Дверь в нужную комнату оказалась не заперта. Рики прошмыгнула в узкий проём, поставила сапоги у входа и на цыпочках прокралась к столу. На нём почему-то стояло блюдом с инжиром и финиками и кувшин с тёмной жидкостью. Рики сунула нос в кувшин, втянула ноздрями воздух — странная жидкость оказалась самым обычным вином. Вероятно, молчаливые слуги позаботились о хозяине и принесли всё это, после того как управились с водой в купели. Рики удивлённо повела бровями и отметила про себя, что ей тоже не помешало бы научиться так же ловко и незаметно справляться со всеми просьбами лорда Стернса, а то сейчас получается чересчур громко и даже местами криво.
От переживаний за неуклюжесть Рики разволновалась. А ещё перед глазами неожиданно всплыло лицо Гая, когда тот столь внезапно обернулся в купальне и влажным дыханием обдал ей щёки. От этого воспоминания те мигом затеплились. Рики коснулась их ладонями и неодобрительно покачала головой.
Всё это походило на сон: прекрасный сон, который может сниться только знатным особам. Ну, или глубоко романтичным девушкам, какой была, например, дочка старосты из Ланимора, но никак не таким дурёхам, как Рики. Всё, что происходило с момента отъезда с острова, было пугающим, но с каждым днём изменялось до неузнаваемости. Если поначалу Стернс доводил своими придирками, то теперь Рики было плохо без него, пусть и прошло всего несколько минут. Характер хозяина уже почему-то не казался противным, его вредные привычки легко поддавались управлению, а сам он был теперь для Рики самым красивым мужчиной на свете, самым заботливым и самым... любимым. Всё это действительно слишком сильно походило на сон, и Рики, отняв руки от щёк, взяла баночку с кремом и, пристально глядя на неё, тяжело вздохнула:
