сработает.
Зависший посреди наполненной каменными статуями комнаты сгусток силы, переливающийся голубым, зеленым и розовым, уже совсем скоро должен будет взорваться и окатить волной магии все поместье.
От проклятья не останется и следа — но как меня примет род Стортонов?
Что-то мне подсказывало, что они далеко не обрадуются.
Осенью и зимой я утешала себя мыслями, что до встречи с родителями Оливера еще далеко, а весной… изо всех сил пыталась перестать себя изводить. С каждым днем заклинание становилось все сильнее и могло сработать в любой момент — как только магия посчитает, что удачное время пришло.
В ответ на все мои опасения Оливер говорил только, что никакое неодобрение родных его от женитьбы на мне не удержит.
— И вообще, дорогая, разве не пора тебе думать о свадебном платье? Спроси, пожалуйста, у Аннет, на что полагается невестам спускать деньги и потрать как минимум в два раза больше.
— Оливер, я не могу…
— Да что за женщина мне досталась! Просто делай, как я говорю. Если я говорю, что ты должна тратить мои деньги на свои прихоти — будь добра слушаться. Зачем мне жена, которая не уважает мое слово?
Сказать ему, что главной моей прихотью будет открытие школ для магически одаренных детишек, мысли о чем не покидали меня уже многие месяцы?.. Это траты посерьезнее платьев и перчаток. Пока не буду говорить. А то испугается и передумает жениться.
Летом я жила в поместье Стортонов и не сразу заметила, что Оливер… подглядывает за мной. Не в интимные моменты, конечно, а по вечерам, когда я расчесывала волосы перед сном.
Увы, в комплекте с кошачьим телом Оливеру досталось умение бесшумно передвигаться.
— Ты мог бы не прятаться, — не выдержала я однажды.
За дверью раздался шорох, а затем — щелчок: поместье Стортонов, как и любой уважающий себя старинный дом, было оборудовано множеством секретных ходов и лазеек для подслушивания и подглядывания.
— Ты не должна была об этом узнать, — проворчал он.
Я решила не говорить, что в таком случае ему стоило бы тщательнее контролировать вырывающееся из утробы мурчание.
— Проходи, я пока не собираюсь спать.
Оливер открыл дверь и, наклонив голову, зашел в комнату, приветсвенно махнул хвостом. Конечно, неприлично ему находиться в моей комнате после рассвета. Но наши отношения уже давно перешагнули, с одной стороны, все рамки приличий, а с другой — оставались целомудренными, даже слишком.
— Унни, твой гребень…
— Что? Ах, да. Это с ярмарки, я же тебе говорила.
Покраснев, я снова провела им по волосам.
— Нет, Унни, — странным тоном проговорил Оливер. — Такие гребни не продаются на ярмарках. Он стоит… даже затрудняюсь сказать, сколько. Для его величества, если я не ошибаюсь, этот гребень вовсе бесценен.
— Ты что? — со смехом обернулась я. — Это же просто безделушка. Купленная на ярмарке за медяк.
— Унни, — Оливер не сводил взгляда с гребня. Зрачки его расширились, как будто он увидел пучок кошачьей мяты. — Эта вещица уникальна. Откуда она у тебя?
— Мачеха сказала, что ее оставила моя мать. Но… Ты посмотри на этот гребень? Простой, металлический, грубый. Она наверняка соврала, чтобы сделать мне приятное.
Оливер покачал головой.
— Унни, это не металл, это предмет, выточенный из редчайшего серебряного коралла. Даже полунции этого вещества стоит больше ста золотых, а то и дороже, потому что его уже много лет не привозил на остров ни один купец. И… разве ты не чувствуешь магию, исходящую от этого гребня?
Магию?
Я пожала плечами. Простая ведь безделушка. Я повертела гребень в руках. Легкий, гладкий, с острыми зубчиками и ручкой, похожей формой на волну. Я так привыкла держать его в руках, что почти не замечала.
Когда-то в детстве я боялась с ним расстаться, даже к морю собой не брала — опасалась, что его случайно унесет накатывающая на берег волна. Мне представлялось, что однажды мама вернется и узнает меня, когда я покажу ей этот гребень.
Потом я поняла, что нужно справляться самой и что никто за мной не придет.
— Оливер, ты, должно быть, что-то путаешь. Это обычная безделушка, посмотри.
Я протянула ему гребень, и он отшатнулся, а затем тряхнул гривой и возмущенно рыкнул. Звук получился коротким, что-то похожее на «М-р-р-рау».
— Нужно все-таки вернуть в программу академии артефакторику, хотя бы пару занятий. Унни! Да ты прислушайся!
— К чему? Я тебя не понимаю.
Очередное возмущенное «М-р-р-рау», а затем Оливер вдохнул и выдохнул.
— Никуда не уходи! — выпалил он и вынесся прочь из моей комнаты так быстро, как будто за ним гнались пьяные пикси.
Ждать Оливера пришлось недолго — на всякий случай я положила гребень на туалетный столик и опасливо отодвинула от себя подальше.
Мало ли.
Вернулся Оливер уже спустя несколько минут и протянул мне… крылоключ.
— Ты умеешь пользоваться диагностическими чарами, Унни?
— Это что, экзамен?
Оливер фыркнул.
— Вот уж нет, пускай у Янга по поводу заклинаний и адептов, которые ничего о них не знают, готова болит. Попробуй использовать диагностическое заклинание с крылоключом.
— Правда, можно?
Не дожидаясь ответа Оливера, я принялась формировать заготовку и наполнять ее содержанием. Меня так давно тянуло поисследовать этот артефакт! Невероятно ценный, редкий. Просить Оливера я стеснялась.
Диагностическое заклинание получилось темно-красным — должно быть, я немного перестаралась с вложенной силой, но это нестрашно.
Золотой ключ засветился красным, и я восхищенно вздохнула. Диагностические чары позволяли почувствовать артефакт или предмет. Наложив их, я поняла, что волшебства в этом ключе — огромное количество. А еще ощутила дуновение свежего ветра, который чувствуешь, когда открываешь дверь и выходишь из дома. А еще… Он ощущался как Стортон-холл и как… как Оливер.
Так что я без труда, даже встретив этот ключ в первый раз и
