и растерянной, но вот такой как сейчас она не была. И дело было не в отстранённой близости, ему и не очень сильно сейчас хотелось — Ланира изматывала беспощадно, особенно её нестабильное состояние.
Просто Шэйли вообще перестала быть такой, как прежде. Раньше она была мягкой, податливой. Это её стеснение делало её уязвимой, она стремилась к Иану, пытаясь найти в нём пусть и то, чего на деле не было, но он старался как мог, как умел, дать ей, то что она искала, старался любить её, оберегать.
С одной стороны было хорошо, что Шэйли явно шло на пользу находиться здесь — она стала крепче, исчезли синяки под глазами и болезненная бледность лица, что была в ней после болезни и так контрастировала с тёмными глазами и волосами. Но ещё Шэйли стала немного смелее, твёрже. Раньше она никогда бы не стала ругаться с Ианом — в любой ссоре она каменела, замыкалась и тут внезапно стала перечить и даже более того, ушла от него. Конечно, Иан знал, что виноват, знал, что невыносим, но тем не менее поведение супруги было непривычным, иным и напрягало его, изводило тревогой.
И младший Шелран умел слушать себя. Он всегда был чутким к окружающим. Возраст, конечно, скорректировал его характер и это умение стало менее острым, чем в детстве, когда он погружался в сопереживания и становился зависим от них, в ущерб себе. Но и сейчас, если надо…
— Как погуляли? — спросил он у Шэйли, когда она поднялась в комнату после прогулки.
— Отлично, — улыбнулась она. — Погода просто замечательная. Рэндан правда сказал, что через несколько дней испортится.
— Вот как? — повёл головой Иан.
— О, мы видели оленя, — восторженно произнесла Шэйли.
— Неужели?
— Да, я не видела оленя с детства! Я вспомнила, что видела его здесь, когда была маленькой, — и она села на кровать прямо в его ногах, облокотилась на изножье. — С тобой.
Иан нахмурился.
— Ты не помнишь? Мы были с тобой на реке. И ты напугал его, кинув в воду камень, — рассказала она и это было впервые за полтора года, когда Шэйли вспомнила что-то из детства, или поделилась с ним.
— Это была олениха, и я хотел попасть в неё, — отозвался Иан.
— Ты был таким вредным, — она осуждающе помотала головой.
— О, твоя милость, ты была не лучше, — заметил он.
— Это ты учил меня плохому, — улыбнулась супруга.
— Да что ты?
— Я помню, как мы искали этих дохлых лягушек, ящериц и птиц, — Шэйли передёрнуло. — Сейчас я бы ни за что не взяла их в руки. Такая мерзость.
Младший Шелран ухмыльнулся.
— А ещё я вспомнила, что хотела их хоронить, а ты сказал мне, что надо отнести их Верону, потому что он будет счастлив, — заметила она, делая шутливо недовольное лицо.
— Разве он не был? Я просто не мог не порадовать своего любимого старшего брата, — ответил Иан.
— Не был он рад, он делал вид, потому что ко мне хорошо относился и думал, что мне это важно!
— Откуда ты знаешь?
— Он мне сказал, — ответила Шэйли.
— Вот как? Хм… — и как младший Шелран сейчас был зол.
— Что? — она уловила изменение в его настроении.
— Ничего, просто так интересно. Совсем недавно ты заикалась и в обморок готова была упасть, когда он с тобой здоровался. А теперь обсуждаешь с ним свои детские воспоминания, — и Иан с трудом сдерживал себя. — Со мной не обсуждаешь, а с ним да…
— Вот сейчас я говорю тебе о них, и если бы ты был с нами, то…
— А я не был. Как хорошо вам, что не был, — и Шэйли была готова расплакаться от его тона и слов, но Иана уже несло и остановиться он не мог. — Нет, действительно. Если бы я был, то ты бы не смогла поговорить с Вероном. А ведь у вас так много на деле общих тёплых воспоминаний.
— Зачем ты так? — она сглотнула, зажмурилась и по её щеке стекла слеза.
Шэйли встала и пошла в гардеробную, оставив Иана злиться на себя. Он и не знал, что именно его так сильно разозлило — то, что Шэйли оказывается обсуждает с Вероном своё до недавнего времени забытое детство, или что она вообще что-то с ним обсуждает, или это мерзкое чувство, что с девушкой всё не так, как обычно, последнее время.
Иан ревновал её к Верону всегда, и сейчас он уцепился за эту историю и намеренно уколол супругу, потому что надо было куда-то деть растущую тревогу.
Иану было плевать на беременность Ланиры. Было плевать, что Верон скорее всего поймёт, что отец не он, а младший брат. Стыдно тоже не было — потому что старшему Шелрану было наплевать на супругу. Но вот на Шэйли было не плевать.
И эта такая глупая идея Ланы, что у Верона есть любовница, сейчас переставала быть глупой. Иан просто чувствовал. Не мог объяснить — сидел за столом во время ужина и ощущал своим нутром, что что-то тут происходит. Взгляды, жесты — раньше он не думал об этом и внимания не обращал, а теперь видел, как постановку пьесы смотрел, пьесы без слов.
И он наблюдал несколько дней. Шэйли порой вставала раньше, и Иан находил её в библиотеке, читающей книгу. Там же сидел за делами Верон. И нет, они не разговаривали — но они общались, чтоб их нихры утащили, они общались!
Иан никак не мог понять насколько глубока эта связь. Он пытался уловить, но у него не выходило.
В голове не очень укладывалось, что Верон мог пойти на такую подлость, а Шэйли сделав что-то подобное смогла бы смотреть в глаза супругу прямо и без стыда. Хотя было понятно, что внешность была для такой как она не важна, но Иан всё цеплялся за хлипкие камушки на выступах отвесной скалы из ревностного осознания, что связь их не физическая, не телесная, а больше духовная, основанная может как раз на том, что Шэйли стала вспоминать своё детство, в котором Верон играл кажется самую главную роль.
Иан прекрасно помнил их дружбу — брат всегда был отстранённым, холодным, как мать, но Шэйли… Верон её обожал. Он простил бы ей, что угодно, так возился с ней, что Иан всегда обижался — милой Шэйли всё прощали, а ему доставалось по полной. А после наказания только Ния жалела его.
Когда Шэйли отдали в храм, младший Шелран был слишком мал, чтобы понять всю трагичность произошедшего, а после кажется вовсе забыл о девочке, с
