ужас, паника и отчаяние — отразились на моем лице, потому что зимородок вдруг помрачнел еще сильнее.
И мне в голову тут же пришла другая мысль. Еще ужаснее, чем первая. А если Рейнер и не собирался просить моей руки? Если он разлюбил меня? Вдруг вместе с Единением ушло все то, что нас связывало, и он теперь просто не знает, как сказать мне, что не любит. А я… я не вынесла бы этих слов. Не смогла бы.
— Значит, все хорошо, — продолжил он, устало прикрывая глаза.
— Хорошо.
И снова повисло неловкое, тягучее молчание. А страх, казалось, пропитал воздух вокруг.
— Я рада, что ты в порядке.
«Ну же! Ну скажи мне, что любишь! Скажи!»
— Что собираешься делать дальше?
— Не знаю. Наверное, придется возвращаться домой. После пяти лет правления Хогера там надо навести порядок. Разобраться с дядей и остальными предателями. Найти следы деда, Стефана и тех, кто помог мне сбежать.
— Конечно, — проговорил Рейнер, отведя взгляд.
«Конец? Неужели всему конец? Он закрылся от меня. Отдалился!»
— Мне жаль вас прерывать, но нашему герою пора отдыхать, — заявил вошедший в комнату лекарь. — Еще успеете пообщаться.
— Да, — тут же засобиралась я, — тебе действительно надо больше отдыхать.
— Ты еще зайдешь?
Мне почудилось, или в его голосе промелькнула надежда?
— Конечно. А ты выздоравливай и береги себя.
Но все вновь получилось не так, как я задумывала. Не прошло и часа, как ко мне пришел Айдар и велел собираться. Узнав о кончине Хогера, дядя захватил власть в герцогстве. Нам срочно требовалось выезжать домой.
— Без тебя я не справлюсь, Эда.
Я не сумела отказать брату. Он был прав. Сбежав, я бросила герцогство на произвол судьбы. Пришла пора отдавать долги своему народу.
А это означало, то поговорить с Рейнером у меня так и не получилось. Как и нормально попрощаться. Я зашла к нему перед отъездом, едва пробившись через нового лекаря, который наотрез отказался меня пропускать. Лишь вмешательство Айдара позволило мне попасть в спальню. Однако накаченный лекарствами Рейнер вновь спал.
— Береги себя, — прошептала я, наклоняясь и осторожно целуя его в губы. Я думала, что он проснется, но зимородок продолжал спать. — Ты свободен, Рейнер О`Фэралл. Я не стану ничего от тебя требовать. Если… если Единения больше нет, как и твоих чувств ко мне, то это неважно… ты не обязан жертвовать собой. Береги себя. А я… я буду любить тебя всегда. И никакие боги и духи этому не помешают.
Месяц спустя
— Айдар, да сядь же ты наконец! — скомандовала я, не выдержав постоянного мельтешения перед глазами.
Да, наверное, в сложившейся ситуации мне не следовало повышать голос. И вообще стоило бы вести себя гораздо мягче. Только вот я устала, перенервничала и… тоже боялась. Одно дело испытывать страх за себя, но совсем другое — за кого-то близкого… точнее, близких. Сейчас на кону стояли две жизни. А может, даже три.
Брат ничего не ответил. Лишь остановился и невидяще посмотрел на меня, а потом послушно сел. Но уже через секунду вновь вскочил и бросился к окну, у которого и замер, устремив взгляд на небольшой парк. Вряд ли он что-то видел, так сильно нервничал.
Тишина в большой гостиной родового замка Алртон стояла гробовая. Даже слуги старались двигаться бесшумно и незаметно, усиливая и без того гнетущее впечатление. Казалось, весь мир замер в ожидании чуда или… страшного горя.
С начала преждевременных родов минули почти сутки и… мы все сходили с ума от тревоги. За это время мне удалось вздремнуть всего пару часов, об Айдаре же и говорить нечего. Последние пару недель он почти не спал. Сначала решал вопросы с герцогством, а сейчас…
Все вокруг понимали, что роды начались слишком рано, и это могло плохо отразиться не только на ребенке, но и на Мерелин.
— Все будет хорошо, — прошептала я, сминая в руках несчастный платок.
Дернувшись от звука моего голоса, Айдар провел дрожащей ладонью по затылку и едва слышно проговорил:
— Я не должен был привозить ее сюда.
— Зря ты так. Твоей вины в этом нет.
— Есть, это моя вина и ничья больше. Мерелин следовало рожать в привычной обстановке, в окружении родных и близких, при помощи духов, которым столько лет служила, — не отрывая глаз от картины за окном, глухо произнес Айдар. — А не здесь, в чужой недружелюбной стране.
— Мерелин — новая герцогиня Алртон, — возразила я, с досадой отшвыривая платок. — А ваш ребенок — будущий наследник. Он должен родиться в этих стенах. Как и мы когда-то.
— Ничего бы не случилось, если бы ребенок родился у диких! — обернувшись, воскликнул старший брат. — Все эти законы и правила… кому они нужны? А если…
— Не смей даже думать об этом!
Вскочив на ноги, подбежала к Айдару. Крепко обняла и прижалась к нему в попытке хоть немного поддержать.
— Все будет хорошо. И с Мерелин, и с вашим малышом. Надо лишь… подождать. Роды — это всегда сложно.
Стараясь утешить, я принялась осторожно поглаживать брата по закаменевшей спине.
— Прошли уже почти сутки. Так не должно быть… — уткнувшись мне в шею, прохрипел Айдар, и его сильное тело затряслось от мелкой дрожи.
Это на собраниях, при посторонних, он был грозным герцогом, великим воином и хладнокровным повелителем, который одним словом решал чужие судьбы. Здесь и сейчас передо мной стоял обычный мужчина. Мой брат, который очень нуждался в поддержке.
— Ты уже вторые сутки без сна и отдыха, — прошептала я, продолжая поглаживать его по спине. — Так нельзя. Может, полежишь? Я подежурю здесь, и как только все закончится, сразу тебе сообщу.
— Нет.
Другого ответа я и не ждала, но упорно продолжала его уговаривать:
— Это были сложные дни, Айдар. Тебе надо отдохнуть.
— Я не смогу, Эда. Не получится. Да и как можно спать, когда Мери… ей так больно сейчас. Если с ней или с ребенком что-то случится…
— Не думай об этом, — тут же оборвала я, прижимаясь еще теснее.
— Я себе этого не прощу. Никогда не прощу.
— Айдар, все будет хорошо. — Я сглотнула застрявший в горле ком и поморгала, прогоняя навернувшиеся слезы. — Мерелин сильная, она справится. Мы со всем справимся. Обещаю тебе.
Нам нелегко дались эти дни. После сообщения о захвате власти пришлось спешно собираться и отправляться
