— А может быть, и вартом? — предложила Белла.
Фури поклонился.
— Быть опекуном вашего малыша — высокая честь.
Фриц уже вовсю суетился, разнося шампанское. Взволнованный догген светился от счастья.
— За это обязательно нужно выпить.
Народ шумел и смеялся, передавая высокие бокалы. Когда очередь дошла до Зета, он посмотрел на Беллу и одними губами сказал:
— Я тебя люблю.
Та улыбнулась и вложила что-то ему в ладонь. Свое ожерелье.
— Всегда носи его с собой, — прошептала она. — На удачу.
Он поцеловал ее руку.
— Всегда.
Внезапно Рэт встал во весь свой огромный рост, поднял бокал с шампанским и закинул голову. Его голос грохнул так, что стены особняка задрожали.
— За малыша!
Вслед за ним и остальные вскочили на ноги, подняли бокалы и прокричали во все горло:
— За малыша!
Этот оглушительный хор, без сомненья, достиг священных ушей Девы-Законоучительницы. Ведь именно того требовали традиции.
«Какой правильный тост», — решил Зет, притягивая Беллу, чтобы поцеловать.
— За малыша! — еще раз завопили домочадцы.
— За тебя, — прошептал он Белле в губы. — Налла.
— Да ладно, мог бы уж обойтись без обморока, — пробормотал Зет, выруливая на подъездную дорожку, ведущую к дому, где укрывалась семья Беллы. — И без этих соплей… Прости господи.
— Вовсе нет. Ты был таким милым.
Со стоном Зет выключил мотор, взял на изготовку «зауэр» и обошел «эскалейд», чтобы помочь Белле выбраться… Черт побери! — она уже открыла дверь и ступила на снег.
— Подожди, — рявкнул он, протягивая руку. Белла смерила его взглядом.
— Зетист, если оставшиеся шестнадцать месяцев ты будешь обращаться со мной как с хрустальной вазой, я сойду с ума.
— Слушай, женщина, я не хочу, чтобы ты поскользнулась на льду. Ты же на каблуках.
— Ох, ради Святой Девы…
Захлопнув пассажирскую дверь, Зет быстро поцеловал Беллу, обнял за талию и повел по дорожке к большому дому в стиле Тюдоров. Он внимательно осмотрел заснеженный двор — палец на курке так и чесался.
— Зетист, я хочу, чтобы ты убрал пистолет до того, как встретишься с моим братом.
— Без проблем. К тому времени мы уже будем в доме.
— В этой забытой богом дыре на нас никто не нападет.
— Ты просто сумасшедшая, если считаешь, что я могу подвергнуть тебя и малыша хоть малейшему риску.
Черт, Зет и сам понимал, что перегибает палку, но ничего не мог поделать. Он был семейным мужчиной, с беременной женой. Опаснее и агрессивнее зверя нет на всем свете, ну, разве что ураганы и торнадо.
Белла не стала спорить. Вместо этого она улыбнулась и пожала руку, обнимавшую ее талию.
— Да, за свои желания надо расплачиваться.
— Что ты имеешь в виду?
Когда они подошли к двери, он передвинул Беллу вперед, закрыв собой. Свет на крыльце было явно лишним. Из-за него они были как на ладони.
— Я всегда хотела, чтобы ты стал моим мужчиной.
Он поцеловал ее в шею.
— Что ж, твое желание исполнилось. Я твой. Мы связаны навек. Крепко связаны…
Наклонившись, чтобы постучать в дверь, Зет прижался к Белле всем телом. Она тихо замурлыкала и потерлась об него, словно кошка. Он замер.
Господи… только эрекции сейчас и не хватало. Одно легкое движение, а в штанах уже началось черт-те что…
Дверь распахнулась. Зет ожидал увидеть доггена. Но на пороге стояла высокая стройная женщина с белыми волосами. В длинном черном платье, увешанная бриллиантами.
Вот черт. Мамаша Беллы. Он убрал пистолет в кобуру и, удостоверившись, что двубортный пиджак застегнут на все пуговицы, прикрыл ширинку сцепленными руками.
Наряд на нем был — консервативней некуда. Первый в жизни костюм. На ногах — супермодные ботинки. Поначалу Зет собирался надеть водолазку, чтоб прикрыть татуировки раба, но Белла запретила. И то правда: зачем скрывать, кем он был? Опять же, как ни рядись, глимерия все равно его не примет, даже не посмотрит, что он член Братства. Не только потому, что он был рабом крови, но и за его внешний вид.
Но раз Белле плевать, то ему — тем более. Хотя перед ее семейством Зет намеревался сыграть роль благовоспитанного джентльмена.
Белла шагнула вперед.
— Мама.
Они с матерью сдержанно обнялись. Зет вошел внутрь, закрыл дверь и осмотрелся. Богатый дом был обставлен в строгом стиле, как водится у аристократов, но занавески с обоями — это ерунда. Главное — система безопасности. Воин оценил сигнализацию на окнах, лазерные сканеры в дверных проемах и датчик передвижений на потолке. Все — на пять. Даже на пять с плюсом.
Белла отошла в сторону. Рядом с матерью она казалась очень напряженной — нетрудно понять почему. От этой прожженной аристократки, от ее платья и побрякушек за версту несло холодом. Обниматься с ней было так же уютно, как прилечь в сугроб.
— Мама, это Зетист. Мой мужчина.
Зет весь подобрался, когда пристальный взгляд отсканировал его с головы до ног. Второй раз. Третий…
Черт… вечер обещал затянуться.
Шальная мысль закралась в голову: в курсе ли мадам, что он заделал ее дочери ребенка?
Мать Беллы подошла ближе, Зет ожидал, что она подаст ему руку. Но этого не произошло. На глазах у женщины появились слезы.
Замечательно. И что прикажете делать?
Блистательная дама повалилась ему в ноги. Черное платье накрыло его модные ботинки.
— О воин, спасибо тебе, что вернул мою Беллу домой.
Пару секунд Зет просто пялился, потом наклонился и осторожно поднял женщину с пола. Неловко поддерживая ее, он посмотрел на Беллу. На лице любимой отражались смешанные чувства — изумление и вопрос: «Какого черта?..»
Когда мать отошла в сторону и аккуратно промокнула глаза, Белла, откашлявшись, спросила:
— Где Ривендж?
— Я здесь, — донеслось из темной комнаты.
Зет посмотрел налево и увидел огромного мужчину с тростью…
«Вот черт. Не может быть».
Преподобный. Этот наркодилер с «ирокезом» и фиолетовыми глазами, который, по словам Фури, был к тому же симпатом, — и есть брат Беллы?
Вот это номер! По идее, Братству нужно было гнать поганца из города в три шеи. А по жизни, Зет намеревался с ним породниться. Господи, а Белла-то знает, что представляет собой ее братец?
Вампир посмотрел на подругу. Скорее всего, нет, подсказал внутренний голос.
— Ривендж, это… Зетист, — представила она.
Зет перевел взгляд на мужчину. Фиолетовые глаза смотрели пристально, но под напускным спокойствием проглядывая тот же вопрос: «Какого черта?»
«Дела… и как же теперь выкручиваться?»
