Кланов всю их духовную силу, — со страхом в голосе произнесла Равена, — что их ждет? Гибель?
Марис чуть прикрыл глаза.
— Мы этого не знаем, ведь подобного никогда не происходило. Возможно, лишившись духовной силы, они выживут, но ничем не будут отличаться от людей.
И непреклонно добавил:
— Но даже если их ждет гибель, возрождение Клана Сапфиров и спасение людей от Клана Смерти — неизмеримо важнее их жизней.
В библиотеке повисло тяжелое молчание. Равена слышала, как потрескивают дрова в камине. Здесь было душно, но ее отец, чье тело было ослаблено умиранием, наверное, все время мерз.
— Ты должна принять решение, Равена, — произнес Марис.
— Постой, — раздался тихий голос Гидеона де Авизо. — Не дави на мою дочь, Марис. Ей нужно время, чтобы решиться.
Равена не поднимала глаз, только слышала, как, словно досадуя на заминку, хмыкнул Марис де Фаль.
— Что ж, я оставлю вас, — сказал он. — Думаю, вам есть, о чем поговорить. Я подожду в карете.
Когда он вышел, Гидеон де Авизо произнес:
— Подойди ко мне, Равена. Дай своему отцу рассмотреть тебя.
Равена послушно поднялась и подошла к креслу, где сидел отец, а потом села на пол прямо подле него. Руки отца нашли ее ладонь.
Слабые, подумала Равена. О небеса, до чего же эти руки теперь стали слабыми! Родные глаза Гидеона де Авизо посмотрели в лицо Равены. Он улыбнулся ей, и в его улыбке было столько вины и сожаления, что сердце ее сжалось от нестерпимой боли.
— Дочь, — произнес он мягко, — ты ведь понимаешь, что сейчас ты единственная надежда для людей? Клан Смерти уже начал воплощать свои планы в жизнь. Если все оставить, как есть, это почти не затронет Четыре Клана — дети исхода не смогут противостоять духовной силе детей земли. Но и здесь, и за морем будут гибнуть простые люди. Много людей: стариков, женщин, детей. До тех пор, пока Клан Смерти не вернет себе былое могущество. Но и тогда они не остановятся.
Закрыв на миг глаза, он опустил голову, а когда его взгляд снова вернулся к Равене, лицо Гидеона де Авизо исказила гримаса, как будто его сердце было истерзано долгой пыткой.
— Мне больно оттого, что тебе придется сделать выбор, который в любом случае обернется для тебя нестерпимыми страданиями. Но все же… Я верю в тебя. Помню, как ты любила играть с детьми бедняков, как жалела их. Я знаю, что ты не сможешь оставить людей умирать.
Губы Равены задрожали. Глаза наполнились слезами. Как? Как ей принять такое решение? Как она может сделать выбор между Четырьмя Кланами и простыми людьми?
— Я знаю, — кивнул отец. — Знаю, тебе страшно. Но кроме тебя этого некому сделать. Ты ведь уже поняла, что дочь Мариса не сможет. Даже если он попытается заставить ее…
Отец с тяжелым вдохом покачал головой:
— И, увы, другого выхода нет. Поверь, мне бы хотелось, чтобы он был, но… Его просто не существует.
Равена помолчала.
— Ты говорил о Колыбели, — произнесла она, как будто пытаясь сбежать от тех страшных вещей, о которых они говорили. — Я была там.
— Ты была в Колыбели? — удивился отец.
Равена кивнула.
— В Книге Шести Троп написано, что Колыбель Жизни — это место, где царит вечная тьма, там нет начала и конца — там есть только воля, желающая воплотиться. Однако я, напротив, видела озеро, которое как будто источает яркий свет. А под водой я видела коконы из молочной гущи. Они выглядели так, будто в них зарождается жизнь.
— Мне знакома книга, о которой ты говоришь, — сказал Гидеон де Авизо. — Но почему ты называешь ее Книгой Шести Троп? Насколько я помню, у нее нет названия.
— Так называют ее лисы. Эту книгу дал мне глава Клана Лисов, и сказал, что она хранится в их клане уже многие поколения.
Гидеон усмехнулся задумчиво.
— Так вот, где она была, — произнес он и посмотрел на дочь: — Эта книга — всего лишь записки хранителей. Таких книг у нас было несколько, но все они были утеряны. Похоже, одна из них когда-то попала к лисам. Однако… Не исключено, что это и есть причина, почему лисы были единственными, кто умел видеть Тропы Духов. Причина всего лишь в том, что благодаря нашим записям их клану было достаточно много известно о Тропах. В то время как для других кланов эти знания были давно утеряны.
— Почему описание Колыбели в этой книге так отличается от того, что видела я? — спросила Равена.
Ее отец покачал головой.
— Потому что ты не была в Колыбели. Озеро, которое ты видела, — это лишь ворота в Колыбель.
— Ворота?
Гидеон де Авизо кивнул.
— Я расскажу тебе…
45. ВОЛЯ, ЖЕЛАЮЩАЯ ВОПЛОТИТЬСЯ
Пятилетний Гидеон стоял посреди ночного кошмара.
В креслах гостиной, где обычно отдыхали его отец и матушка, сидели мертвецы: белоснежные волосы и брови, бескровные потрескавшиеся губы, застывшие неподвижно раскрытые глаза, в которых не было ни зрачков, ни радужек, только чистая белизна, бледные с сухой, как бумага, кожей, руки на подлокотниках кресел. Огонь в камине потух еще ночью, и сейчас полутемная гостиная была освещена лишь легкой рассветной дымкой.
Разум маленького Гидеона отказывался осмысливать представшую его глазам картину.
— Марис, — прошептал он тихо, будто боялся разбудить тех, что сидели в креслах, и дернул стоящего рядом старшего брата за рукав. — Кто это? А где папа и мама?
Марис нашел руку младшего брата и крепко сжал его ладонь, но не ответил. Тогда Гидеон посмотрел на него, чтобы понять, почему Марис молчит, и тотчас в его душе все перевернулось.
В глазах семилетнего Мариса стояли слезы. Гидеон никогда не видел, чтобы его старший брат плакал, хотя сам он плакал часто — в последний раз, когда умер их старый пес. Марис был привязан к их домашнему любимцу, как и вся семья, но не проронил в тот раз и слезинки. Поэтому сейчас Гидеон сразу понял — случилось что-то очень плохое.
А сразу после этого пришло наконец
