— Мы могли бы попробовать ещё раз, — прошептала ведьма.
— Мы не будет пробовать, родная. Это слишком рискованно и риск этот не оправдан, — он вздохнул и погладил её по волосам, потом провёл пальцем по щеке.
Первая потеря потонула в безумии событий, случившихся после. Но была и вторая… И Рэтар чуть не сошёл с ума тогда.
Хэла однажды просто не спустилась утром, он нашёл её после, привычной для него, тренировки трясущуюся, как в ознобе, в постели. Она сказала, что это кровавые дни, но это были не они… Мужчина отправил за Верлеасом, который был единственным магом, которому доверяла Хэла.
Маг помог ей, но сказал Рэтару, что бремя и рождение вполне возможно для неё недоступно, более того опасно для здоровья и жизни. Дело, по мнению Верлеаса, было в её магической мощи.
Но причины Рэтара не очень волновали, потому что Хэла после потери ребёнка на его глазах погрузилась в такую неподъемную тоску, что невозможно было смотреть на неё без слёз.
Хэла замкнулась в себе и потерялась где-то внутри своего горя. А у него не получалось даже достучаться до неё. Он пытался, так отчаянно пытался что-то сделат, но безуспешно. Рэтар был готов выть.
Из любимой женщины ушла краска и жизнь, она перестала нормально спать, есть, даже говорить…
Когда Рэтар, да и все отчаялись, помог Трой.
Сын Элгора обожал Хэлу. И несмотря на любовь, которую она испытывала к Рейму и Раде, но Трой был словно единственным таким важным и незаменимым. И мальчик чувствовал это, тянулся к Хэле, как ни к какой другой женщине из его окружения. Она стала заменой его матери. И Рэтар знал, что смущалась этому, потому что очень трепетно относилась к чувствам отца мальчика.
Но тан Рэтара был не против. Как-то незаметно для всех эти двое стали невероятно близки. Нет, Элгор и Хэла продолжали ругаться так, что дом сотрясался. Порой казалось, что ещё немного и чёрная ведьма уничтожит ставшего митаром Элгора, но при этом доверие друг к другу у них было безусловным и непоколебимым.
Вот и Трой — он просто пробрался к Хэле как-то в один из её ставших уже такими привычными тягостных, горесных дней, сказал, что соскучился и попросил спеть ему.
И Тёрк с Элгором, искавшие мальчишку, услышали наконец пение Хэлы. Такими замершими у дверей их с супругой комнат, Рэтар мужчин и нашёл.
— Я бы покривил душой, если бы сказал, что не хотел бы, чтобы по этому дому бегала такая, как ты, маленькая озорная девчушка. Но нет, Хэла. Я и подумать не могу, что это может стоить тебе жизни, и я не хочу, чтобы ты прошла через потерю снова, если такое случится. А детей вокруг нас предостаточно. Не думай об этом, девочка моя.
— Милена ненавидит меня за то, что Рада такая, как я, — проговорила женщина. Ей было понятно раздражение белой ведьмы, потому что матери всегда сомневаются в себе, а когда твой ребёнок привязан, по их мнению к кому-то больше, чем к родной матери, это вообще причиняет боль, и на уверенность в себе точно положительно не действует.
— С чего ты взяла, что она такая, как ты? — спросил Рэтар, улыбаясь.
— Что?
— Она вылитый отец в детстве.
— Роар? — удивилась Хэла.
— Да, — подтвердил Рэтар. — Он был именно таким, как Рада — неугомонный, вредный, упрямый и взбалмошный ребёнок. Он всегда натворит что-то, а потом прятался. Он ненавидел неудачи, бросал дело, если у него не получалось. А как они цеплялись с Риваном.
Мужчина усмехнулся, вспоминая достаточно плачевно заканчивающиеся стычки тана и младшего брата.
— Роар изменился только с рождением Элгора. На него повлияло то, что он стал старшим братом. А до того, — тэяр рассмеялся. — Спроси у любого в доме. Мита, Эка, Тёрк, Мирган — они скажут, что Рада похожа на Роара.
Хэла захихикала:
— А на кого похож Рейм? — поинтересовалась ведьма.
— На Милену может, — предположил мужчина.
— Или на тебя.
— Тогда ей надо на меня злиться, а не на тебя.
Рэтар потянулся к ней, чтобы поцеловать, но Хэла качнула головой и показала на дверь.
— Что? — нахмурился тэяр, но ответом ему были ввалившиеся в дверь Рейм и Рада, которых не успела поймать Милена, скромно стоящая в дверях.
— Простите, — улыбнулась она виновато.
— Танар, — воскликнул Рейм, забираясь на колени к Рэтару.
— Блага тебе, мой хороший, — ответил мужчина, обнимая мальчика.
В комнату зашёл Роар.
— Блага, Рэтар, Хэла.
Хозяева поприветствовали гостей.
— Что-то случилось? — спросил тэяр у ферана.
— Я бы хотел кое о чём посоветоваться с тобой, — ответил Роар, подтверждая предположения своего тана о прежде всего деловом характере их визита.
— Хорошо, — кивнул Рэтар и обратился к мальчику. — Рейм, позволишь мне поговорить с достопочтенным фераном?
— С папой? — нахмурился феринин.
— С папой, — ответил мужчина и все взрослые в комнате улыбнулись.
— Хорошо. А потом со мной поговоришь? — спросил Рейм.
— Обязательно, — став серьёзным, пообещал Рэтар и взрослые, пряча смешки, переглянулись.
Когда мужчины ушли, женщины, оправив детей вниз, справится об обеде и сообщить, что у них сегодня гости, остались одни. Хэла видела, что Милена была уставшей и разбитой. Какой-то растерянной, впрочем это кажется было в ней неизменно. Хотя конечно материнство и заботы ферины очень сильно её выматывали.
— Что такое, лапушка? — спросила чёрная ведьма.
— Зачем ты ведёшь дневник? — проигнорировав вопрос, спросила Мила.
— Чтобы привести в порядок мысли, — ответила Хэла. — Тебе тоже не помешало бы.
— Его никто не прочитает, — ответила ферина.
— Дневники пишут для себя, а не для кого-то, — возразила чёрная ведьма. — Однако Рэтар может, Рейм и Рада учатся.
— А? — Милена нахмурилась.
— Рейму и Раде было интересно, так что они попросили выучить значки, а так как язык по сути тот же — они всё понимают, так что будешь похабные словечки писать, знай, что они могут прочитать, — неоднозначно повела бровью Хэла. — А Рэтар может, потому что откуда-то знает, как читать знаки, видимо услышал, как я пела песню и сопоставил знаки в словах. Не знаю…
— О, боже, — воскликнула белая ведьма.
— Каждый раз, когда ты так говоришь, — и Хэла посмотрела на неё взглядом ведьмы, — начинается бедлам.
И теперь видела — да, бедлам должен был начаться, очередной и весьма основательный.
— Я просто прочитала ему слова песни, — ответила Милена, к лицу прилила краска, ей стало стыдно, она в расстроенных чувствах села в кресло, в котором до этого сидел Рэтар.
— Ну вот, — ответила чёрная ведьма. — Так может объяснишь мне, что у вас там такое происходит?
— А? — ферина вообще кажется не слушала её. — Прости. Всё хорошо.
Но хорошо не было. Напряжение висело в воздухе и было практически осязаемым.
— Достопочтенные, — в дверях появилась Сола. — Обед. Позвать достопочтенных тэяра и ферана?
— Нет, Сола, детка, мы сами, — улыбнулась девушке Хэла.
Серая улыбнулась в ответ и убежала по коридору и основной лестнице вниз.
Сначала чёрную ведьму беспокоил вопрос нехватки серых в Зарне, ведь после смерти глупышки Томики, ухода Лораны, а так же того, что Сола ушла в Халовкино гнездо, в замке осталось всего шесть девушек. Но Рэтар уверил её, что скорее всего больше девушек будет не нужно, ведь в доме хозяйка теперь белая ведьма.
И, хотя Милена так и не научилась правильно распоряжаться своими силами, но того, что они в ней есть и влияют на всё, с чем ведьма имеет дело, отрицать было весьма глупо.
До того как супруги ферана и тэяра спустились к ним, чтобы позвать на обед, мужчины обсуждали напряжённую обстановку в Ринте.
— Элгор сообщил мне, что сейчас Ларазан пытается отстранить Элаза от правления, — проговорил Роар, садясь напротив тана, в его рабочей комнате. — Элаза просит нас вмешаться. Но я не знаю точно, стоит ли оно того.
