Их, несмотря на время проведённое вместе, всё ещё каждый раз уносило от проявления нежности друг к другу, словно они смогли прикоснуться к друг другу впервые только вчера. И оба они наслаждались этими эмоциями, не останавливали себя, растворялись друг в друге. Так случилось и сейчас.
Дом был красивым и снаружи. Башня, в которой был портал, делала его асимметричным, но это придавало ему очарования. С двух сторон стены заросли местным видом плюща, делая дом таким невероятно уютным и милым.
— А зачем в охотничьем домике кабинет? — поинтересовалась Хэла, когда они вернулись в дом и, поднявшись по основной лестнице, попали в коридор.
Рэтар стал показать остальные комнаты, которые были достаточно однотипны, меньше той первой и различались лишь цветом внутренней отделки — в основном синий и его оттенки, как главные цвета дома Горанов.
— Потому что башню, портал, кабинет, — пояснил Рэтар, когда они почти дошли до той самой первой комнаты, самой большой в доме, — строил мой данэ. Во время строительства Трита, он жил здесь. И для себя же сделал портал.
— Дай угадаю, — хихикнула Хэла, заходя в комнату. — Он прятался здесь от своей супруги? Твоей матэ?
Мужчина рассмеялся, подтверждая её догадку.
— Из воспоминаний твоего отца знаю, что она была совершенно жуткой тёткой, — улыбнулась ведьма, подходя к окну. — Ого, тут окна как в главной зале Зарны. И я её вижу отсюда. А оттуда этого дома не видно.
— Потому и Халовкино гнездо, — Рэтар подошёл к ней и обнял, целуя в макушку, — потому что незаметное.
— Мы его снова запечатаем? — спросила женщина, и он мог поклясться, что в голосе было сожаление.
— Хочешь, можем остаться здесь жить, — проговорил тэяр в волосы супруги, улыбаясь совершенно очевидному, как он чувствовал, решению.
— Надолго? — поинтересовалась Хэла.
— Навсегда, — ответил Рэтар.
— Навсегда? — ведьма повернулась и положила руку ему на грудь.
— Точнее, когда будем в Изарии, потому что я хотел показать тебе Сцирцу, и собирался предложить отправится в Соёлт, когда станет холодно, — Рэтар накрыл её руку своей. — Если тебе этот дом нравится, то мы можем здесь жить. Можешь изменить его, как тебе хочется. Надо будет взять кого-то из домашних, или если хочешь, даже лучше, кого-то из серых. А ещё можно предложить Генту и Лоране, чтобы они жили здесь. Я знаю, что ему трудно в предлесье, и я не говорю о Лоране, она там одна с ребёнком, пока Гента нет, а тут ей будет лучше, и тебе. А ещё харагам тут будет хорошо, лес их дом, и хангу твоему.
Хэла, пока он это говорил, смотрела на его руку, поэтому её лица он не видел. Но, когда он договорил, ведьма всхлипнула и Рэтар понял, что она плачет.
— Что? Хэла? — он нагнулся и, взяв её за подбородок, поднял голову так, чтобы видеть лицо и глаза. — Что я сказал не так, родная?
Но она не ответила, лишь мотнула головой. А Рэтар горестно вздохнул:
— Это опять там в этой любимой моей голове мысли всякие ползают? — догадался он о причине её слёз. Дарить ей подарки было так же сложно, практически нереально. Платья серые с боем заставил сменить, а тут дом…
— Прости, — выдавила Хэла и уткнулась в его грудь, рыдая уже по-настоящему.
Рэтар рассмеялся, нежно прижимая к себе супругу.
— Просто ты не понимаешь, — проплакала она в него. — Не понимаешь, что сейчас делаешь.
— Что? — спросил он, всё понимая.
— Я очень тебя люблю, очень-очень, — ответила на его вопрос Хэла.
И ей было отчаянно хорошо, она не верила, что так бывает, постоянно говорила себе, что вот оно, смотри, но всё равно не верила.
Боги, он ей дом предлагал, он не забыл даже хараг!..
И у Хэлы сил не было всё это ему сказать. Только чистейшая эмоция.
— Несносная ты моя ведьма, — рассмеялся ей в макушку Рэтар.
Его наполняло хрупкое очарование, когда она была такой. Но это было, как поток воды, от которого не спастись. Потому что её такие скромные чувства, делали его беспомощным, обезоруживали. Но он уже знал, что можно было с этим сделать, знал, как вернуть Хэлу обратно, чтобы она не погрузилась вот в это копание в себе, чтобы не думала о том, чего на самом деле достойна, и что то, что он делает для неё — это слишком.
Рэтар был упрямым, он был уверен, что это он в ней исправит или, по крайней мере, сделает так, чтобы она научилась принимать это как должное, потому что он мог подарить ей мир, и сделал бы, но ей нужен только он сам.
И тут Рэтар себя каждый раз колол нещадно, потому что у него было так же как у неё — он тоже копался в себе, пытаясь найти, чем её такую невероятную и удивительную для себя заслужил. Однако это понимание, что делает её счастливой, грело невероятно.
— Для начала надо проверить, насколько хорошо сохранилась мебель, — проговорил он в неё и тут же пробудил интерес и недоумение, а когда она подняла на него озадаченный взгляд, поцеловал, и запустил возбуждение.
Взяв на руки, бросил на кровать и накрыл сверху.
— Рэтар, — попыталась возразить Хэла, но уж этого он ей не дал сделать. По крайней мере сейчас, потом можно будет поговорить, когда её отпустит и она станет мягкой и податливой после близости.
Конечно Хэла была в восторге от предложения Рэтара. Дом был её мечтой, а такой как этот, огромный и добротный, тёплый и уютный, с людьми, которые дороги — несбыточной, далёкой и нереальной.
И она знала, что если бы захотела, как настаивал Роар, остаться в Зарне или отправится жить в Трит, то получила бы то, что попросила. Но ей нравился охотничий дом и в семье его очень быстро в шутку стали называть Хэловкино гнездо.
Гент и Лорана перебрались к ним. Ещё до рождения детей Милены и Роара, достопочтенный Рэтар Горан отпустил серую и воина, и они обосновались в предлесье, но конечно, когда тэяр предложил жить с ним и супругой в Халовкином гнезде, Гент отказывать не стал. И ему и Лоране было намного лучше в обществе близких людей, чем одним в лесу, тем более, что даже если и были там люди, серой они всё же сторонились.
Глерн, сын Гента и Лоры, рос тихим, серьёзным и вдумчивым мальчиком. Очень похожим на отца и помимо его, явно старающийся соответствовать главному мужчине дома — достопочтенному тэяру Рэтару Горану.
Ещё Хэла забрала из Зарны Солу. Девушка была счастлива быть с чёрной ведьмой, которую обожала.
Правда из-за того, что все женщина в доме были призывом, готовить по-началу пришлось Генту и Рэтару, но потом к ним перебралась старшая дочка Эки, Шеята, которая прекрасно готовила и была счастлива, что ей дали возможность самостоятельно царствовать на кухне, да и не просто какой-нибудь, а кухне обожаемого всеми достопочтенного тэяра Горанов.
Конечно, когда Рэтара и Хэлы не было она появлялась в Халовкино гнезде реже и совершенствовала своё мастерство поварихи, помогая готовить Мите.
Тэяр Горанов и его супруга, к неудобству Роара, который вероятно очень хотел рассчитывать на помощь своего тана, дома не сидели. Они постоянно где-то пропадали — Соёлт, Ринта, остров Гор-Эят, и так далее.
Хэла была в восторге от их путешествий. Оказалось, что ей не так уж и нравится сидеть дома, точнее если рядом тот кого безумно любишь и с кем невероятно комфортно и спокойно, то дом можно найти, где угодно.
Они даже в Налут пару раз сбегали и жили дикарями на берегу моря в той самой "хижине Фреда".
Безусловно они сталкивались друг с другом. Чаще всего из-за воспитания, из-за разного восприятия трат, из-за разного менталитета и воспитания, но всегда говорили и находили компромиссы, и несмотря на то, что ссоры частенько были весьма мощной прелюдией к сексу, но ни Хэла, ни Рэтар не считали близость решением проблемы, поэтому если и бывало, что проблема зацикливалась, то они всегда находили решение.
А ещё каждый из них был занят своим делом — Рэтар переводил труды по стратегии и военному делу, а в итоге Хэла решила, что ему просто необходимо написать что-то самому, потому что он был невероятно талантливым тактиком, стратегом и конечно мечником. Нечего было добру пропадать, считала супруга и даже рисовала для книги схемы и иллюстрации.
