Ознакомительная версия.
- Он большой мальчик. Справится. Вот уж за кого я бы не беспокоился.
Вспомнился ровный взгляд, два пистолета, слова "Уходи. У тебя пятнадцать секунд". Наверное, Дрейк прав.
- Через час он вернется. Так же я назначил общий сбор, пора встретиться с остальными. Они должны знать тебя в лицо.
От волнения сердце ухнуло в пятки, интимные мысли тут же выветрились из головы. Если встреча с одним коллегой далась так тяжело, то в какую щель я буду прятаться от двенадцати?
- Придут все?
Дрейк с интересом наблюдал за моим замешательством.
- Четверо заняты. Будет восемь человек. Готовься, я должен заняться своими делами.
И он ушел. Оставив после себя чувство интриги, проникающий в вены след от неудовлетворенного желания и навалившуюся пустоту кабинета. Стекло отразило напряженный полный волнения взгляд.
Не знаю, сколько прошло времени, но кабинет я менять не стала, так и стояла у темного окна, в тишине, размышляя о жизни.
Впервые за все это время (почему-то в этих четырех стенах), я как никогда раньше, осознала, что "прижилась" в этом мире, в этом еще малознакомом, но уже родном городе Нордейле, среди разбросанных одноэтажных домом и высотных зданий, среди стен здания Комиссии и примелькавшихся серебристой формой людей. Все они, как трудолюбивые муравьи, чем-то занимались - распределив обязанности, руководили многочисленными отраслями сложного и многогранного мира, в один из парков которого, меня по чистой случайности занесло той знаменательной ночью, когда в больницу попала бабушка.
А если бы не занесло? Что было бы тогда?
Так бы и жила себе в малоизвестном Российском городе тихая, невзрачная, упитанная, как колобок, Динка Кочеткова, ходила бы на работу, ела шоколадные конфеты, переводила тексты, вздыхала, глядя за окно, о чем-то далеком и несбыточном, пытаясь радоваться тому, что есть и, может быть, еще будет. Кормила бы Мишу, любила бы маму, недолюбливала отчима, волновалась о бабушке, закрывалась от коллег, гуляла по улицам, стараясь не обращать внимания на плевки и окурки на тротуарах, надеясь однажды встретить Его - какого-нибудь, пусть не идеального, но хотя бы, не чужого. Смотрела бы фильмы, читала изотерические книги и любовные романы, грустила бы ночью под одеялом и думала о том, что в жизни все должно быть как-то иначе.
А теперь все было иначе. Все.
Я жила в другом мире, в собственном доме, Михайло (до сих пор не верилось) дневал и ночевал со мной под боком. Больше не было грустно, и читать книги о любви теперь хотелось не для того, чтобы представлять себя на месте главных героинь, а для того, чтобы порадоваться чувствам других. Ведь способность радоваться чужому счастью открывается тогда, когда счастлив сам. Теперь я это понимала.
Я....
Я была той же, что и когда-то и другой - новой. Теперь счастьем казалось не "как-нибудь дожить" день, желательно без меланхолии, а упаковать в него тысячу разнообразных планов, исполнить их с радостью и выделить немного времени на отдых. Жизнь кружила вокруг восходами солнца и ворохом снежинок, с невероятной скоростью сменяли друг друга события, постоянно вливались новые, требовали времени, внимания и тщательного исполнения. Утренние пробежки, уроки, общение с Клэр, кот, прыжки домой и назад, оттачивание новых навыков, медитации. Деньги были на все - дефицитом стало время.
Но жить в двух мирах, как ни странно, оказалось несложно.
Поначалу пугала мысль о возможном сумасшествии, раздвоении личности, бесконечных пересчетах времени, перегрузке сознания, но все это оказалось фантомом - ложным страхом, не имеющим под собой основания. Возвращаясь домой, я будто бы забывала о Нордейле - не в прямом смысле, в переносном - едва лишь совершив прыжок, включалась в ту привычную жизнь, четко помнила момент, на котором история замерла, снимала с кинопроигрывателя чехол, заводила фильм, оживляла персонажей и принималась наслаждаться происходящим, существуя, разговаривая, радуясь и переживая вместе с ними. Возможно ли так? Оказалось, возможно.
И теперь даже привычно.
А как приятно было прыгать обратно в Нордейл - в собственный дом, к камину, к коту, любимой спальне, ноутбуку, машине.... Сколько полюбившихся сердцу вещей появилось за такое короткое время, поверить трудно. Но все они стали плотно впечатавшимися в категорию "мое", вещами - без которых новая жизнь уже попросту не представлялась.
Я любила новую жизнь. Захлебывалась ей, купалась в радужных брызгах, лежала на поверхности, наслаждаясь эмоциями и впечатлениями, а затем, ныряла в глубину, в поисках новых, еще более ярких. А по ночам (почему-то чаще всего по ночам), приходило ощущение "силы", сопровождающееся неземным спокойствием и удовлетворением. Засыпалось легко, сознание и тело медленно менялись, но это не тревожило - наоборот, радовало. Что-то происходило в глубинах мозга, но разобраться в этом не получалось, однако, Дрейк удовлетворенно кивал, и, следовательно, все шло хорошо и правильно.
"Правильно" вообще было именно тем словом, которое можно было подобрать к прошедшим двум месяцам. Наконец-то, в моей жизни было все правильно. Можно было жить, не волнуясь за близких, перемещаться, путешествовать, развиваться, шириться, как шар, охватывать собой мир, впитывать его, даже в какой-то мере.... подчинять.
Да, я что-то умела, что-то большее, чем просто "перемещаться", но об этом знал только Дрейк, чьи хитрые серо-голубые глаза пока надежно хранили от мира сию тайну.
Потоки силы вокруг как-то можно было использовать - из них можно быть что-то "создать", я чувствовала это, пропустить через себя, использовать для сотворения.
Но как? И когда это откроется?
Когда-нибудь Дрейк объяснит и расскажет. Дрейк, который всегда рядом, который должен быть всегда рядом.
Даже сейчас, думая о начальнике, я ощущала разлившееся внутри тепло. Мне казалось, что в центре груди, слепящее-ярко сияет шар, возникший тогда, когда в сердце пришла Любовь.
Невероятно, но тот, кого я искала с тех самых пор, как впервые задумалась о второй половинке - нашелся не в соседнем подъезде, как часто поют в песнях, а в совершенно другом мире. Но ведь нашелся! Придя во сне бестелесной оболочкой - картинкой, чувством, притяжением - воплотился в жизни реальным человеком - красивым, сильным мужчиной.
И теперь я любила его - сильно, всеобъемлюще, глубоко и навсегда.
Знал он об этом? Не знал? Неважно. Подсознание относилось к возможным препятствиям спокойно - любовь такой силы всегда пробьет себе дорогу, в этом не возникало и тени сомнения.
Ознакомительная версия.
