его не будет, она уже вполне внятно об этом заявила. Маленькая злючка знала, что Наран от нее без ума, да все никак не отпускала, то кокетничая с ним, то улыбаясь ласково, то не замечая его, а то и вовсе откровенно грубя. Наран, конечно, понимал, что Лис его просто использовала, но не жалел. Пусть. В его жизни была любовь, а что дальше – увидит. С Баяром ему уж точно скучно не будет. Вот – снова он рвется в бой, едва встав на ноги.
— Ясного неба вам, братья, – раздался вдруг знакомый голос и в кругу костра появился невысокий крепкий мужчина с совершенно белыми волосами. — Вы не спешите.
— Отец! — радостно воскликнул Наран, а потом, вспомнив, как поступил с родителем, убегая из стана, смутился и уже тихо продолжил. – Нурхан-гуай! Каким ветром?
— Явно не добрым. Что с ним? – старый воин присел на корточки рядом с Баяром. – Ранен? Умирает?
— Вроде того. Отравили.
— Ясно. Немного я не успел. Баяр, слушай меня, – Нурхан-гуай коснулся висков молодого хана. – Я сейчас сварю тебе отвара, ты выпьешь…
— Ни за что. Больше ничего пить не буду, кроме воды.
— Я никогда не желал тебе зла, ты знаешь. Хочешь спасти свою Дженну – придется рискнуть. Баяр, отец твой мертв, хан теперь Карын. Понимаешь?
Баяр попытался приподняться, но не смог. Сегодняшний переход измучил его гораздо больше, чем он хотел показать.
— А Дженна?
— Пока ее не трогают. Но надолго ли хватит терпения твоего брата? Что, будешь пить?
— Поклянись…
— Я матери твоей клялся. И деду – что буду всех его потомков оберегать. Нет мне резона тебя убивать, мальчик. Ты один можешь Карына одолеть, больше некому.
— Давай свою отраву.
Сколько себя помнил Баяр – Нурхан-гуай был рядом. С младенчества. Вытирал слезы, вправлял выбитое плечо, перебинтовывал царапины, давал советы, утешал и радовался вместе с ним. Отцу на сыновей не всегда хватало времени, и тогда все они бежали к дядьке Нуру. Именно он учил Баяра стрелять из лука и держать в руках саблю. Если и он предаст – то будь проклят весь народ кохтэ.
Горячее пойло обжигало горло, но Баяр выпил. И тут же заснул: очень крепко и тихо. И снился ему, внезапно, Тойрог. И Карын.
Все было так реально, что молодой хан ощущал тяжесть сабли, и скользкую землю под ногами, и запахи осенней травы и дождя. Видел бледную Дженну и ее глаза, полные звериной ярости. Нет, даже и не Дженну, а Дженая он видел – мальчишку-рюса, который готов был убивать, защищаясь, который смело шагал навстречу заведомо более сильному противнику.
Как тогда, впервые, с шакалами.
Видно, судьба ее такая – в Тойроге сражаться с шакалами. Но теперь он рядом и не даст ее в обиду.
Несмотря на то, что он чувствовал себя почти здоровым (что, несомненно, возможно было только во сне), Баяр вдруг понял, что Карын его сильнее. Быстрее. Выносливее. И палаш в его руках тяжелее и длиннее. Но самое главное – Карын не задыхался от слабости и не ощущал смертельной усталости.
Баяр вдруг споткнулся о камень, ноги у него подломились, и соперник его мгновенно воспользовался его смятением. Но Дженай был настоящим воином – и да, хан помнил, что он отменно владел ножами. Время словно замедлилось, воздух стал вязким и душным – словно он в воду нырнул. Кохтэ отчетливо видел, как брошенный кинжал, неторопливо вращаясь в воздухе, летит прямо в цель. Слышал всхлип стали, входящей в плоть. Стон соперника. Дженай напрыгнул на Карына, выхватывая из-за его пояса нож и одним рывком полоснул того по горлу. Хлынула рекой алая кровь, только ни одной капли не упало на Баяра, и он вдруг и жену свою видел как сквозь пелену тумана, и холод земли, и звуки ветра ощущать перестал.
Дженна что-то говорила ему, но он понял только, что она назвала его мужем, протянул к ней руку… и проснулся.
Над степью вставал рассвет. Было ясно, небо высокое, чистое, от вчерашних туч не осталось и следа. Желтые и серые холмы на горизонте, жесткая сухая трава, невероятной красоты краски неба заворожили даже никогда не замечавшего их Баяра. Он довольно легко сел, почувствовав вдруг мимолетную боль в ноге, прислушался к своему телу и ощутил зверский, выворачивающий просто наизнанку голод. Значит, живой.
К тому времени, как остальные кохтэ проснулись, над костром уже висел котелок, а сам Баяр прихлебывал из миски бульон и пальцами вылавливал оттуда куски мяса и шарики курута.
— Выспались? – весело спросил он друзей. — Дозорного не выставили почему? Наран, гляди – еще одна оплошность, и сотником поставлю Бата или Бурсула. И не думай, что мы в безопасности в землях кохтэ, сам знаешь – ожидать нападения можно даже от родного брата.
— Ты сейчас крепко меня обидел, Баяр-ах, – с достоинством ответил сотник. – Нурхан-гуай не спал!
Баяр огляделся, нигде не замечая фигуры наставника. Только что-то рыжее мелькнуло вдруг в траве, а потом исчезло. И с земли поднялся старый воин. Никто не сказал ни слова. Давно уже поговаривали, что Нурхан-гуай – оборотень, но до сих пор никто не видел ничего подозрительного. И сейчас – никто ничего не видел и никогда не расскажет.
45. Большой совет
— Мертв, – сказал кто-то из кохтэ. —
