раненых и оглушенных товарищей. А счет шел на секунды.
И Саймон это понимал. Кивнул Шейду и наложил на нас с Его Величеством и едва приходящим в сознание Маркусом печати защиты, которые к тому же не давали сдвинуться с места. Едва я это поняла, сердце сжалось в мелкую точку. Шейд готовил портал, чтобы перенести нас отсюда. Расчистить Аслану путь.
Ему предстояло биться за жизнь, за наши жизни. Но когда бесформенная черная жижа поглотила Илая и начала разрастаться на глазах, я поняла, что могу больше его не увидеть. Необъятный столб пробил потолки золотых залов, а затем явил нам монстра невиданной величины. Не просто монстра — искалеченного почти до неузнаваемости ведьминской магией и кровью монстров дракона. Его рев был полон гнева, какой бывает рожден только из нестерпимой душераздирающей боли, агонии в которую он был до сих пор погружен.
Когда обратился Аслахан, пали несколько стен превращая некогда блистательный дворец в руины. Его медная чешуя ходила волнами ощетиниваясь с каждым движением, а рев, казалось, достигал каждого уголка королевства. Огромные свирепые звери с необъятными крыльями давали с одного взгляда понять причину, по которой королевства веками воевали под средством армии людей. И когда они впервые схлестнулись, ударная волна от их тел пробрала меня до костей, и я малодушно зажмурилась.
Присцилла больше времени не теряла, обрушивая шквал магических разрядов на Миранду и купол вокруг Элионоры, которым драконица была защищена. Саймон оценил готовность Шейда к переносу и, щёлкнув пальцами, исчез. А появился около Миранды и насильно утащил с линии огня сквозь портал. Всегда использующий холодный расчет брат решил не стоять до последней крови, не сейчас. И Присцилла воспользовалась шансом, пробилась к беременной драконице, исчезая с ней в одно мгновение. Битва за истоки для нее была решена, но война продолжалась.
Только когда Ивелин исчезла с глаз моего зверя, что беспрестанно искали ее, я мог превратить золотой дворец в пепелище. У меня не было подобной мечты, но возможность сама шагнула в руки. И чудовище ревущее передо мной голосом дорогого друга должно было как можно быстрей замолчать.
Казалось, мы давным-давно были готовы к смерти друг друга, понимали, что в каждой новой битве нас поджидает за углом смерть. Но видеть, что эта бездушная тварь сделала с Илаем не было никаких сил. И мой зверь остервенело сражался, совершенно не думая о том, кого может задавить или сжечь в пламени битвы.
Потому что каждый, кто имел хоть каплю разума, бежал от нас без оглядки. Но были и те, кто ее не имел.
Тот, кто ее не имел.
Когда перед серо-зеленой пастью противника выскочил золотой дурень размером с теленка, мой дракон едва не прибил его хвостом, как назойливую муху. Вот только тот продолжал мельтешить, нападая настолько остервенело, что смог повредить обезумевшему монстру глаз.
И вот тогда тот по-настоящему разозлился. Взревев, он сбил золотого дракона лапой, а затем оторвал его от земли и подкинул прямо над раскрывшейся пастью. Подобного шанса я ждал, надо признать. И вцепился в толстое горло прежде, чем мелкий безумец пропал в нем навсегда.
Самые долгие секунды в моей жизни — пасть, сжимающаяся на шее погибшего друга, истошный рев больше похожий на плач. И хвост рассекающий воздух в попытке откинуть золотого дракона как можно дальше от нас. И наконец огонь поглощающий все отпечатки этого страшного дня.
Пламя поглотило нас, падшего друга полностью, а я даже не чувствовал его тепла. Гнев раздирал душу когтями, из-за ведьминской магии мне даже нечего было похоронить. Погребальный костер был здесь и сейчас, и не мог унять ярости моего пламени до самого рассвета.
А когда обессилев упал в центр выжженной воронкой земли, ко мне протянулась рука. Не мог даже оскалиться и устало прикрыл глаза. Сознание готовилось нырнуть в небытие, когда носа коснулся тонкий аромат, что пробивался сквозь толщу гари.
— Аслан!.. — всхлипнула жена, и я вымученно улыбнулся.
Не даст мне сгинуть. Не позволит себя удержать ни архимагам, ни мастерам меча, ни людям, ни высшим, ни семье, ни короне. Никому не отнять ее у меня.
— Аслан, — продолжала тихо звать Ивелин, и я услышал, как она опустилась около меня на колени. Носа коснулся тонкий пальчик, и ее голос обрел краски. — Дышит. Хвала всем богам!
— Боги давно пали, — послышалось ворчание сбоку, и я раздраженно поморщился. Неужели с первого раза непонятно мое нежелание его видеть. Неужели спасенной жизни недостаточно, чтобы оставить меня в покое хоть раз?
— Помочь не собираешься? — шикнула жена, и я тут же распахнул глаза.
— Аслан! — обрадовалась Ив, бросаясь мне на шею. — Как же ты меня напугал!
— Прости, — прохрипел едва слышно, с трудом обнимая жену в ответ. — Помоги встать.
— Что, но ведь…
Она повернула голову в сторону, где меня все еще ожидала чужая протянутая рука. Фыркнул и оперся на хрупкие плечи, пытаясь удержать себя на ногах.
— Эй! — возмутился Маркус, когда мы двинулись мимо Его упрямого Высочества прочь. — Я бы тебя бросил.
— Знаю. — совершенно не удивился таким откровениям я.
Жена выхаживала меня несколько дней, старательно отгораживая от всей информации. Я знал, что прямо сейчас ничего не решить, но спокойно отлеживаться был просто не в силах. Если бы Ив не сторожила меня у постели и днем, и ночью, я бы не раздумывая тотчас отправился за ведьмой следом. И умер бы, велик шанс.
Но вместо того дозировано получал информацию обо всем. Заботу о раненных и тех кто остался в строю человеческого ресурса взял на себя бывший герцог Фиенн. Отец Ивелин сложил с себя полномочия главы семьи в пользу своего наследника и как только король придет в себя, вступит в должность командира королевских рыцарей. Выжившие драконы попали под крыло магической башни и красных ведьм, и странным делом помалкивали об этом.
То ли восстановление шло слишком хорошо, то ли красная ведьма у постели короля с особым к ней отношением стала примером. Итог один — следы отравление кровью монстров сходили на нет. Ивелин знала об этом из первых уст, ведь Вальтер дежурил у постели черной драконицы, которая его чуть не прибила.
Саймон перед
