чем я. То, что вы потеряли, очень ценно. Со временем вы сможете обрести это снова. Даже если ваши пиланары полностью разорваны и вы больше никогда не сможете двигаться, все еще не потеряно. Вы можете найти новые способы быть частью нас, даже если сохраните это королевство здесь. Неизменным остается то, что вы родились Вавтрианом и умрете Вавтрианом. Болезнь и изоляция лишь лишают вас богатства опыта, а не права на него или права называть себя Вавтрианом. — Он потянулся к дверной ручке. — Теперь есть еще один человек, который должен ответить на мои вопросы. Со своей стороны, подумайте, каким правителем вы хотите стать теперь, когда ваше королевство вновь соединилось с остальными мирами. Всего доброго.
Тенгрий наблюдал за его уходом, удивляясь тому, как спокойно он себя чувствует. Да. Он потерял многое из того, что было ему дорого. Он скучал по возможности превращаться. Он не хотел быть монстром или чудовищем. Но не похоже, чтобы арбитр признал его в чем-то виновным. Значит ли это, что Рея может остаться с ним? Что ее не заберут?
Если так, то оставаться в этом облике было вполне терпимо. Все было терпимо, если она выживет и будет счастлива с ним.
Рея вернулась к Тиеро и Саланке после того, как немного поговорила с Киллотом, успокоилась и сходила к одному из лекарей Унато, который дал ей целебные пески и мазь суфрита, чтобы синяки быстрее зажили. Это также успокоило ее мышцы.
Саланка сидела на скамье, уткнувшись лицом в руки, и рыдала.
Тиеро стоял рядом с ней.
— Тогда ты должна рассказать им, Сал. Мы все примем на себя последствия. Но если есть такая возможность, ее нельзя игнорировать, и ты не сможешь добраться до нее окольными путями.
— Почему ты плачешь? — Рея положила руки на бедра. У сестры ничего не выйдет, если она будет пытаться убедить ее согласиться вернуться и бросить Тенгрия. — И что ты должна кому сказать?
— Я так боюсь, — сказала Саланка. — Если человек пытается тебя убить, ты должна его бояться. Это правильная реакция. Это здоровая реакция. И я могу назвать только одну причину, по которой ты этого не делаешь.
Позади нее послышались шаги. Обернувшись, Рея увидела высокого темноволосого мужчину в черном.
Его брови были слегка насуплены, а в правой руке он сжимал черное копье с белыми рунами.
— Вескаро здесь?
О.
Она узнала этот голос. Это был Вавтрианский друг Киллота, тот самый, который проявлял нетерпение, когда Киллот слишком долго собирал чертежи. Он был арбитром?
Он оглядел ее с ног до головы, и в его взгляде появилась резкость, как будто ее оценивали и автоматически признали неудовлетворительной.
— Это я. — Она отступила еще дальше в комнату, скрестив руки. — Он хороший…
Он поднял руку.
— Ты Вавтриан? — Саланка уставилась на него, в ее глазах все еще блестели слезы.
Он нахмурился.
— Да. Я Наатос.
Она встала.
— Как можно ожидать, что вы справедливо оцените ситуацию, если он тоже Вавтриан?
Мужчина резко вскинул бровь, выражение его лица говорило о презрении.
— Что, простите?
— Обычно арбитры не…
Он отрывисто махнул рукой, отстраняя ее, и повернулся к Рее.
— Вам известно, что было сделано что-то, что изменило ваше мнение?
— Нет. — Такого вопроса Рея не ожидала. — Тенгрий не делал со мной ничего подобного.
— Он не использовал ни любовных зелий, ни орудий скрепления?
— Никаких. — Рея не ожидала, что Саланка скажет, что она не знает, что это за предметы. И это было справедливо. Она просто знала, что Тенгрий не использовал их против нее.
— Не в этом дело. Он чуть не убил ее! — Саланка встала между ними. — Смотрите! — Она протянула руку к его голове. — Видите?
Наатос вздрогнул и моргнул, словно увидев что-то. Возможно, это было воспоминание, которое Саланка вытащила из Реи.
Рея сжала кулаки. Да как она смеет!
Наатос отступил от Саланки, сверкнув глазами.
— Больше так не делайте.
— Вы боитесь, что это помешает сделать то, что вам поручено?
— Нет, потому что это не изменит сути моего решения. Законы Соглашения ясны в подобных случаях. Нет никаких оснований для того, чтобы аннулировать узы или забрать эту женщину у ее Вескаре. Нет причин забирать ее отсюда. Особенно если она не хочет уезжать.
— Вы говорите это потому, что это правда, или потому, что вы Вавтриан? — Саланка бросила на него взгляд.
У Реи открылся рот. Неужели ее сестра действительно произнесла эти слова?
Наатос моргнул, выражение его лица стало жестким.
— Я не расслышал вас. Но позвольте мне внести ясность. Вавтриан не совершал никаких проступков. Он болен, но не совершил ничего, что противоречило бы нашим законам.
— Значит, ваши законы позволяют перевертышу почти убить человека.
— Соглашение распространяется только на определенные ситуации. Именно для этого я здесь и нахожусь. Хотя я сомневаюсь, что у вас есть что-то, что изменит мое мнение, скажите мне, если у вас есть какие-либо доказательства правонарушения.
— Она его не боится. Она должна его бояться.
— Я не боюсь его, потому что знаю его сердце. — Рея подошла к сестре, крепко обхватив себя руками. — Я…
Наатос снова поднял руку, вздохнув.
— Саланка, теперь я буду обращаться к вам. Назовите мне хоть один факт, касающийся состояния разума этой женщины, чтобы убедить меня в том, что она совершила правонарушение. Он практиковал Запретные Искусства?
У Саланки отвисла челюсть.
— Запретные Искусства были задействованы, — жестко сказала она. — В самом начале.
Наатос приподнял бровь. Выражение его лица потемнело.
— По его вине? — Рот Саланки сжался в плотную линию.
— Нет, — прошептала она. Затем она посмотрела на Рею. — Это сделала я. Так образовалась связь. Это был Источник Рорихида. — Она обхватила локоть, уставившись в землю. — Это была моя идея, и мы использовали его для создания связи. Но это изменило ее. Она влюбилась в него с самого начала. И это моя вина.
— Вы практиковали Запретные Искусства? — Его взгляд ожесточился.
— Я участвовала, — сказала Рея, положив руку на плечо сестры. Как бы она ни злилась, Рея не могла позволить Саланке взять всю вину на себя. Тем более что Рея сама принимала в этом участие.
Тиеро кивнул и тоже поднял руку.
— Как и я.
Саланка бросила на них обоих что-то среднее между ласковым и раздраженным взглядом.
— Я сказала им, что это не так, пока не стало слишком поздно. Тогда у них не было другого выбора, кроме как согласиться со мной. Это была моя воля. И если моя сестра влюбилась в монстра из-за меня — если она не видит, какой
